Шрифт:
Пролог
День выдался удачным и одновременно с этим чрезвычайно тяжелым. Этому дню предшествовал длительный и кропотливый труд – разведки, тренировки, шлифовка командной работы… И все это лишь повышало наслаждение, полученное Рэмом от результата.
Наблюдая за тем, как тяжелые грузовые граверы буксируют огромный кусок космического льда, пилот испытывал ощущение гордости. Он гордился той крупицей усилий, который внес в общее дело.
– Полюбовались, и хватит! – зачем-то сказал он вслух, и направил свой корабль к шлюзовой площадке. Обернутая к солнцу, она казалось, была так близко, что можно дотянуться рукой, однако Рэм знал, что расстояния в космосе обманчивы и не определяются на глаз. Сверившись с телеметрией, он подытожил, что до дома около 16 часов пути – слишком мало для полноценного отдыха. Да и рискованно погружаться в сон после двух суток
Закончив с медициной, Рэм полистал бортовой журнал, и, оценив проделанную работу, сформировал предварительный отчет, переместив его в «черный ящик» и создав радиомаяк. Так было положено на случай, если корабль не пройдет астероидное поле, что, несмотря на все тренировки и закалку охотников случалось не так уж и редко.
Хладнокровно закончив приготовления к своей гипотетической гибели, Рэм отложил официальные дела, и перешел к любимому занятию – записи собственных размышлений. А уж записывать было что – из-за нагрузки при подготовке к «охоте» последние 47 дней времени не было ни на что, кроме отдыха.
«Долг или одолжение?»
Со мной определенно что-то не так. Я не могу объяснить это словами, но ощущаю, что отличаюсь от других. В то время как все остальные, похоже, рады быть частью процветающего общества, я испытываю определенный дискомфорт от ощущения себя его членом. Я не разделяю идеи раскольничества, и не считаю, что жителям Базы нужно подчинить себе Твердь, став правителями для всех живущих на планете. Но иногда мне кажется, что политика Старейшин относительно планеты ошибочна, а миссия «Ярлыки» обречена на провал. Вот уже несколько сотен лет как мы оберегаем человечество от краха, не давая ему сделать последний, финальный шаг в пучину самоуничтожения. Но при этом жизнь все равно терпит фиаско. Даже без войн и столкновений, количество людей стремительно сокращается. Не могут же Старейшины не понимать этого? Почему они не совершают никаких шагов, чтобы исправить такое положение вещей? Наши генетики могли бы вмешаться и помочь с рождаемостью, а наши ученные – подтянуть людей в техническом уровне, подарив им свободу космической экспансии. Но почему, все, что мы делаем это пустые наблюдения? Разве можно спасти людей, просто рассказывая миру правду о намерениях и проступках всех и каждого? Разве правда является обязательным фактором выживания? И почему, черт возьми, мысли об этом не дают мне покоя?…
Он остановился, так и не сумев завершить душевный порыв. Пилот долго переписывал строки, меняя их смысл и направленность, переходя от вопросов к утверждению и назад. И то, что получилось в итоге, было удалено так же, как и десятки подобных текстов до этого. Уже несколько лет он предпринимал безуспешные попытки понять, что с ним не так, и на каком этапе жизненного пути его рассуждения занесло в такое неожиданное и весьма странное русло. Но всякий раз, когда казалось что мысли, наконец, выстроились в правильном порядке и остается только их записать, слова оказывались неожиданно пустыми и не достаточно емкими.
Взглянув на время, Рэм отложил мучительные попытки слепить что-то однородное из своих сомнений и самобичевания. Он открыл совершенно иной раздел дневника, посвященный наблюдениям за Твердью. Вот уже почти год он тайком, и нарушая все возможные запреты, подключался к радиотелескопу и следил за одним из обитателей планеты, изучая по нему жизнь простых людей. Это увлечение стало для Рэма той самой спасительной соломинкой, которая не давала потерять над собой контроль.
Кто ты?
Кто ты, мой таинственный друг, и каков смысл твоих стараний. Зачем ты раскачиваешь более-менее устоявшийся порядок и пытаешься внести в него сумятицу и хаос? Хочешь ли ты вырваться из-под гнета опостылевшей системы, или просто ищешь себя? А может ты, как и я, утратил всякие ориентиры и стараешься на вкус определить что правильно, а что нет, пробуя все подряд?
Сидя и гляди в монитор, он медленно перебирал фрагменты своих мыслей, находя в этом какое-то успокоение. Синеватые буквы, повисшие прямо в воздухе, растворялись, реагируя на движения зрачка, и появлялись вновь, уже измененные, другие. Подобно живому туману текст постоянно перетекал и изменялся. Такая технология позволяла поглощать информацию с минимальными потерями времени. Однако сейчас Рэм не спешил. Каждую строчку он вызывал снова и снова, вдумчиво просеивая предложения через сито здравого смысла и пытаясь слепить из них что-то цельное. Но сделать этого не удавалось. Уж слишком оторванными и странными были выкладки – с одной стороны они призывали сомневаться и сопротивляться системе, а с другой хвалили ее организацию. А некоторые постулаты и вовсе выглядели так, что Рэм иногда начинал сомневаться в их авторстве. Например, идеи о том, что система «Ярлыки» тормозит человечество в развитии. Откуда это все? Или вот, планы переселения на Твердь? Ну что за романтическое ребячество? Ах, насколько было бы проще, имей Рэм возможность сказать, что все это придумал не он, а какой-то неизвестный хакер, который взломал его дневник и щедро добавил своих рассуждений на его виртуальные листы. Он бы рассказал все старейшинам, добился бы прощения и жил бы дальше как все нормальные люди… Но такого шанса не было. Никто не поверит в рассказы о взломе, потому что кристалл памяти защищен генетическим кодом владельца, и без его разрешения никто не может получить к нему доступ.
Рэм легонько провел по браслету, вызвав визуализацию всех записей. Сколько раз он терзал себя мыслями, что было бы, не будь у него этой милой вещицы? Быть может тогда, не имея возможности скрыть от всех какой-то маленький уголок своей души, он и не стал бы таким странным? Эта мысль немного утешала, но не вызывала особого доверия. Ведь пилотом уже давно было подмечено, что если вовремя не «слить» груз душевных переживаний, то со временем он начинал «гнить», порождая вначале сомнения в верности полученных приказов, а затем нежелание им подчиняться. К счастью, дальше этого Рэм никогда не заходил, и всегда вовремя находил время для собственного дневника.
– Мое проклятие и моя награда – сказал он вслух, ощупав запястье. Ему так захотелось перенестись в свою каюту и, прыгнув в мягкое кресло из пластикобетона, закрыться от всего мира. Включить компьютер, и с головой погрузиться в наблюдения за своим «далеким другом» на все отведенное стимуляторами время.
Без страха быть услышанным, Рэм прочитал вслух свои отчеты относительно последнего сеанса наблюдения. Он еще не успел переосмыслить их до конца:
«Объект 34 вышел на контакт с представителями «Космополиса». Похоже, он собирается передать им результаты каких-то исследований. Во всяком случае, перед этим он несколько раз посещал лабораторию физики при местном обучающем центре, и общался с одним ее работником, уже уличенным в незаконной торговле».
Ниже стояла пометка «информацию проверить», и после череды отсылок на личность того самого лаборанта и еще нескольких подозрительных персон, текст продолжался:
«Сразу после встречи объект был задержан службой безопасности своего отдела за попытку кражи. Судя по всему, речь о каких-то чертежах или проектах. Серьезной огласки это дело не получило, но после инцидента перестал выходить из дома, и не появлялся по месту работы уже несколько дней. Таким образом, он точно вызовет подозрения и заработает проблемы. Разве что, его проект уже почти готов и ему просто наплевать на последствия»
Это была последняя запись. И немного подумав, Рэм добавил внизу строчку «узнать у наблюдателей», чтобы напомнить себе выведать, не сделал ли кто-то из жителей Тверди какое-то очень важное открытие. Над чем именно трудился его подопечный, Рэм так и не смог узнать, но что-то подсказывало ему, что это обязательно что-то эпохальное. Ну, или ему просто нужно было в это верить, чтобы в очередной раз насладиться чувством собственной исключительности. Ведь это именно он нашел человека, который вот-вот изменит мир.