Япония в эпоху Хэйан (794-1185)
Шрифт:
А ещё в провинциях Хитати и Танго в результате постоянной смены чиновников весь рис, предназначенный для ссуды, пропал, и никакой прибыли получено не было.
Сейчас из «Оирё» ученикам [в день] выдается на пропитание лишь шесть «то» риса [на пятьдесят человек] и сохранилось только семь «тё» рисовых полей в уезде Кудзэ провинции Ямасиро [385] . Поскольку этот мизерное довольствие предназначается для нескольких сотен студентов, то его не хватает, даже чтобы сварить жидкую кашицу.
385
Согласно «Энгисики», во владении «Дайгакурё» находилось более 18 «тё» целинных земель в провинции Эттю, около 17 «тё» целинных земель в провинции Харима и 7 «тё» полей в провинции Ямасиро. Энгисики. Указ. соч., т. 2, с. 525–526.
При этом устремления, которым следуют студенты, настолько глубоки, что они забывают о своих страданиях от голода и холода. Каждый из них являет собой пример для восхищения и они сообща живут при частных школах [386] . [Все ученики] различны как по характеру: [есть] шустрые и медлительные, так и по способностям: [встречаются] одарённые и недалёкие. С одними трудно общаться из-за неуживчивости [натуры], другие же, душа нараспашку, пользуются всеобщим признанием.
386
Используемый здесь термин «гаккан» обозначает частные школы. Помимо государственных школ чиновников («Дайгаку» и «кокугаку») в Японии, по примеру существовавших в Китае родовых школ-«шуюань», были созданы и «частные школы». Такие школы создавались представителями самых могущественных аристократических родов, а их кураторами являлись наиболее видные и занимавшие высокие
Но если всех сосчитать, то не найдется даже трёх-четырех человек из десяти, со способностями «выше среднего». Поэтому талантливые благородные мужи, которые превосходят других, вскоре получают назначение на службу, а бесталанные удручённо возвращаются домой без результата. Те же, кому некуда возвращаться, поскольку их селения пришли в упадок, укрыв голову кипой белого снега, голодают и теряют свои силы в окрестностях университета [387] .
В результате люди, посмотрев на [эти] толпы [бесталанных], считают, что университет — это место нереализованных намерений и источник крайней нужды и лишений. Дошло [даже] до того, что родители в целях предосторожности перестали позволять своим отпрыскам поддерживать отношения с университетом. Из-за этого [учебные] аудитории с юга до севера зарастают густой травой [388] , восточное и западное отделения тихи и безлюдны [389] .
387
Используемый в тексте термин (яп. хэкисуй, кит. би шуй) требует некоторых пояснений. В Китае, начиная с периода Чжоу, сельская школа, учрежденная государем или владетельным князем называлась «би юн» («Нефритовый и яшмовый [кабинет]»), а окружающий ее полукруглый (в форме яшмового жезла верховной власти государя или князя) пруд именовался «би шуй» (досл. яшмовые воды). Поскольку наличие такого пруда рядом со школой считалось обязательным, то со временем его название стало использоваться и для обозначения самой школы. Кодай сэйдзи… Указ. соч., с. 87.
388
Аллегория, основанная на высказывании из «Ши цзина». Ши цзин. Указ. соч., с. 153.
389
В одном из более ранних указов об этом сказано: «Древние государи считали обучение важнейшим делом. А потому из поколения в поколение передавали наставления, касающиеся просвещения [подданных] и все без исключения следовали этим положениям… Ныне путь постижения [китайской] канонической литературы не вызывает почтения, а ученики, питающиеся лишь пристрастием к знаниям, пребывают в безвестности. [Они] стелят себе тонкие бамбуковые циновки, в еде ограничивают [себя] самыми скромными потребностями (досл. „ковшом воды“) и нигде не находят отдохновения. Барабаны, возвещающие о начале занятий в университете и коробы для книг уподобились хламу. С древних времен это считалось пороком, [а потому Мы испытываем] глубокое стремление возродить [университет]… и оказать поддержку учащимся. Повелеваем свершить это деяние». Руйдзю сандай кяку, Энряку, 13-11-7, 794 г.
В результате профессора всякий раз, как подходит время проведения государственных экзаменов на чин, дают рекомендацию благородным мужам всего лишь на основании их поимённого списка, совершенно не обращая внимания ни на уровень способностей, ни на степень усердия. В результате временами появляются прошения по протекции, из-за чего процветает несоответствие лиц занимаемым местам.
Люди из влиятельных домов, не прилагая никаких усилий, обретают поддержку, получая назначения на высокие посты, а те, кто ступал но останкам родной деревни Конфуция, декламируя [стихи] о «высоком вороте» [390] , покидают школу.
390
Ши цзин. Указ. соч., с. 80. В предисловии к этому стихотворению сказано: «[ныне] школы упразднены и пока продолжаются смутные времена нет надежды на их возрождение». Мао ши чжэн и (Книга стихов с комментариями). / Ши сань цзин чжу шу («Тринадцатикнижие» с комментариями). Шанхай, 1935, т. 1, с. 345. В Китае, начиная с периода Поздняя Хань (25-220), декламирование этого стихотворения стало популярно в среде учёных мужей, осуждающих упадок образования.
Таким образом, всё пришло в упадок, и нет возможностей для возрождения. Школа прежних государей, в конце концов, превратилась в руины.
[Ваш] подданный почтительно полагает, что основой пути объединения людей является еда. Нижайше прошу выделить на содержание студентов поступления по рисовым ссудам из провинций Хитати и Танго в размере девяносто четырех тысяч восьмисот снопов риса, а также налоговые поступления из некоторых провинций (из которых половина — приморские провинции, а половина — провинции на восточных склонах) в размере двадцати восьми тысяч четырехсот сорока снопов риса.
Еще [прошу] рисовые поля в уезде Kara, которые сперва были милостиво возвращены преступнику Томо-но Ёсио [391] , а затем снова конфискованы и переданы «Кокусоин» [392] для использования их [в качестве кормлений для рабочих на] строительстве дорог и мостов, вернуть, чтобы превратить их в поля «кангакудэн» как и в прежние времена.
Кроме того, в «Установлениях» [393] сказано: «Ученики, которые не живут при „[Дайгаку]рё“, не могут быть рекомендованы [для получения должности]» [394] . Сейчас это предписание не может выполняться, поскольку у студентов нет продовольствия. [Прошу] государевым указом обязать профессоров и служащих «Дайгакурё» строго следить, чтобы студенты всех направлений, не проживающие в «Управлении университета», даже если они талантливы, не могли быть допущены к государственному экзамену на чин. Если поступить таким образом, то те, кто выдержал экзамены, пополнят ряды истинных детей нашей страны, войдут в круг благородных мужей.
391
Имеется ввиду, что сперва Томо-но Ёсио как автор прошения о «посмертной реабилитации» своего дальнего родственника Отомо-но Якамоти получил земельные участки, конфискованные у последнего, но (после того как сам был обвинен в заговоре в 866 году) снова их лишился. Помимо этого, собственное имущество и земельные угодья Томо-но Ёсио также были конфискованы. Нихон сандай дзицуроку. Дзёган, 8-9-25, 866 г.
392
Кокусоин — Ведомство зернохранилищ. Было создано в начале IX столетия. Располагалось по-соседству со зданием Университета. Занималось перераспределением конфискованных земель. Кодай сэйдзи… Указ. соч., с. 377.
393
Имеется ввиду один из сводов внутриведомственных установлений (яп. сики), которые в 927 году были объединены в «Энгисики».
394
Полный текст этого «постановления» таков: «Количество студентов, [изучающих] изящную словесность ограничивается двадцатью. Дабы зачислить недостающее количество, следует [сперва] получить профессоров [университета], [которые после этого] совместно проводят проверку знаний. Если из пяти вопросов [по тексту одного из китайских] историй [студент] ответит на три или более, то [он] получает [назначение]. Ученики, которые не живут при „[Дайгаку]рё“, не могут быть рекомендованы [для получения должности]». Энгисики. Указ. соч., т. 2, с. 524.
[Раньше], как смиренно полагает [ваш] подданный, среди танцовщиц «госэти» [395] при государевом дворе все пять участниц [церемоний] «Дайдзёэ» [396] удостаивались пожалования придворного ранга. В последующие же годы для четверых девушек, [исполняющих танцы] во время [церемонии] «Синдзёэ» [397] , прецедентов пожалования придворными рангами не было. В результате, когда приближается время «Дайдзёэ», влиятельные дома наперебой выдвигают своих дочерей, чтобы определить их в танцовщицы «госэти». А в обычный год все люди уклоняются [от этого] под любым предлогом и пренебрегают богослужениями.
395
Госэти — досл. «пять ритмов» или «пять мелодий». Со временем наименование «госэти» закрепилось за танцовщицами, которые исполняли танцы под звуки «пяти мелодий» (медленной, быстрой, начальной, финальной и средней). Как видно из текста «Бокудзан сё» (нач. XI в.), танцовщицы «госэти» принимали участие во многих придворных церемониях, например, тех, что ежегодно проводился в течении четырех дней в середине одиннадцатого лунного месяца. Так, в первый день этих празднеств (он назывался «день быка») предварительно отобранные танцовщицы доставлялись во дворец «Дзёкёдэн» и государь, находясь за пологом своей опочивальни (яп. тёдай), самолично устраивал им смотрины. Такое действие получило название «госэти тёдай-но кокороми» (досл. «смотрины [танцовщиц] госэти через полог»). Во второй день (день тигра). «Госэти» должны были в присутствии государя показать «искусство танца». В третий день (день зайца) принимали участие в церемонии «вкушения нового урожая». Наконец, в четвертый день (день дракона) во время «Празднества обильного света» (Тоё-но акари-но сэтиэ) танцовщицы услаждали взор гостей государя, которые были приглашены на «званый пир» во дворец «Сисиндэн». Бокудзан сё (Записи с северной горы). Сер. «Кодзицу сосё». Токио, 1928, с. 309–311. Подр. о «госэти» см.: Фукуто Санаэ. Хэйантё онна то отоко (Женщины и мужчины в период Хэйан). Токио, 200, с. 103–128.
396
Дайдзёэ (иначе «Дайдзёсай» или «Ониинамэ-но мацури») — Празднество Великого Вкушения урожая. Наиболее древняя процедура интронизации государя в Японии называлась «Дайдзёсай» и была непосредственно связана с распространенным среди многих аграрных обществ ритуалом вкушения нового урожая (в Японии подобный ритуал отправлялся ежегодно в одиннадцатом лунном месяце). Однако по мере создания «государства рицурё» произошло совмещение местных культурных традиций и различных китайских инноваций, что, разумеется, отразилось и на процедуре интронизации в Японии, детальное оформление которой произошло в период Нара. В своем завершенном варианте процедура интронизации японского государя стала включать три важнейшие церемонии: «сэнсо» («уведомление» о вступлении на престол нового государя); «сокуи» (аналог китайской дворцовой церемонии вступления на трон, когда правителю преподносились священные регалии — «зеркало» и «меч», а также государственная печать — символ верховной власти в стране) и «Дайдзёсай». Однако, если «сэнсо» и «сокуи» представляли собой церемонии, заимствованные из китайской ритуальной практики, то «Дайдзёсай» считается исконно японской церемонией, не имеющей аналогов в китайской культуре. Подр. см.: Окада Сэйдзи. Дайдзё-но мацури (Празднество Великого Вкушения). Токио, 1990.
397
Синдзёэ (иначе «Синдзёсай» или «Ниинамэ-но мацури») — Празднество Нового Вкушения урожая. Эта синтоистская церемония также проводилась в середине одиннадцатого лунного месяца, но имела принципиальные отличия от «Дайдзёсай». Обряд «Дайдзёсай» проводился только один раз во время правления того или иного государя и знаменовал собой вступление на престол нового правителя. Что же касается «Синдзёсай», то этот ритуал проводился ежегодно и был непосредственно связан как с сельскохозяйственным циклом, так и с наступлением нового календарного года. Во время этой церемонии было необходимо обеспечить «богатство и процветание» в стране на весь следующий год. Подр. см.: Дайдзёсай то Синдзё (Празднество Великого Вкушения урожая и [празднество] Нового Вкушения урожая). Под ред. Окада Сэйдзи. Токио, 1979.
Согласно новому распоряжению, всем знатным дамам [было приказано] поочередно исполнять [роль танцовщиц] [398] . Расходы, однако, настолько велики, что полученное назначение их не оправдывает.
Почтительно поразмыслив над обычаями старины, вспомнил, что в периоды «Конин» [399] и «Дзёва» особым расположением [государя] пользовались фаворитки, поэтому все семьи повсеместно принуждали отбирать и представлять [ко двору] танцовщиц. Считалось, что так легче проводить их отбор для включения [в женскую половину дворца]. Все дома, которым была оказана высочайшая милость, соперничая, предлагали [своих дочерей], тратя достояние и разрушая свое благополучие.
398
См.: Кодай сэйдзи… Указ. соч., с. 113.
399
Конин (810–824) — девиз правления государя Сага (809–823).
При нынешнем священномудром государе навели порядок и установили [различные] ограничения. Теперь танцовщицы, завершив выступление, возвращаются в родовые усадьбы, не получая приглашения во внутренние покои [400] .
Зачем же нужно использовать столько танцовщиц?
Обратившись к древним записям [401] , выяснил, что в старину для исполнения танцев прибывали жрицы [402] , и их установленное количество не всегда составляло четыре или пять человек [403] .
400
Это распоряжение содержится в своде придворных обыкновений «Кимписё», составленном при государе Дзюнтоку (1210–1221) и датируется 897 годом. Кимписё (Записи о запрещенном и тайном). Сер. «Гунсё Руйдзю». Токио, Дзоку гунсё Руйдзю кансэй, 1932, Кампе, 9-11-7, 897 г.
401
Первое упоминание танцовщиц «госэти» в древнеяпонских источниках относится к 742 году, когда они «исполняли танцы» во время пира, устроенного государем Сёму (724–749) во дворце «Дайандэн». Секу нихонги, Тэмпё, 14-1-16, 742 г. Однако исходя из текста государева указа от 743 года (Сёку нихонги, Тэмпё, 15-5-5, 743 г.), японские исследователи предполагают, что «госэти» появились уже при государе Тэмму (671–686). Сёку нихонги. Указ. соч., т. 2, с. 603, примеч. 7. Полный перевод указа 745 года на русский язык см.: Норито. Сэммё. Пер. со старояпон., исслед. и коммент. Л.М. Ермаковой. М., 1991, с. 148–149.
402
Наиболее раннее упоминание: Сёку нихонги, Тэмпё сёхо, 1-12-27, 749 г.
403
Относительно количества «госэти», в законодательном своде «Рё-но сюгэ» сказано, что, помимо, исполнительниц других танцев («кумэ-но э», «та-но э», «ямато-но э» и др.) предусмотрено «шестнадцать танцовщиц госэти» и одна преподавательница этого вида искусства. Рё-но сюгэ. Указ. соч. т. 1, с. 88, 90.
[Поэтому] смиренно прошу выбрать двух незамужних девушек из почтенных семейств и определить их в танцовщицы «госэти». [Пусть им] дважды в год выделяют отрез ткани на сезонную одежду и [назначат] ежемесячное довольствие. [Пусть им] из государственных средств жалуют праздничную одежду и прочие вещи [404] . Если девушки непорочны, то замуж [их] не выдавать, а по прошествии десяти лет, возвести [их] в ранг и позволить выйти замуж [405] . Если [кто-нибудь из них] пожелает остаться на службе, то приравнять [таковых] к [должности] «куродо» [406] . Затем выбрать девушек [им] на смену и вновь повторить [все] как в предыдущие годы.
404
Позднее нормы довольствия уменьшились и многие танцовщицы «госэти» стали влачить жалкое существование. Только 969 году после коллективной докладной нескольких высших сановников был обнародован государев указ, согласно которому ежедневный «паек» танцовщиц «госэти» увеличился и стал составлять «два го риса» (около трёхсот грамм). Кимписё, Анва, 2-2-14, 969 г.
405
Зачастую, танцовщицы «госэти» выходили замуж за высокопоставленных придворных чиновников. К примеру, известно, что одна из танцовщиц участвующих в празднестве «Синдзёсай» 919 года, в 938 году стала женой Главного министра Фудзивара-но Тадахира (878–949). Хэйан дзидай гисики… Указ. соч., с. 173.
406
Куродо — общее наименование служащих «Куродо докоро» (Государева канцелярия). В период Хэйан «Куродо» становились чиновники, начиная с пятого столичного ранга, а сама должность позволяла сделать успешную придворную карьеру.