Ярмо Господне
Шрифт:
Жильцы окрестных домов исподтишка, по-белоросски нечаянно и неофициально, повозмущались благоустройством братской могилы и огороженного газона, неудобно объявившихся посреди площадки для парковки личных автомобилей. Но вскоре приспособились ставить машины в других местах. Впоследствии и думать позабыли о старинном солдатском кладбище у них под ногами или под колесами.
ГЛАВА XVIII МНОГОЕ СВЕРШАЕТСЯ ИСТИННО
Поутру в воскресенье Ваня с Филиппом Олеговичем во второй раз съездили к поздней обедне в Петропавловский
Настя давно отсюда улетела в Филадельфию снова готовиться к поступлению в медицинский колледж и вникать в американскую жизнь. А у Вики, сообщил Фил Олегыч, начался отпуск. Вот она и покатила в Крым тренироваться, упражняться в скалолазании.
Ну раз так, то и поговорить в неблизкой дороге до монастыря и обратно Филипп с Ваней могут гораздо свободнее. Не глядя на часы поминутно.
«Чай, не урочные занятия…»
— …Фил Олегыч, я не маленький, кое-что понимаю. Различаю, где глупые детские сказки, а где художественный вымысел для взрослых.
Но ведь вера в Бога, она ни то и ни другое? Она для всех, не понарошку. Как и настоящие чудеса, происходящие по воле Божьей.
— Правильно мыслишь, отрок мой, в совершенстве твоего понимания. В продолжение ранее сказанного замечу… — Филипп предупредительно взял вправо, уступая крайнюю полосу какой-то каурой «тойоте», со всех четырех колес прытко поспешающей куда-то за город с утра пораньше.
— Чудотворчество, Вань, основано на вероисповедании, нам дарованном свыше. Если бы это было не так, то не уцелело бы христианство в течение двух тысячелетий, и вряд ли смогла развиваться наша по сути христианская индустриально-технологическая цивилизация.
И то и другое, то есть веру во Вседержителя и развивающуюся техноэволюцию, поступательное техническое движение от хорошего к лучшему, сохранение прежнего опыта, фундамента познания — и подавно следует воспринимать, как чудотворение Господне в мироздании, инде всяк и вся материальное неуклонно подвержено саморазрушению, распаду, энтропии, неостановимо двигаясь от зарождения к смерти.
Сама вековая христианская духовность, брат ты мой, есть сверхъестественное чудо из чудес, когда абсолютное большинство земного народонаселения испокон веков хочет верить во что угодно, но только не в бесконечного Бога и бессмертие души человеческой. Наоборот, оно униженно раболепствует, идолопоклонствует перед смертной материей и отрекается от бессмертного духа.
Таким же предвечным духовным чудом, Иван, имеет быть непрерывно развивающееся всечеловеческое познание. Если большая часть людей желает пребывать во мраке природного сатанинского невежества, руководствуясь низменными сиюминутными потребностями темной плоти, пренебрегая совершенствованием разумной души своей, то наша цивилизация, какая не сегодня так завтра станет информационно-технологической, оказалась б попросту никакой…
Не поднялись мы бы выше кустарного ручного труда и гужевых средств передвижения, яко на небесех и на землех, — завершил назидательную сентенцию Филипп, совершил обгон грузовика с прицепом и затем миновал повозку, запряженную понурой запаршивевшей лошаденкой. То ли колхозный, то ли индивидуально-огородный пришибленный и смурной белоросский мужичонка, сидя на обтерханном полиэтиленовом мешке, уныло трюхал, тащился, трясся по обочине в навозной телеге.
— Так-то вот, Вань. Без технической цивилизации жили-были мы б с тобой не во саду буколическом и не в идиллическом огороде, а тосковали в полном природном парашливом скотском дерьме. И не говори, что удобрение…
Рыцарь Филипп не прикасался к дидактической теургии в путевых разговорах с Ваней. «Ни к чему это за рулем простейшей самобеглой тачки. Сейчас обойдемся без сверхъественного. Небось, не пилот орденского «серафима», на всех шести геликоидах огибающий складки местности…»
Сознательно переняв Настину расслабленную манеру вождения, Филипп управлялся с джипом в хорошем стиле искушенной эксперт-пилотессы. «Не хуже девы моей Параскевы за штурвалом…»
Он со всеми удобствами привольно откинулся в анатомическом эргономично устроенном водительском кресле. И, тем не менее, в осознанной необходимости находился ежесекундно боеготовым своевременно отреагировать на любые аномальные изменения чего бы то ни было. В том числе и в дорожной обстановке.
«Дорога есть дорога… Какая б ни была у тебя по-арматорски заделанная таратайка, всякое бывает… Откуда ни возьмись, и хрясь по чайнику, чувствительно… аль коромыслом диавольским аномально приласкает. Будь ты трижды профи и ас…»
Чувствовал себя Филипп великолепно, пусть и не давала ему покоя все та же одна надоедливая досадная мыслишка. Уже дважды в течение мая месяца уму непостижимый асилум к месту и ко времени очень удачно предлагал ему спокойно выспаться без снов, видений и сновидений.
«К чему бы это? И насколько нормально? Или я все-таки нечто этакое видел, чего не могу вспомнить, сопоставить, проснувшись..?»
По этой причине Филипп избрал Ваню в собеседники, пребывая в исключительной мирской ипостаси. Вдруг да и всплывет что-нибудь чрезвычайно важное в обычном душевном разговоре взрослого с ребенком?«…С малой лептой рационального и воспитательного образования, просвещения, поучения. Куда ж нам без них просеивать разумное, доброе, вечное, отделяя козлов от баранов, а зерна от плевелов..?»
Попутно в человеческой простоте Филипп, как и многие его ближние, высказываясь вслух, иногда мог наилучшим образом придавать форму и смысл собственным маловразумительным мыслям, смутным понятиям, отдаленным ассоциациям. Словом, в изреченном виде пытаться сформулировать то, что сверхрационально взращивается, созревает, накапливается в метаноэтических глубинах разумной души, неподвластных логике и рассудку.
— …Иное зерно, Иван, подобно сказанному в благовестной словесности, — Филипп далеко-далече не удалялся от религиозной и сельскохозяйственной тематики. — Оно упадает на добрую землю и приносит плод. Одно во сто крат, а другое в шестьдесят, третье же в тридцать.
— И поучал их много притчами, говоря вот вышел сеятель сего, — педантично и чуточку обиженно отозвался Ваня точной цитатой из той же главы Евангелия от Матфея.
— Хвалю чистосердечно, ежели Святое Писание дословно помнишь, — усмехнулся Филипп.
Осанна тебе, отрок. Ибо правым подобает похвала и некая осведомленность о письменных тайнах града-цивилизации Божьего в истинной мудрости-эпигнозисе, а не изустные притчи-параболы для безграмотных. Вникай в греческий корень, ежели словцо «парабола» означает «сравнение».