Ярина
Шрифт:
Закрыла лицо подушкой и громко-громко закричала. Я должна выплеснуть свои эмоции перед серьёзным разговором, чтобы быть спокойной и адекватно воспринять информацию, преподнесенную родителями. Пока еще моими единственными родителями. После такой истерики, мне стало гораздо легче. А вечером пришли с работы сначала мама, а потом папа. Мама приготовила ужин, и мы сели есть.
– Ты чего сегодня такая молчаливая? Что-то случилось?
– спросила мама, когда мы сели за стол.
– Наташ, она сегодня днем еще плакала
– Яся, что случилось?
– мама даже есть перестала. Отложила столовые приборы и стала меня ощупывать. Потрогала лоб, рассмотрела зрачки.
– Открой рот, покажи язык.
– приказала мне она.
– Сейчас такая коварная инфекция ходит.
– Мааамаа. Я не больная.
– отмахнулась от ее рук.
– Я вообще никогда не болею, забыла что ли?
– Сплюнь. Дай Бог, чтоб и дальше так было.
Мама вернулась к еде, а папу сейчас даже война не отвлекла бы от вкуснейшей, на его взгляд, курицы. Фу, как они это едят. Мое овощное рагу не могло перебить запаха жареной птицы, поэтому аппетита у меня не было совсем.
– Так из-за чего ты расстроилась?
– не успокаивалась мама.
Думаю, время тянуть нет больше смысла. Они сытые и довольные, поэтому смело задала вопрос.
– Вы меня удочерили?
Они оба одновременно посмотрели на меня.
– С чего ты взяла?
– поинтересовалась мама.
– Ни с чего, просто ответьте. Я ваша родная дочь или нет?
– настаивала я.
Папа стал глупо смеяться.
– Ой, ну ты меня напомнила в детстве. Я тоже спрашивал у своих, не приемный ли я. Меня тогда мать так веником отлупила, что сразу понял, что родной.
– Папа! Мне не смешно. Если вам нечего скрывать, так скажите прямо, и я больше не буду вас этим беспокоить. А если есть, то сейчас очень удобный момент раскрыть вашу тайну. Наверное, тяжело жить с ней столько лет. Я готова принять любой вариант. Я уже взрослая и смогу правильно к этому отнестись.
– Вы посмотрите на неё, тоже мне взрослая нашлась.
– иронизировал отец.
– Тринадцать лет. Старушка уж совсем.
Родители смотрели то друг на друга, то в свои тарелки. Папа перестал есть и просто ковырял вилкой овощи. Они знают, что я чувствую ложь, и сейчас просто правильно подбирают слова.
– Ты наша дочь… - начала мама.
– Ты меня родила? – сразу же уточнила я.
– Всю твою жизнь ты жила у меня в сердце… - мамин голос дрогнул.
Отца эта ситуация сильно раздражала.
– Так иду за веником, дурь из тебя, доченька, выбивать буду.
– сказал он, вставая из-за стола.
Но мама его остановила его.
– Не надо, Вить. Она действительно уже большая.
Папа сел обратно, но молчать не стал. Накрыл мою руку своей и сказал прямо в лицо:
– Яся, мы твои родители, других у тебя нет и никогда не было.
Ах!
– Я просила сказать мне правду!
– крикнула я и убежала в свою комнату.
От злости на весь мир, изо всех сил хлопнула дверью.
– Не смей так делать!
– кричал вдогонку папа.
Я бросилась на кровать и уткнулась в подушку. Она поглотила мои рыдания, которые вырывались помимо моей воли. Я не слышала, как в комнату вошла мама, но почувствовала, как она села рядом со мной и погладила по спине.
– Ясенька, не плачь. Кто тебе наговорил про нас?
– ласково спросила мама.
Я повернула к ней голову и зло ответила:
– Не важно. А вот почему ВЫ мне врёте?
– Потому что мы любим тебя, и всю свою жизнь оберегали от ненужных переживаний, от боли, от проблем. Но если ты уверена в том, что хочешь знать всю правду…
– Да, мама, я совершенно уверена. – перебила маму и села, чтоб видеть её лицо.
– Тогда слушай и не переживай ни о чем. Ты для нас с папой самое дорогое, что есть на свете. Мы не желаем тебе зла.
В комнату вошёл папа и сел рядом со мной так, что я теперь оказалась между ними.
Мама глубоко вздохнула и начала:
– Мы с папой поженились, когда нам было по двадцать лет. Мы не спешили заводить детей. Сначала учились, потом обзаводились квартирой, машиной, но когда все же решились на ребенка, то оказалось, что мы бесплодны, причём оба. Мы лечились несколько лет, но все без толку. Я ужасно хотела детей. Так это морально было трудно, работаю педиатром, вожусь с малышами, а сама бездетная. Я уже готова была взять ребёночка из дома малютки, но твой отец ни в какую не хотел.
Я в недоумении обернулась на папу. Он поцеловал меня в лоб и решил объясниться.
– Ясь, ты даже не представляешь, как мне было не по себе, когда я видел приютских детей. Они, как инопланетяне для меня. Кто их родители? Чем они больны? Какая наследственность? Представлял, что не смогу к ним привыкнуть, полюбить их, а как они будут жить со мной бок о бок, и мне становилось противно.
– Папа! Ты чего… - не верила я своим ушам.
– Не осуждай меня, Яся, не каждый способен любить чужих детей.
– А меня? – с надеждой посмотрела на отца.
– Ты совсем другое дело!
– успокоил он меня.
– Слушай дальше.
Я ждала с нетерпением продолжения от мамы.
– На всякий случай мы стали готовить необходимые документы и справки для усыновления. – продолжала она.
– Но однажды я разговорилась с одной мамочкой в поликлинике, она сказала, что у них с мужем были те же самые проблемы со здоровьем, что и у нас, и она обратилась к бабке-знахарке, живущей в Истре. Как же её звали? Имя такое редкое. Вот вылетело из головы. – мама потерла лоб.