Ярость on-line
Шрифт:
…киберпальму.
Курт остановился. Матрица некоторое время покачивалась, точь-в-точь поплавок, пока не обрела покой. Волк огляделся. Выделить искомый массив было не просто: операторы оказались заправскими конспираторами, действуя в лучших традициях жанра. Интересовались всем чем можно, не считая истинного объекта устремлений. Поэтому Волк воспользовался методом исключения. Киберкрысы кружились беззаботными мотыльками, облетая стороной один-единственный массив.
Само собой, он был черным. Черным, как сердце корыстолюбивого адвоката. Адвоката-негра, застрявшего в Арктике холодной длинной ночью.
Лед блестел, непоколебимый и прочный.
Курт и сам не понял, откуда взялось такое… предчувствие (да, это оно — чувство, вплотную соприкасающееся с пророческим даром). Окажись у матрицы голова, «штатный киллер» ею бы непременно тряхнул.
В последнее время Курта редко посещало предвидение. Вероятно, поэтому ощущение угрозы оказалось столь сильно и стабильно — массив лучился зловещей энергией. Темные волны накатывали одна за другой. Во всем этом чувствовалось что-то мистическое. Однако, не считая Курта, никто не замечал ничего необычного. Во всяком случае, поведение хакеров свидетельствовало — эти парни обнаружили то, что и ожидали.
С другой стороны, сомнения могли оказаться глупостью. Плодом воображения,
Волк был готов списать предчувствие на усталость и хроническое недосыпание, если бы… заставил себя в это поверить. Слишком часто осуществлялись наихудшие его ожидания. Отмахиваться от них значило отвернуться от самого себя, отвергнуть помощь, исходящую из глубин души. Помощь, которую, возможно, он не заслуживал. Одно из поверий Волчьего племени говорило о том, что в каждом из Волков жива генетическая память поколений-предшественников. А равно мудрость четвероногих.
Впрочем, речь не об этом.
Курт вновь вгляделся в массив, стараясь, насколько возможно, избежать предвзятости. Заурядный (если не считать черного льда), ничем не примечательный информационный портал. Скромные размеры не позволяли претендовать на что-то грандиозное. С другой стороны, количество данных ничуть — не влияло на качество. Внутри могло храниться все что угодно… Ледяная поверхность отражала назойливые взоры не хуже солнцезащитных очков. Единственное, что могло привлечь внимание сетевых зевак (опять-таки, не считая льда, что априори защищал что-то ценное), это форма массива — не столь редкая, но непопулярная. Лед сковал сложный многогранник, имевший, по самым небрежным подсчетам, около трех десятков углов. Это говорило о высочайшем уровне защиты. Чем больше у информационного массива углов, тем выше оперативная мощь и объем антивирусных баз. Массив «Всадников» — если, разумеется, это действительно был он — представлял собой отменную иллюстрацию к книге «Киберпространственный взлом для „чайников“, снабженную пояснением: „А сюда, парни, не суйтесь — убьет“.
Этим «особые приметы» исчерпывались. В остальном массив был вполне зауряден. Почти неприметен.
При условии, что наблюдателями были дилетанты, привыкшие глядеть поверхностно, не касаясь при этом истинной сути вещей. Такие мелочи, как количество, углов, могли остаться вовсе незамеченными. Взгляд же профессионала без особого труда выявил бы все эти детали, а также иные, ускользнувшие от внимания Курта.
Как бы там ни было, особой популярностью массив не пользовался. Непринужденно лепился к горизонтальной параллели. Данное место, вне всяких сомнений, имело особые, персонифицированные координаты. Набор символов, за который успело пострадать немало людей — Бэнкс, Хендрикс, боевики… Число последних внушало Курту инстинктивный ужас. По-видимому, в аду для него заготовили отдельный, персонифицированный чан. Не без помощи, естественно, погибшей Стаи.
Здесь и сейчас, повиснув в вакууме, Волк задался извечным вопросом: ради чего все это? Старинная история данной проблемы предполагала нелегкие, и, как правило, бесплодные поиски ответа. На определенном этапе оных исканий вопрошавший находил собственный ответ или понимал недостижимость такового — будучи здесь и сейчас, невозможно разрешить извечный вопрос эмпирическим способом. Курт же не находил ни ответа, ни области духовного опыта, где предстояло провести серьезные палеонтологические изыскания, дабы, в конечном итоге, извлечь на свет безобразного ископаемого монстра… Нет, ответ не там.
Вот они здесь, в виртуальном Чистилище. Пришли по трупам, для очередной кровавой жатвы. Убить Старика. Целеустремленно, собранно, со знанием дела. Ради чего? Денег, власти, славы? Руки каждого по плечи в крови. Спустились в мир призраков, чтобы прикончить еще одну неприкаянную душу… Организованно, непоколебимо… Каннибалы, затачивающие клыки перед трапезой. Будет день, будет мясо. Но ради чего?
Курт не знал. Искал и не находил оправданий собственному существованию. Впрочем, находил — единственное, — только не верил, что докажет эмпирически. Месть, расправа над мерзким ублюдком, не заслуживающим права на жизнь… Но и здесь Волк сомневался. Он-то, подрядившись на убийство — первое убийство! — не колебался, достоин ли Майклсон жизни. Так чем, в таком случае, Ковбой хуже наемника? Безволосый, не созывая ни суда, ни присяжных, приговорил к ликвидации всю Стаю. Оба были ублюдками. Оба по-своему заслуживали смерти. И Курт готовился ее принять (о, как готовился!), предварительно взорвав Ковбоя во вспышке агонии, крови и ярости. После этого незачем жить.
А пока… приходилось ограничиться ролью «штатного киллера», цепного пса, рвущего глотку любого, на кого обратится перст хозяина. Машина для убийств. Живая машина, мясорубка. Череп посадил его на цепь, руководил каждым шагом. Череп, этот монстр, даже отдаленно не сознававший ценности человеческой жизни, потому как не понимал ценности своей собственной… Не знал ответа «РАДИ ЧЕГО?» и, вероятно, даже не стремился узнать. Никогда не задавался этим вопросом либо давно оставил поиски, заключив, что ответа попросту не существует и незачем забивать голову чепухой… Опытный подход к осмысленному существованию. Не более нелепый, нежели нескончаемые поиски смысла и истины.
Курт очнулся. Чья-то сверкающая матрица, пролетевшая мимо, вывела его из задумчивости. Виртуальный взгляд сам собой обратился к массиву — блестящему, точно бриллиант с прекрасной огранкой. Черный бриллиант. Непробиваемое информационное сердце, перегоняющее по венам ледяную кровь… Никто не проникал внутрь и не выходил.
Если глава «Всадников» там, подумал Курт, каким образом с ним связано предчувствие? Очевидно, непосредственным. Ничего другого Волку в голову не приходило. Он-то внутрь не полезет. Чего ему волноваться?