Япония. Отчёт оголтелого туриста. Иронические записки
Шрифт:
Последними мы и зарегистрировались на рейс, в связи с чем все места в экономклассе были уже заняты, и нас, от безысходности, усадили на почётные места в первый класс салона самолёта. И мы без паники, а очень даже с пониманием встретили эту метаморфозу.
По-честному, конечно, мы давненько уже не летали так комфортно, первым классом. Потому что я всё время экономлю. Стыдобища какая! Раньше, бывало, надуешь щёки, наденешь малиновый пиджак и – первым классом!
Здесь с тобой меню согласовывают, металлические столовые приборы раскладывают, напитки разные в малюсеньких бутылочках перед тобой выставляют. Занавесочкой
– Что будете пить, господин?
Я от антуража-то и забеспокоился. Разве что Chivas-фифтик для аппетита попробовать?
– Хрустальный бокальчик, пожалуйста. Икорочки красной не желаете?
– Желаю. И рыбку попробую. Смотрю – жена тоже аппетитно трапезничает. Блинчики с икрой. Чудненько! А что это там виднеется? Второй фифтик-Regal? Прекрасно!
Новое блюдо – на новой тарелке. Chivas Regal больше нет? Не беда. Black Label, будьте любезны!
«Почки заячьи верчёные». Black повторить. Шашлык из осетрины. Black тоже закончился. Как интересно! Всех фифтиков по паре. Как в ковчеге у Ноя. Тогда – Red. Орешки? И Red повторить.
«Берегись автомобиля!» показываем? Очень хорошо! «Здравствуй, Люба! Я вернулся». Фифтик Jack Daniel's . Отлично!
– Сколько лететь?
– Десять часов.
– Сколько летим?
– Два часа.
Невероятно! Даже не заметил.
«– Я кулубнику вырастил своим трудом! А он – рядовой! Жулик. Пусть все слышат – ЭТО МОЯ ДАЧА!
– Числится вашей, но строится на мои деньги…»
Jack Daniel's повторить.
– Последнюю принесу. Больше не могу. По инструкции не положено!
Ах, какая инструкция! Нецелесообразная. Нелюбезная.
– А что делать? – мямлю.
– Вы можете купить в Duty Free. Red Label. Бутылка – 0,5. Семь долларов. Хотите принесу?
Киваю. Несет. Расплачиваюсь. Жизнь продолжается.
«-…Беломора не было. Преступник купил сигареты «Друг». Пачка – двадцать копеек, с собачкой на этикетке. И вот я думаю – чего он нервничает?..»
И я вот думаю – чего я нервничаю? Курить охота! Чёрт побери! В Аэрофлоте уже не курят. У них тоже новые инструкции. Явно наследованные. Иду в хвост самолёта. Даю стюарду двадцать долларов. Тот ведет меня в подсобное помещение. Там на полу полусидят-полуспят стюард со стюардессой.
– Курите здесь, в вентиляцию.
Затягиваюсь. Какое блаженство! Что значит – родной флот! ЧЕЛОВЕ-ЕК! С японцами не договорился бы.
– А чего на полу-то? – спрашиваю.
– Второй рейс подряд, без отдыха. Персонала не хватает. Все места заняты, а для нас в самолёте кресел нет.
– Ни хрена себе!
– Ничего – нам не привыкать.
Возвращаюсь на свое место.
«– Здравствуй, Люба! Я вернулся». Той же фразой что и начинался – фильм закончился. Жена стала спать укладываться. На меня косо посмотрела. Вроде того, что – пьянствуешь? А какие слова говорил, какие обещанья давал!
А я – что? Я не виноват.
Что-то красная этикеточка не распробовалась. Вот и бутылочка! Очень кстати. Не поддельная ли? Ну-ка, ну-ка… Нет, не поддельная. Три ли года выдержана?.. Нет, не три… Или три?.. Нет, так можно лететь!
– Кстати, куда летим? – спрашиваю жену.
Та презрительно фыркнула и завернулась в одеяло.
– Ладно, пойду у пилота спрошу.
– Не глупи! – встрепенулась жена. – Сам же не любишь глупости.
– Да я пошутил, чтобы тебя растормошить. Мне ведь после дегустации общаться надо. А ты поверила, что я к пилоту пойду. То-то так засуетилась.
– Ты можешь. Ты и за штурвал сядешь.
– Какая восхитительная ложь! Хотя, вообще, я могу. А ты знаешь, что они иногда пьяными летают?
– Чушь! Они медосмотр перед полётом проходят.
– Не чушь! Кикабидзе по телевизору рассказывал. Когда он в Мимино главным лётчиком снимался. Всё Ларису Иванну хотел. Так он с подвыпившими лётчиками на съёмку летел. Он у них ещё спрашивал с недоумением: «Разве так можно?» А они посмеялись: «Водители же за рулём себе иногда позволяют. Так у нас это то же самое. Что машину нетрезвым вести, что самолёт. Без разницы».
– Не верю я ни тебе, ни Кикабидзе. И вообще, надо спать ложиться.
– Как спать? Что же мне с Расторгуевым тогда бутылку допивать? (на экране шёл концерт группы Любэ).
– А обязательно допивать?
– Не обязательно допивать!.. А хоть бы и допивать.
– Ты курить ходил?
– Ходил и ещё пойду.
– Стюардесса приходила, сказала, что, если ты не угомонишься, она пожалуется командиру.
– И они меня снимут с самолёта?
– Они вычеркнут тебя из списка почётных пассажиров Аэрофлота.
– Наговариваешь! Она же сама мне виски принесла.
– Это – другая.
– Вот, морда муравьиная! Не она же меня обслуживает? Ну, а ты?
– Я сказала, чтобы будили меня, только когда тебя будут лишать гражданства.
– Ты заслуженно летишь первым классом! Умничка! Я в восхищении!
– А что я буду с ней церемонии разводить? Пускай хоть маршалу авиации жалуется! Это же понятно: ты их бар опустошил – у неё добыча пропала.
В проходе салона из-за занавески выглянула «муравьиная морда». Как та злобная старушка, выглядывающая из-за портьеры на картине Рембрандта «Даная». Посмотрела на нас, как ядом дыхнула. Взгляд явно свидетельствовал о том, что к лишению меня гражданства она уже приступила.
– Ладно, бузить не будем! Допиваю и спать!
– Сколько выпил-то? – спрашивает жена.
– Девятьсот грамм, – отвечаю.
– Прилетим – будешь никакой!..
«Никаким» меня и снимали с самолёта.
Нет, ногами я шёл сам, но не твердо.
«Шаркающей кавалерийской походкой», как Понтий Пилат перед встречей с Иешуа Га-Ноцри. Здравствуйте, Михаил Афанасьевич!
День первый. Токио
Шаркающей кавалерийской походкой с видеокамерой наперевес меня несло в целеустремленной толпе по длинным коридорам международного токийского аэропорта Нарита. Чуть впереди вприпрыжку бежала моя жена, сознательно делая вид, что невыспавшийся здоровый мужик, норовящий её догнать, не имеет к ней ни малейшего отношения.