Ярослав Умный. Конунг Руси

Ланцов Михаил Алексеевич

Но обучать чему?

Ведь местный славянский язык письменности не имел. А без писанины никакое обучение никуда не уйдет. Да, можно было заставлять всех этих ребят учить греческий и уже на нем преподавать. Но это было слишком сложно и в перспективе очень неудобно.

Ярослав был в курсе, что примерно в это же самое время в Великой Моравии и Болгарии византийские священники работали над созданием алфавитов для перевода Святого Писания на местные славянские языки. В Моравии вроде как уже сочинили что-то наподобие глаголицы, а в Болгарии пока еще пользовались архаичным письмом, что бытовало у булгар с VI века – те самые болгарские руны, которые некоторые исследователи принимали за славянские, напрочь забывая, что болгары, то есть булгары, в VI веке – это тюркский кочевой народ, который еще не ассимилировался местным славянским

населением севера Балканского полуострова.

Впрочем, не суть. Главное, что кириллицы еще не было, а глаголица делала свои только первые шаги [7] , да и то – где-то за тридевять земель. А Ярослав ждать не мог. Поэтому он буквально на коленке слепил что-то в духе вполне привычной для него кириллицы.

Огонька добавляли два нюанса.

Прежде всего то, что на дворе был 864 год и славянский язык был совсем другой, нежели русский в XXI веке. То есть имели место и сверхкраткие гласные – так называемые редуцированные, и йотированные назальные согласные, и другие нюансы.

7

Глаголицу разработали в Великой Моравии братья Кирилл и Мефодий, а кириллицу – в Болгарии Климент Охридский. Но традиция наименования традиционно удивляет, особенно церковная, полная курьезов и нюансов.

Второй нюанс заключался в том, что Ярослав не был филологом и имел представление о языке самое общее. Он учил и старославянский, и койне, и латынь, и стародатский. Из-за чего определенное представление о грамматике, фонетике и прочих подобных вещах имел. Но очень общее.

А проблем решать приходилось много. Например, нужно было сделать выбор в пользу того, как организовывать алфавит. И после некоторых колебаний Ярослав решился выделить для каждого звука, как монолитного, так и дифтонгического, свой символ. Чтобы записи короче получались, писалось быстрее, а бумага экономилась. Да, непривычно вышло. Но вроде как перспективно. Получилось почти сорок букв. И таких проблем да сложностей имелась масса, хотя на первый взгляд их и не заметишь…

Взять те же символы. Какие использовать? Выдумывать свои? Или пользоваться чем-то готовым? А если чем, то почему? Ну и так далее. Та еще головоломка. Однако он ее решил довольно быстро. Просто махнул рукой и взял основной массив символов из греческого языка, а тех, что не хватило, позаимствовал из латыни и собственно старославянских график: глаголицы и еще не придуманной кириллицы.

И вот теперь, слепив алфавит, он был вынужден заниматься написанием разного рода учебных текстов. Рукописных. Начал с букваря, в котором все выдуманные им буквы описал, а также цифры с принципами записи чисел в позиционной десятичной системе счисления и знаки всякие вспомогательные: препинания, математических операций и прочее. А потом перешел к арифметике. И вот теперь потихоньку заполнял тетрадку хрестоматии – для чтения ребятишек. Куда записывал разного рода простые, но занимательные истории, шутки, сказочные эпизоды и прочее. Все что мог вспомнить. А вспоминал он разное, в том числе и эпизоды о всякого рода эльфах, гномах, тифлингах, драконах и так далее. Очень просто изложенные. Очень кратко. Но все же.

Сын продолжал что-то делать у доски, высунув язык от усердия, что-то выписывая, остальные ребятишки вертелись, но не сильно, а Ярослав, чуть помедлив, потянулся к этой тетрадке – будущей хрестоматии и углубился в чтение. Ему хотелось отвлечься. Просто отвлечься и подумать. Потому что в голове прямо сейчас у него вертелся какой-то ураган из мыслей, в том числе и довольно противоречивых.

Вся эта история с союзом огузов, половцев и подданных хорезмшаха ему совсем не нравилась. Хуже того, она ему все планы ломала. Он ведь не собирался в ближайшее время воевать со степью. Совсем не собирался. Помогать хазарам – да. Помогать им укреплять оборону по Волге и Дону – да. Но самому воевать – нет. Бегать по выжженному ковылю за нищими степными разбойниками – удовольствие ниже среднего. То, что он справится, он не сомневался. Вопрос был в целесообразности. Это ведь столько сил… столько времени… столько впустую слитых ресурсов…

Часть 1

Суп с раками

– Сойдись со мной в поединке! Я Ронвид из Малого Луга, связанный священным обетом…

– Сочувствую.

Ронвид, Геральт из Ривии

Глава 1

864 год, 2 мая, среднее течение Западной Двины

Ярослав вдохнул приятный речной воздух и улыбнулся.

– Смотри-ка, нас уже встречают! – хлопнув его по плечу, заметил Бьёрн, а потом указал рукой на толпу «лесных бомжей», которые пытались кое-как поставить стену щитов силами практически ничему не обученного племенного ополчения. Это выглядело забавно. Даже для викинга, в среде которых строевая подготовка не практиковалась. Но уж что-что, а стену щитов они были привычны строить. Во всяком случае, посредством военных вождей, знающих толк в своем деле. Опытные.

– Боя не будет, – усмехнувшись, констатировал наш герой.

– Как так-то? Смотри, как они настроены. Им твое предложение явно не по вкусу.

– Предлагаю спор.

– Иди Фенриру в гузно со своим спором! – смешливо фыркнул Бьёрн. – Я уже один раз проспорил, когда был абсолютно уверен в своей правоте. А тут даже не стану пытаться…

Бьёрн проспорил. По прошлому году и проспорил. Говорил, что Ярослава один Харальд Косматый раскатает в тонкий блин, а уж в союзе с хазарами от него и мокрого места не останется. Однако нет, не вышло. Харальда правитель Рима… хм… тогда еще Гнезда, вынес играючи. А хазар не только разбил самым сокрушительным образом, но и поставил в безвыходное положение во время битвы семи воинств.

В какой-то мере ТАКОЙ успех Ярослава был случаен. Тщательно подготовлен, но случаен.

Сначала он разбил кагана у восточных ворот. Простая провокация, но каган на нее повелся. Видимо, не понимал возможности тяжелой пехоты. Он ведь с ней никогда не сталкивался, а рассказы про величие римских легионов для него проходили в формате сказок для детей. Однако сообразил, что к чему, очень быстро и даже конницу в бой не ввел.

Второй раз каган уже так не повелся на такую примитивную провокацию. И вместо атаки перешел к обороне, предлагая Ярославу отойти от стен со стрелками и предпринять натиск уже самостоятельно.

Но, когда наш герой подошел к стене щитов племенного ополчения, что стояло в западном лагере, надежды на легкую победу у него не было. Он был уверен – придется вступить в жесткий контакт. Будут потери. Возможно, большие. Однако своего он добьется. Но тут удача повернулась к нему самой сексуальной стороной, и парень не стал теряться.

Сначала со стороны леса вышло племенное ополчение восточных кривичей – второе воинство. Он его нанял, а не призвал как союзников, заплатил, выдав каждому клееный щит, клееный шлем [8] и легкое копье. И они вышли. Охотно вышли, плюнув самым энергичным образом на какое-то роптание недовольных.

8

Он клеил их, используя японскую деревянную бумагу и бакелит с последующей полимеризацией в специальной камере, которую он построил в крутом берегу Днепра. Бакелит он делал, отгоняя легкую фракцию березового дегтя и прогоняя древесный спирт через раскаленную трубку с серебряной спиралькой, а потом это все смешивая, подливая в раствор чуть-чуть купоросного масла. Японскую древесную бумагу он получал, снимая правильно настроенным рубанком стружку с бруска. А камера была выложена из кирпича и привалена большим слоем грунта, чтобы держать небольшое давление. И камера была самой трудоемкой и сложной частью проекта, но именно она позволила делать бакелитовые изделия относительно неплохого качества.

Потом подтянулся отряд греческих наемников, что прислали ему в поддержку родственники, – третье войско. Они выходить не хотели поначалу, тем более что наш герой их специально не брал в поле, ибо не доверял. Но, увидев приближение непонятного отряда викингов, наемники выдвинулись, дабы прикрыть Ярославу спину и себе будущее. Ведь если Ярослава разобьют – им несдобровать. Но викинги оказались своими. Это Бьёрн привел своих союзников, чтобы если не помочь нашему герою, то хотя бы похоронить его с почестями. А увидев обстоятельства и верную победу его, охотно присоединился к общему празднику, став четвертым войском.