Чтение онлайн

на главную

Жанры

Япония, японцы и японоведы
Шрифт:

Журналистская работа в Японии на протяжении четырех с половиной лет значительно расширила мои представления об этой стране. По возвращении на родину я уже достаточно ясно представлял себе реальную жизнь японцев, которая оказалась более многоцветной, чем о ней писалось в книгах. Да и японцы как народ и как отдельные индивидуумы оказались иными, чем те банальные представления о них, которые сложились в сознании наших людей в предшествовавшие десятилетия. Но более подробные размышления на эту тему мне хотелось бы изложить позднее, когда я дойду до 90-х годов и буду суммировать итоги не пятилетнего, а пятнадцатилетнего пребывания в Японии. Тогда, в 1957 - 1962 годах, мое внимание как японоведа привлекали прежде всего политические аспекты японской общественной жизни.

Глава 3

ВРЕМЯ МИРНОГО НАСТУПЛЕНИЯ

СОВЕТСКОГО СОЮЗА НА ЯПОНИЮ

Советский спутник. Интерес и симпатии

японцев к нашей стране

Период моей журналистской работы в Японии в 1957 - 1962 годах был, пожалуй, во всех отношениях "звездным часом" Советского Союза. Я приехал в Токио в дни, когда с уст простых японцев не сходило русское слово "спутник". У меня сложилось тогда впечатление, что запуск искусственного спутника Земли произвел на японскую общественность большее

впечатление, чем на советских людей. Это событие вызвало шок у большинства японцев, которые в годы оккупации поверили в недосягаемое для других стран научно-техническое превосходство США. Поэтому разговоры о советском спутнике японцы сами заводили со мной повсюду, куда бы я ни приходил, будь то департамент прессы МИДа Японии, где я должен был по приезде стать на учет как иностранный журналист и получить соответствующее удостоверение, или же штаб Генерального совета профсоюзов. Я принимал в ходе разговоров поздравления собеседников, будто в успехах советской науки и техники был и мой вклад.

Запуск первого искусственного спутника Земли совпал с периодом общего, и притом небывалого, улучшения атмосферы развития советско-японских связей, которые в прошлом, как известно, долгое время никак не налаживались.

В первые дни моего пребывания в Японии мне довелось косвенным образом принять участие в закладке правовых основ советско-японских торговых отношений. Именно в те дни в Токио находился заместитель министра внешней торговли СССР Семичастнов, прибывший в японскую столицу с целью заключения с Японией советско-японского торгового договора. Хотя общее настроение японских правительственных и деловых кругов склонялось тогда в пользу такого договора, тем не менее в те дни выяснилось, что некоторые из японских политиков, и в том числе министр кабинета Коно Итиро, возглавлявший Управление экономического планирования, хотели бы поставить торговые связи с СССР в иные условия, чем со странами капиталистического мира, и установить над ними фактический контроль японского правительства, что, естественно, не соответствовало интересам нашей страны. Я узнал об этом из беседы с Семичастновым и его советником Спандарьяном. Мои собеседники с досадой сообщили мне, что группа правительственных чиновников во главе с Коно добивается включения в советско-японский договор статьи о так называемой "унификации" внешней торговли с Советским Союзом и создания с этой целью специальной государственной организации по торговле с нашей страной. Вполне обоснованно они усматривали в создании такой организации попытку изоляции японских торговых фирм от непосредственных связей с советскими торгующими ведомствами и установления для наших торговцев такого режима государственного контроля, какой не применялся в отношении других стран. Результатом этой беседы стало решение оказать давление на группу Коно путем публичной критики неприемлемых для советской стороны замыслов этой группы на страницах газеты "Правда". Такая статья была быстро подготовлена мной и отправлена в редакцию с соответствующей шифровкой на имя главного редактора. А 20 ноября 1957 года эта статья появилась в "Правде" за моей подписью. В ней в жесткой форме подчеркивалось, что предложение о создании в Японии специальной правительственной организации по торговле с СССР представляло собой ничем не оправданный отход от духа Совместной декларации, подписанной двумя странами 19 октября 1956 года, и протокола о развитии торговли и взаимном предоставлении режима наиболее благоприятствуемой нации, а потому было "абсолютно неприемлемо для советской стороны, которая рассматривает его как дискриминационное. В статье выражалась надежда, что требования группы Коно будут отвергнуты японским правительством как помеха к успешному завершению торговых переговоров и что, таким образом, откроется путь к подписанию торгового договора между Японией и СССР. Статья эта была сразу же замечена японской печатью. И не только печатью: спустя несколько дней группа Коно сняла свои неприемлемые для нашей страны предложения.

В результате 6 декабря 1957 года состоялось подписание торгового договора между Советским Союзом и Японией. Это было, пожалуй, важнейшее событие во взаимоотношениях двух стран с момента публикации 19 октября 1956 года Совместной советско-японской декларации о нормализации отношений. Торговый договор 1957 года стал первым документом, регулировавшим торговые отношения СССР с Японией. Ведь в довоенные и послевоенные годы японские власти упорно отклоняли советские предложения о подписании торгового договора. Успешное подписание торгового договора встретило в Японии единодушные положительные оценки и в печати, и в деловых кругах страны.

Примечательна была в этой связи та поспешность, с которой сняли представители японского правительства в лице начальника Управления экономического планирования Коно Итиро свои предложения, неприемлемые для Советского Союза. В этой быстрой реакции японской стороны на выступление "Правды" проявилась, несомненно, активная заинтересованность деловых кругов Японии в расширении торговых связей с нашей страной. Но вместе с тем неожиданная сговорчивость японского правительства отражала и другое: повсеместный рост влияния Советского Союза на ход международных событий влияния, которое благотворно сказывалось на развитии советско-японского добрососедства.

Как бы скептически не относились сегодня некоторые государственные деятели и российская печать к прежним внешнеполитическим инициативам Хрущева, факт остается фактом: выдвинутая им и его окружением идея мирного сосуществования государств с различным социально-экономическим строем, его призывы к переговорам с США с целью разрядки международной напряженности, к немедленному запрещению испытаний ядерного оружия получили повсеместные положительные отклики, и в том числе в Японии. Сегодня люди, огульно чернящие советское прошлое нашей страны, стремятся в карикатурном виде изобразить всю внешнюю политику Советского Союза хрущевских времен, сосредоточивая все внимание на таких частных эпизодах как стучание Хрущева своим ботинком по столу на сессии ООН или его самонадеянные обещания перегнать в экономическом соревновании Соединенные Штаты и показать им потом "кузькину мать". Но при этом замалчиваются те положительные отклики, которые вызывали во всем мири поездки Хрущева в США, его эмоциональные выступления в пользу безотлагательного прекращения испытаний ядерного оружия и отказа от дальнейшей гонки вооружений, в пользу мирных переговоров с США и разрядки международной напряженности. Огромное позитивное

воздействие на умы большинства японцев произвело в апреле 1958 года принятое по инициативе Хрущева постановление Верховного Совета СССР об одностороннем прекращении Советским Союзом испытаний ядерного оружия в атмосфере, не получившее в то время поддержки США и Англии, продолжавших ядерные взрывы на Тихом океане, несмотря на всеобщее осуждение такого поведения японскими противниками ядерного оружия.

На следующий день после того как это постановление стало известно в Японии, в посольство СССР в Токио направились десятки общественных делегаций, с тем чтобы выразить свою благодарность руководителям нашей страны. На их плакатах я читал тогда такие надписи: "Да здравствует отказ Советского Союза от ядерных испытаний! Банзай! Банзай!" или "Америка, следуй примеру Советского Союза! Прекрати испытание водородных бомб на Тихом океане!" В тот же день в интервью, данном мне генеральным секретарем Социалистической партии Японии Асанумой Инэдзиро, говорилось: "Прекрасно! Советский Союз совершил то, в пользу чего неоднократно высказывалась наша партия. Теперь очень желательно, чтобы и другие два государства, США и Англия, по примеру СССР приняли бы такое же решение". В том же духе высказался и председатель исполнительного комитета профсоюза работников государственных железных дорог Коти Домон: "Японские рабочие,- сказал он,от всего сердца приветствуют эту замечательную инициативу Верховного Совета СССР и преисполнены решимости поддержать ее".

Приведя эти высказывания, я вовсе не собираюсь утверждать, что все японское общество в конце 50-х - начале 60-х годов было одинаковым и проявляло только дружелюбие к нашей стране. Были и тогда в правящей либерально-демократической партии люди, преисполненные антисоветских предрассудков, были откровенные враги нашей страны. Но их было тогда меньше, чем в последующие годы. Меньше было открытых антисоветчиков и в парламенте, и за его стенами. Не было тогда еще и так называемого "движения за возвращение северных территорий", искусственно "сделанного" японскими властями в последующие десятилетия. Территориальные требования к нашей стране пыталась выдвигать тогда лишь жалкая горстка ультраправых шовинистов из числа членов гангстерских организаций - и не более. На улице, где находился корпункт "Правды", в квартале Иигура Адзабу в захудалом деревянном домишке имелась тогда контора этих маргиналов, не привлекавшая к себе внимания прохожих и постоянно пустовавшая. Ни коммунисты, ни социалисты, ни рабочие профсоюзы страны не проявляли никакого интереса к этой теме в общении с советскими дипломатами и журналистами, а в политических лозунгах массовых организаций оппозиции не было и намека на их готовность предъявлять нашей стране какие-либо территориальные притязания. Все эти организации рассматривали нашу страну как своего друга и союзника по борьбе с американским империализмом.

Наглядным свидетельством безусловно положительного, дружественного отношения к нашей стране были в те годы массовые первомайские демонстрации трудовых людей, организованные японскими профсоюзами. В Токио неизменно на первомайские митинги и уличные шествия выходили в те годы от пятисот до шестисот тысяч человек. В отличие от первомайских манифестаций последнего десятилетия эти митинги и шествия носили боевой характер. Проходили они обычно под антиправительственными, антиамериканскими лозунгами. Чаще всего в 1958-1960 годах на этих лозунгах были начертаны требования отставки правительства Киси. Основная, самая многочисленная колонна участников первомайских демонстраций шествовала обычно из парка Мэйдзи, где проходили их митинги, по проспекту Аоямадори, а затем поворачивала в сторону Роппонги и, миновав советское посольство, направлялась через Тораномон к парламенту и правительственным учреждениям. Участники этого шествия числом более 300 тысяч человек в течение нескольких часов проходили мимо ворот посольства СССР, единодушно выражая дружеские чувства к нашей стране. Это обстоятельство ежегодно побуждало наших дипломатов заранее обсуждать одну деликатную политическую проблему. Суть ее сводилась вот к чему: дипломатический статус работников посольства исключал их вмешательство во внутренние политические дела страны. А как надлежало поступать дипломатам, если демонстранты с красными флагами и антиправительственными лозунгами под родные нам звуки "Интернационала" и тем более советских песен - "Катюша", "Варшавянка", "Смело, товарищи, в ногу" - приблизятся к воротам посольства и начнут прикреплять на его воротах свои красные флаги рядом с теми нашими красными флагами, которые по праздникам вывешивались обычно у посольских ворот? Что следовало делать, когда демонстранты останавливаются и начинают скандировать приветствия, пытаясь войти в пределы посольства, чтобы пожать руки нашим людям? Выходить им навстречу и пожимать руки? Или отвечать приветствиями на приветствия, стоя у посольских ворот? Нельзя! Это могло бы быть истолковано как вмешательство во внутренние дела страны, как поощрение тех антиправительственных лозунгов, которые демонстранты одновременно скандировали. Ну а если наглухо закрыть ворота и исчезнуть с глаз идущих, как поступали дипломаты США во время антиамериканских демонстраций? Но с какой стати? Это же наши друзья! И выход в те годы был найден такой: к решетчатым металлическим воротам посольства приближались не сотрудники посольства, а их дети. Мальчишки и девчонки, прильнув к решеткам, приветливо махали демонстрантам руками, принимали из их рук цветы и те красные флажки, которые с улыбками протягивали им идущие, а дети им также отвечали улыбками. Но ведь это же были дети! А какие к ним могли быть претензии у японских властей? На то они и дети. Так и выходили наши дипломаты в те времена каждый год из деликатного положения.

Во избежание возможных нареканий со стороны японских властей посольским работникам запрещалась в дни первомайских антиправительственных демонстраций покидать без согласования с начальством пределы территории посольства. Даже в те времена эти предписания были, на мой взгляд, ненужной предосторожностью. Но, кстати сказать, ни меня, ни других советских журналистов они не касались. Наоборот, каждый год я неизменно бывал на первомайских митингах и получал у их организаторов заранее отпечатанные тексты резолюций и прочие документы. Далее же, установив на флагштоке своей машины красный флажок с надписью "Газета "Правда", объезжал шедшие по городу колонны демонстрантов скорее из личного любопытства, чем по служебной необходимости, т.к. телеграммы о том, как отмечалось Первое мая за рубежом приходилось писать коротко по причине недостатка свободного места в праздничных номерах газеты.

Поделиться:
Популярные книги

Ученичество. Книга 1

Понарошку Евгений
1. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 1

Идеальный мир для Лекаря 7

Сапфир Олег
7. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 7

Обыкновенные ведьмы средней полосы

Шах Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Обыкновенные ведьмы средней полосы

Треск штанов

Ланцов Михаил Алексеевич
6. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Треск штанов

Медиум

Злобин Михаил
1. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.90
рейтинг книги
Медиум

"Фантастика 2023-123". Компиляция. Книги 1-25

Харников Александр Петрович
Фантастика 2023. Компиляция
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Фантастика 2023-123. Компиляция. Книги 1-25

Гром над Тверью

Машуков Тимур
1. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.89
рейтинг книги
Гром над Тверью

Идеальный мир для Лекаря 11

Сапфир Олег
11. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 11

Совок

Агарев Вадим
1. Совок
Фантастика:
фэнтези
детективная фантастика
попаданцы
8.13
рейтинг книги
Совок

Табу на вожделение. Мечта профессора

Сладкова Людмила Викторовна
4. Яд первой любви
Любовные романы:
современные любовные романы
5.58
рейтинг книги
Табу на вожделение. Мечта профессора

Сонный лекарь 4

Голд Джон
4. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Сонный лекарь 4

Огненный князь 4

Машуков Тимур
4. Багряный восход
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Огненный князь 4

Войны Наследников

Тарс Элиан
9. Десять Принцев Российской Империи
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Войны Наследников

Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга вторая

Измайлов Сергей
2. Граф Бестужев
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Бестужев. Служба Государевой Безопасности. Книга вторая