Ярость on-line
Шрифт:
Парень быстро пригнулся.
Даже Волку, сидевшему на обратной стороне радиоволны, стало очевидно, что стреляли в отдалении и уж конечно не метили в «мужественного головореза».
Безволосый что-то бормотал; сотовый, судя по изображению, ходил в его руках ходуном. Курт мог рассмотреть окно, забранное толстой решеткой, какой-то шкаф, металлическую дверь. Место, где заперся «череп», было Волку неплохо знакомо.
Бандит без особого риска для жизни смог бы продержаться там несколько часов (очень комфортных, нужно отметить, часов) — при определенной сноровке и некоторой доле удачи. Противник еще нескоро его оттуда выковыряет… Если посчитает необходимым, конечно. Однако сам
Они проникли внутрь? — спросил Курт.
Нет… Пока еще нет. — «Череп» опасливо поглядел туда, где находилась дверь. — Вроде.
Экран сотового телефона, казалось, занимал его меньше всего остального. Курт был уверен, что не выключал миниатюрную камеру, поэтому изображение наверняка поступало «наружу». Таким образом, гангстер не мог не видеть на своем телефоне настоящего метаморфа. Объяснение имелось одно: безволосый не удивился бы, предстань его взору даже оскалившийся китайский дракон. «Всадники» — это серьезно.
Вопрос о том, где «череп» узнал номер «штатного киллера», Волка вообще не тревожил. В штаб-квартире Ордена имелась своего рода дежурная часть, где в круглосуточном дежурстве стояли те самые отборные головорезы, о которых говорил Череп. В той комнате, помимо сейфа с оружием, телефонов и компьютера, присутствовала намертво привинченная к стене доска. На ней в краткой, но содержательной форме означалась информация, что могла понадобиться гангстерам в миг истины. Как правило, телефоны, начиная двузначным номером пожарной охраны и заканчивая мобильными высшего командного состава.
В том числе — «штатного киллера».
Напуганный парнишка подобрался к доске и, поддавшись панике, набрал первый номер, что попался на глаза. С одной стороны, правильно, с другой — не совсем.
— Вроде?! — оскалился Курт. — Мониторы тебе за чем?
Бандит тоскливо посмотрел в сторону. Там на столах громоздились дисплеи, переводящие цифровую тарабарщину камер в ясные для восприятия визуальные образы.
Парень скривился:
Они разбили камеры. Обрезали телефонные про вода и оптоволокно… — Будто в подтверждение этих слов грянул взрыв (для Волка — крохотный «пшик»).
От испуга «череп» выронил телефон. Мелькали ножки стола, дрожащие пальцы. Слышалось причитание: — Нет, они уже идут! Вы не успеете, все пропало!! Нам конец! Спокойно. Что они делают?
Вопрос по существу. Вместе с тем рассчитывать на вразумительный ответ не приходилось. Курт продолжал этот разговор лишь потому, что, во-первых, делать в общем-то нечего, во-вторых, гангстер мог случайно (при условии, что из-за туч паники мелькнет свет здравой мысли) обронить крохи информации; для того, наконец, чтобы попытаться удержать безволосого от скороспелых решений — самоубийства в частности.
— Что они делают? — повторил парень. — Я не знаю, вашу мать, что они делают! Пытаются прикончить нас одним махом, как тараканов! Если вы, уроды, не…
Курт помрачнел:
— Заткнись. Мы в дороге.
Вдавив кнопку, он прервал связь. Нельзя помочь тому человеку, кто сам не желает, чтобы ему помогали. По большому счету, какое дело ему, последнему из Волчьего племени, до какого-то «черепа»? Самым краешком сознания Курт знал ответ.
Колонна летела сквозь ночь.
Штаб-квартира группировки, фигурировавшая под названием «Офис» или «Контора», представляла собой настоящую крепость, укрепленную по всем правилам военной архитектуры. Если ваше воображение успело приступить к возведению угрюмого, сумрачного бункера из железобетона и титановых балок, пресеките на корню это занятие. Форт Ордена был абсолютно не таким. Он не напоминал ни промозглый блиндаж, врытый в землю, где имелась крайняя нужда в вентиляции
Штаб-квартира Ордена была совсем не такой. Во-первых, она естественно и гармонично вписывалась в окружающий ландшафт. Это был фешенебельный район Старого гетто (от исторического «старья», однако, там остались разве что фундаменты), жить в котором считалось очень престижно. Мертвая Гавань — так звалось это место в народе. По нескольким причинам. Здесь всегда было тихо. Мертвенно тихо. Снаружи произойдет революция, а здесь, вероятно, будет царить все тот же безмятежный покой. Именно это спокойствие больше всего ценили аборигены. Богачи, аристократы, промышленники, звезды и «звездочки» эстрады. Гангстеры.
И — никаких простых смертных. Вход был заказан всем отщепенцам. С их шумом и гомоном.
Потому-то, очевидно, район и звался Мертвой Гаванью.
Большинство гангстерских группировок презирало это место (к чему платить больше, если можно купить… отобрать, наконец, более обширные площади — в других районах, социально-развитых, с прогрессивной инфраструктурой, куда еще не успели проникнуть пресыщенная меланхолия и депрессивный декаданс таких районов, как Мертвая Гавань или Запретный город, не говоря уже о том, что «сытые декаденты» крайне неохотно расставались с недвижимым имуществом). А Череп презирал большинство. Могущество и положение банды, в понимании главы Ордена, выражались в материальных благах. Включая местонахождение Конторы. «… Молокососы и выскочки вроде „Всадников“ могут интересоваться инфраструктурой, игнорируя кучи дерьма под собственными окнами…»
Консерватизм Черепа выражался даже в этом. Глава Ордена не нуждался в «хай-тековых фокусах», чтобы идти в ногу со временем (скорее, это электронные фокусы нуждались в Черепе, и, используя их, бандит делал им одолжение). В конце концов, если штаб-квартира крупной группировки располагается в форменной заднице, не помогут ни «софт», ни мозговой имплантат, ни всемогущая Сеть. «… Молодая шваль просто перестанет меня уважать!» Этого Череп допустить не мог. Поэтому он предпочел хорошенько потратиться на приобретение старого особнячка в Мертвой Гавани, снес его подчистую, а на старом месте отгрохал здоровенную домину — новую штаб-квартиру Ордена. На это ушли миллионы.
Зато теперь Контора ничуть не выпадала из общего фона. Больше того — ближайшие строения (роскошные экземпляры декадентства и пресыщенной меланхолии) несколько теряли от соседства этой твердыни. Внешне она выглядела следующим образом: огромный трехэтажный замок (назвать его особняком не повернется язык) в невнятно-функциональном стиле. Непоколебимые стены нежного розового оттенка; окна-бойницы с бронированными стеклами, забранные (для отвода глаз) решетками; плоская крыша с посадочной площадкой, обозначенной огромным черепом; парадный (и единственный) вход — колоссальная конструкция из прочнейших сплавов. Довершал картину металлический забор с фигурными шипами (эстетичный и не менее функциональный эквивалент любых других антивандальных изысков). Первоначально кирпичный забор «облагораживали» мотки колючей проволоки — дешево, утилитарно и сердито, — но по здравом размышлении, а именно — после года созерцания соседских лиц, кривившихся всякий раз, когда в их поле зрения попадал забор «черепов» (никто; конечно, не высказывал критику в открытую, — этим они не только ничего не изменили бы, но и, напротив, укрепили бы Черепа в его решении) из красных кирпичей и бритвенно-острых колючек, глава Ордена отказался от этой «дешевки». Отныне забор радовал взор аборигенов убийственно-непроходимым декадансом и отточенным вкусом.