Ярина
Шрифт:
– Так ты меня ещё и утопить вздумала, кикимора! – и это был уже не грозный писк, а убийственный ультразвук.
Он быстро перелез через край и стал отряхиваться, как делают это собаки. Но меня такое отношение категорически не устраивало. Я к нему со всей душой, с благими намерениями, а он кричит и ещё и обзывается. Маленький невоспитанный дикарь.
– Ну все, прекратите немедленно! Я не позволю больше оскорблять меня в моём же доме. Я тут хозяйка, в конце концов.
Домовой повёл носом вокруг, а потом нагло понюхал и меня, что-то тихо пробурчал себе под нос, ещё раз посмотрел на меня и ухмыльнулся. Видно я ему больше не внушала страх, так как он развернулся и не спеша пошёл гулять по столу. Прохаживаясь,
– Ты зачем взял часы? – поинтересовалась я.
– Ничего я не брал, тебе это мерещится. – словно маленькому ребёнку ответил домовой.
Вот наглец, а! Ложь домового дала о себе знать мерзким запахом.
– А ну положи их на место! – приказала я мелкому, наглому воришке и встала из-за стола. Если не вернёт часы, сама заберу.
– А я, по-твоему, что делаю? – прибавил скорости Семён. – Сейчас я их положу туда, где им самое место.
И спрыгнул со стола вниз, прям на кафельный пол. Я ахнула от испуга, оббежала стол и потянулась за домовёнком, но он уже был у самой двери. Семен бегал, так ловко и быстро, словно на нем не было лишнего груза, и он пару минут назад не находился в обморочном состоянии. Он побежал по коридору и возле двери в туалет исчез. Был домовой, с наручными часами на плечах, и нет его. Я подбежала к туалету и резко распахнула дверь. Домового там не было, но на полу за освежителем воздуха увидела край ремешка часов. Мне послышался тихий стук за спиной, и я резко обернулась. Как раз вовремя. Спрыгнув с тумбочки, Семён бежал в мою комнату, но теперь он нёс на себе папины очки. Я побежала за ним, но он опять исчез. Многие вопросы крутились у меня в голове, но главные были: как обнаружить этого маленького вредителя и как его поймать? Я чувствовала себя пантерой на охоте, медленно, но уверенно шедшей по квартире, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к малейшим движениям. Я найду его, чего бы мне это не стоило! Чисто случайно задела плечом ручку двери, она плотнее прижалась к стене. Снизу раздался знакомый писк.
– Ай, что делаешь?
Семен запутался в моем носке, который в свою очередь застрял под дверью. Даже грязным носком не побрезговал, вот беспринципный воришка.
– Попался, голубчик!
Быстро потянула за носок.
– Ай-ай-ай, моя нога!
– запищал домовёнок.
Вот не знаю почему, у меня опять проснулась жалость к маленькому беглецу. Ему же больно. Аккуратно достала запеленатого в носок домового из-под двери, но на всякий случай не стала его выпутывать. Так он от меня точно не убежит.
– Зачем ты таскаешь наши вещи? – начала допрос я.
– Надо так. Чего они без дела валяются.
– пытаясь вырваться из моей хватки, сердито проворчал Семен.
– Ну да, после твоего вмешательства они теперь валяются, где попало, но уже с делом. Особенно часы возле унитаза. И где, кстати, папины очки, признавайся?
– с самым строгим голосом спросила я.
– Ишь чего захотела! Все-то ей скажи. А ты сама поищи, чай не калека.
– ехидно пропищал Семен.
Дергаться в моей руке он перестал и теперь пристально на меня смотрел. А я в ответ на него. В кино видела, что это тест такой, проверка на вшивость, кто первый глаза отведет, тот и слабаком считаться будет.
– Чего вылупилась?
– буркнул Семен и отвел взгляд.
Да! Я победила! Теперь ты в моей власти, маленький лохматый гном. Только что мне это даёт?
– Отвечай давай. Зачем тебе понадобилось наши вещи прятать?
Семен закатил глаза.
– Ну и дуреха же ты! Ступай туда.
– указал головой в сторону коридора домовой.
Я послушно пошла в нужном направлении.
– А теперь туда.
– кивнув головой в сторону туалетной комнаты.
Я поняла, куда он меня ведет. К часам. Они мирно лежали за баллончиком освежителя воздуха.
– И?
– все так же ждала вразумительного ответа.
– Подымай давай. Они же не лягухи, сами к тебе в руки не заскочут.
Я нагнулась за часами и увидала, как маленькая капля воды упала с трубы на пол.
– Ой, труба протекает, надо папе сказать.
– Воооот! Теперь уразумила? Не искала бы одно, не нашла бы другое! Вон какой я пользительный.
– довольный собой, произнес домовой.
– Пока потеряхи ищешь, дом лишний раз оглянешь, беду какую заприметишь: мышью нору али, течь, как эту. Ну и порядок лишний раз наведёшь, тоже лишним не будет.
Была истина в его словах, но соглашаться с ним принципиально не хотелось.
– Ой, и без твоих глупых шуток увидели бы течь эту. Тоже мне герой.
Я вышла в коридор и снова пошагала на кухню возвращать часы на прежнее место. Но недовольный моим комментарием домовой не унимался.
– Чего?!
– возмутился он.
– Да, покуда вы это узрели бы, сколько воды утекло!
– Тут по капле в час падает. Тоже мне беда. – не сдавалась я.
Домовой хватал ртом воздух от возмущения.
– Ну ты... и... сразу видно не хозяйка этому дому, и никогда ей не станешь.
Надо же какой мелкий, а противный клоп. Ну, я ему покажу не хозяйка!
– Это дом моих родителей. Я – их дочь, а значит тоже хозяйка.
Домовой перестал злиться и теперь хитро улыбался. А дальше сделал нечто странное. Он закрыл руками уши, закрыл рот и начал втягивать носом воздух. Втягивал и втягивал, а его голова, словно воздушный шарик, стала надуваться отдельно от тела, которое я все так же крепко сжимала в руке. Когда голова Семена стала больше моего кулака в два раза, домовой открыл рот и на выдохе, с оглушающей громкостью гудка футбольного болельщика, успел произнести фразу.
– ТЫ НЕ ХОЗЯЙСКАЯ ДОЧЬ!
К концу фразы его голова сдулась до прежних размеров. А я… а меня как будто ледяной водой окатили. В звенящей, от громкого звука голове, теперь появилась страшная мысль. Как это? С чего это я вдруг не дочь моих родителей? А глупый гном не побоялся и с наглой ухмылкой пропищал.
– По глазам твоим оголтелым вижу, что не веришь мне. Да токмо, как не мне, духу этого дома не почуять, что ты чужачка, хоть и живёшь здесь давно. Не твой этот дом, пусть и позволено тебе здесь добром распоряжаться. Хозяйский дух с твоим не схож, а значит не их ты родня. Что смотришь? Приютили тебя дитем аль даже младенчиком, а уведомить об этом не соизволили.
– Врешь!
– крикнула ему.
– А чего мне, Семёну - домовому врать? Брехать люблю, не скрою. Но сейчас правда это, чище родника горного. Да пусть сквозь землю провалюсь если...
Я завертела головой, бросила часы и домового на стол и закрыла уши, чтобы не слышать его. Да что толку, я эти слова на всю жизнь запомнила. И что ужаснее всего, он не врал. Я это знала, видела, чувствовала. Мои родители не мои родители. А тогда кто же? Я ведь не похожа на них ни капельки. О чем я думаю, о боже! Почему верю какому-то странному существу? Я - Ярина Наумова, дочь Виктора и Наталии Наумовых. Была, есть и буду единственным ребенком моих любимых родителей. Слезы сами самой покатились из глаз. Это ошибка, домовой меня просто злит. А лжи не чувствую, потому что… потому что… не знаю почему! Что за день сегодня странный такой? За что на меня свалилось это мелкое и противное недоразумение? Что он вообще такое? Что происходит? Ощущение эйфории улетучилось, я возвращалась в реальность.