Ярмо Господне

Катавасов Иван

— Хм-м, кхе… Полагаю, итоговое решение за рыцарем Филиппом, инквизитором-коадъютором благочинного округа сего, — откашлявшись, веско вымолвил клерот Павел, в своем председательстве и в президентстве строго взглянув на аудиторию. — Инквизиционные прерогативы в данном возмутительном случае непреложны.

Рыцарь-инквизитор Филипп несокрушимо встал, потемневшим до фиолетовой черноты, каким-то отяжелевшим взглядом чуть ли не психокинезом придавил на два-три мгновенья ока участников совещания… И затем в приказном порядке удивил собравшихся нежданным-негаданным

легким милосердием:

— Кавалерственной даме Веронике не позднее завтрашнего полудня выправить последнее предупреждение обоим объектам по методике «заочные истины» вкупе с внушительным и значимым знамением.

Если нечестивцы не смогут или не пожелают внять апостолическому предзнаменованию, то их ожидают упразднение и развоплощение на месте предполагаемых ближайших преступных святотатственных деяний.

Прошу арматора Веронику подготовить соответствующий план-диспозицию. Неверующий да не спасется!

В тождестве основного экзекутора-чистильщика мне, инквизитору-коадьютору благочинного округа сего, одержание и свершение. Споспешествуют мне кавалерственная дама-зелот Прасковья и титулованный сквайр второго ранга Виктория. Во имя вящей славы Господней.

«Не сносить им головы, некромантам…»

— 3-

Приказание превосходного рыцаря-зелота Филиппа нисколько не изумило свежеиспеченного субалтерна-неофита Викторию. О своем намечаемом участии в операции «Двуличная мантика» она прогностически знала. В то же время грядущее титулование представилось ей логично объяснимым и рационально необходимым распоряжением вышестоящего командования.

Вика ничему, случившемуся с ней за четыре майских дня, ничуть не удивлялась. Так оно и должно быть, если всеобъемлющее объяснение в градации от высокого к низкому ей дала рыцарь-зелот Прасковья:

— Это все сверхъестественно, Виктория свет Федоровна, и потому совершенно нормально. Так было, и так будет в Орденском Предопределении.

Назови меня Парашей, но все аномальности и паранормальности происходят от сатанинского естества природы и человека, патер ностер — панем нострум. Тутока держи ухо востро, не то враз какая там ни будь естественная гадость приключится. Быть может, и того хуже: ретрибутивностью больно и невкусно, справа-слева по яичникам или прямичком в нежный девичий стимул-похотничок как п… звезданет жалом-стрекалом…

То, что прецептор Прасковья грубовато подражает рыцарю Филиппу, новообращенный субалтерн Виктория воспринимала как должное, словно бы само собой разумеющееся. Все, о чем она узнала за несколько дней, пролетевших единым духом, представлялось ей более-менее известным, приятно узнаваемым в незначительном умственном усилии, чтобы вспомнить необходимые сведения, умения, навыки.

Иначе и обойтись не могло, если рыцарь Филипп в сложнейшем многоступенчатом ритуале адепта по мере постепенного двухнедельного обращения к орденскому служению новой разумной души предопределенно вложил в нее полнообъемный вводный курс харизматического субалтерна-неофита и специалиста-сквайра третьего ранга, мастера рукопашного боя. Благо мирская подготовка и предшествующий секулярный модус операнди тому как нельзя лучше способствовали и соответствовали.

Первым соответствующим образом на Вику Ристальскую отреагировал благорассудительный сквайр Константин Полупанич. Он принял ее за скрытую под запредельной маскировкой матерую кавалерственную даму-неофита, может, зелота из внутренней инквизиции малого синедриона.

«…Куколка стреляет из чего бы под руку ни подвернулось, кучно и точно. Дерется, будто черт со стальными яйцами… Мышца на мышце и мышцой погоняет…

Целку ей регенерировали, чтоб на мужчин не отвлекалась. Для того же и окольцевали ритуально, сверху и снизу…

Нетрудно сообразить… Дознаватель-поисковик получила задание влезть в субалтерны, вжиться в образ, а потом обтоптать, прошерстить где-нибудь нерадивых сквайров.

Господи, помилуй и спаси! Если она под наши души копает, подозреваемых мягко окучивает, кругами инквизиции ходит, обходит… Топ-топ, и за сраку хвать, больно…

Деваться некуда, сквайр Константин исключительно знает свое место, орденский долг блюдет молитвами святыми, неукоснительно и необходимо…»

В ритуальной церемонии титулования субалтерна-неофита Виктории, состоявшейся в пятницу на закате, сквайр Константин принял весьма деятельное участие в роли восприемника.

«…Будет чем похвастаться перед сэром Квентином. Заодно и предупредить полунамеком старого боевого товарища. Мол, держи мушку на макушке, девка-то с подвохом…

Ишь, нос задирает, царевна амазонская! Никого в упор не видит…

Не зря рыцарь Филипп этой куколке куртуазности строит, чуть ли не мелким бесом увивается…»

По завершении церемониального посвящения в сквайры субалтерна Виктории рыцарь Филипп велеречиво и обходительно попросил всех удалиться из орденской часовни кроме горделивой виновницы торжества и ее прецептора дамы Прасковьи:

— …Ввиду предстоящего особого таинства, милостивые государи и государыни…

Необходимые объяснения и бесцеремонную команду впервые за четыре дня несколько удивленная Вика получила от Прасковьи:

— Баста церемониться, барышня титулярная! По настоятельному требованию твоего арматора дамы Анастасии велено тебя раскольцевать.

Бегом марш в ризницу разоблачаться догола. Там завернешься благоуместно в черно-белую мантию сквайра и айн момент к нам назад.

На все про все тебе 20 секунд, девушка. Время пошло!..

Два золотых колечка, с печальным звоном раскатившихся по малахитовому полу часовни, Прасковья подобрала и с шутливым поклоном вручила Вике:

— Сим плоть победиша, дево раскольцованное! Коли твоя арматорша Настя разрешит, инда сможешь опять пирсинг на ниппелях сделать, приколистка.

Если надумаешь по орденскому обычаю депилировать себе девичью стыдобу шерстистую, ради Бога завсегда пожалуйста. Для того запорное колечко над похотничком сама снимешь. Иль кто-нибудь тебя сподобит избавиться от него чуток пораньше…