Ярославское шоссе
Шрифт:
– Что стряслось? – проговорил Книжник, и голос его прозвучал оглушительно громко.
– Что-что, – мерзко передразнил Мех. – Синий провод – вот что. Он отвечал за общее энергоснабжение Гробницы.
– А красный?
– А красный – за силовые экраны. Его, выходит, надо было резать.
– И ты не знал, какой провод за что отвечает?!
– Как не знать – знал, конечно.
– Что ж ты красный не резал, дубина?!
– Ты же орал – «режь синий»!
– Ты что, думал, я хочу свет во всей Гробнице вырубить?! – заорал Книжник, зажигая масляный фонарь и пытаясь нашарить лучом незадачливого
– А я знаю, чего ты хочешь? – психанул в ответ Мех. – Ты то на людей с мечом кидаешься, то на потолок лезешь – может, ты все здесь уничтожить задумал – почем мне знать?!
– Тьфу, ты! – Книжник в сердцах ругнулся, не желая продолжать бессмысленный спор.
Он пересек безвредную теперь линию, занимаемую только что смертоносным силовым полем, подхватил рюкзак и вернулся обратно. Быстро извлек аптечку, покачал головой. На такие повреждения запасов лекарств может и не хватить. Живун-травы осталось – только чтобы покрыть голову да жуткие ожоги на груди. Только теперь семинарист заметил, что на коже воина выжжены какие-то языческие руны. Такие он уже где-то видел. Точно видел.
В Бункере. В родовой крепости вестов. Только вряд ли Зигфрид по собственной воле решил украсить себя этими страшными рисунками.
Распределив хлопья живун-травы по наиболее тяжким ранам, Книжник достал пару плотных пилюль «динамита». К взрывчатому веществу средство имело весьма отдаленное отношение, но действием обладало не менее бодрящим. Штуковина была опасной, и принимать ее без крайней необходимости не стоило. Зато в исключительных случаях она иногда мертвых на ноги ставила. Осталась сущая безделица: заставить бессознательного Зигфрида проглотить бодрящий эликсир. Засунув пилюли воину под язык, Книжник закрыл ладонью массивную челюсть и стал ждать.
Рядом в свете масляного фонаря тихо возник Мех. Он с интересом и опаской разглядывал Зигфрида.
– Это и есть твой друг? – тихо спросил он.
– Да.
– Важная, видать, птица, раз его так охраняли. Значит, нас будут искать.
– Конечно будут, – мрачно усмехнулся Книжник, наблюдая, как срастается с поврежденными тканями живун-трава. Если трава так активна – значит, организм пациента крепкий, справится. – Как скоро сюда придут? И кто придет, в каком количестве?
– Не знаю, – Мех пожал плечами. – Скорее всего, пожалует сам Кронус, больше в этих системах разбираться некому. Только сейчас он на дальней антенне, так что у нас есть час времени. Самое время, чтобы сбежать отсюда, пока темно, – Мех заметно оживился. – Да, сбежать! Я укромные ходы знаю…
– Никуда убегать мы не будем, – раздался низкий и твердый голос.
Мех вскрикнул от неожиданности. Книжник и сам перепугался бы до чертиков, если бы не устал пугаться за последнее время. Он даже не удивился, когда Зигфрид вдруг медленно оторвал голову от пола, сел.
– Что за мерзость у меня во рту? – поинтересовался вест. – Крысы там гнездились, что ли?
– Всего лишь бодрящее снадобье, – заверил его Книжник.
– Согласен, бодрит, – Зигфрид смачно сплюнул куда-то в сторону.
Поднялся, огляделся и поднял меч. Книжник протянул ему ножны и ремень с револьверами. Зигфрид принял оружие, не отрывая взгляда от друга.
– Значит,
Книжник развел руками: да, так, мол, получилось. Чуть склонив на бок голову, Зигфрид продолжал рассматривать приятеля, пока не сказал:
– Мне никогда не преподносили лучшего дара, Ник. Это настоящий мужской подарок.
Он шагнул к Книжнику, положил тяжелую, как тот железный рельс, руку ему на плечо:
– Я бы хотел подарить тебе этот меч, – произнес он.
– Ну, что ты, Зиг… – смущенно произнес Книжник.
– Но не могу этого сделать, – продолжил Зигфрид.
– Ну и жмот же ты! – заметил Книжник.
– Потому что это – меч вестов. А ты – не вест, к сожалению. Или к счастью. Но ты – настоящий боевой товарищ, и я – твой должник.
– Уже в который раз.
– Взаимно, дружище.
Они рассмеялись и обнялись, крепко колотя друг друга по потным, забрызганным кровью плечам. Когда неоднократно вместе проходишь через ад, становишься сентиментальнее, а сама сентиментальность грубеет и упрощается до таких вот неуклюжих похлопываний, да колючих от соли резких слез.
– Они тебя пытали, – то ли спросил, то ли констатировал Книжник.
– Да так… – Зигфрид чуть скривился. Ему явно не хотелось говорить на эту тему.
– Что вообще с тобой было? Чего они от тебя хотели?
– Долгая история, – сказал Зигфрид, осматриваясь во мраке. – Давай для начала со сцены в сторонку уползем, а то даже перед врагами неловко.
Они затаились на железном помосте, у входа в генераторную. Сам Книжник не нашел бы выхода даже со своим слабым фонарем. Зигфрид же видел во мраке, как кошка. Все же он был не совсем человеком – спасибо Полю Смерти, которое не убив его, сделало только сильнее.
Мех отыскал какие-то проводки, в которых оставалось, как он выразился, «фантомное напряжение». Фантомное, не фантомное, но его хватило, чтобы подзарядить аккумулятор арбалета. Теперь они сидели в засаде, не столько ожидая нападения, сколько переводя дух и решая, что делать дальше.
– В общем, я его видел, – тихо сказал вдруг воин.
– Кого?
– Его. Кнуда Дикого. Убийцу моего отца, – лицо Зигфрида потемнело. – Если бы я мог дотянуться до его горла… Но меня сразу спеленали этими милыми железками, – он звякнул цепями, которые теперь тащил на плече, «на всякий случай». – Если бы меня так подло не уложили со спины, да был бы при мне мой меч… Впрочем, все было, как было – скрутили меня цепями и обработали так, что даже мыслей дергаться не осталось. Но самое интересное не это, а знаешь что?
– Что? – немного оторопев отозвался Книжник. Он и не подозревал, что во всем этом зверстве его друг заметил хоть что-то «интересное».
– Он, похоже, не узнал меня.
– Кнуд?
– Да. Он видел во мне врага, веста, снюхавшегося с Кремлем, но так и не понял – кого именно. Ведь тогда, в последний раз, он видел меня совсем юнцом. Меня спасло то, что со мной не было родового меча. Уж его бы этот подонок распознал бы сразу – слишком заметный, уникальный меч. И мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Это хорошо, что Хлыст оказался таким сквалыгой и припрятал оружие. На удивление удачно вышло.