Ярость (Сборник)
Шрифт:
Мэлси вперил в него злобный взгляд.
— Вы должны прекратить раздачу этих «Пилюль Силы».
— Приведите закон, — тихо сказал Тиркелл. — Укажите прецедент.
— Закон, дающий право делать подарки, — один из самых древних наших законов, — произнесла Джораст. — В него можно внести изменения, Мэлси, но народ вряд ли это одобрит.
Мэн усмехнулся.
— Безусловно. Это вызовет недовольство, и главы таркомаров утратят репутацию правителей, желающих добра своему народу.
Мэлси позеленел еще гуще.
— Мы можем
— Джораст, вы представляете исполнительную власть. Скажите, находимся ли мы под защитой ваших законов? — спросил Андерхилл.
Джораст шевельнула плечами.
— Да, конечно. Законы священны.
Мэлси бросился к ней.
— Вы что, на стороне землян?
— Ах, Мэлси, разумеется, нет. Просто я слежу за точным исполнением законов. В чем я присягнула при вступлении в должность.
— Если вам так хочется, мы перестанем раздавать «Пилюли Силы», — сказал Мэн. — Но уверяю вас, что это только отсрочит события. Вы не в силах остановить прогресс.
— Значит, вы прекратите раздачу этих пилюль?
— Да, при условии, что вы нам за это заплатите.
— Мы не можем вам заплатить ни фала, — заупрямился Мэлси. — Вы же не состоите ни в одном таркомаре.
Джораст прошептала:
— Вы могли бы подарить им, ну, тысяч десять софалов.
— Десять тысяч! — вскричал Мэлси. — Да вы что, смеетесь?
— Только так, — сказал Андерхилл. — Впрочем, нас больше устроит пятьдесят тысяч. На эти деньги мы сможем беззаботно прожить год.
— Нет!
Снаружи ко входу в корабль подошел какой-то венерианин, просунул голову в отверстие клапана и сказал:
— Сегодня я заработал вдвое больше, чем прежде. Не дадите ли вы мне еще одну «Пилюлю Силы»?
Тут он увидел Мэлси и, охнув, исчез.
Мэн пожал плечами.
— Выбирайте. Или вы нам заплатите, или мы по-прежнему будем раздавать «Пилюли Силы».
Джораст прикоснулась к руке Мэлси.
— У нас нет другого выхода.
— Я… — К этому времени глава таркомаров уже почти почернел от бессильной злобы. — Ладно, — сдался он. — Я вам этого не забуду, Джораст, — процедил он сквозь зубы.
— Но ведь мой долг — блюсти закон, — сказала венерианка.
Мэлси промолчал. Он быстро нацарапал чек на пятьдесят тысяч софалов, подписал его и сунул листок Мэну. Потом он с ненавистью оглядел внутренность кабины космолета и двинулся к выходу.
— Живем! — воскликнул Бронсон. — Пятьдесят косых! Уж сегодня-то мы наедимся до отвала!…
— Да будете вы достойны имен ваших отцов, — тихо сказала Джораст. У выходного клапана она задержалась. — Боюсь, вы очень огорчили Мэлси. А Мэлси — глава всех таркомаров…
— Чем он может нам напакостить? — спросил Андерхилл.
— Ничем. Ему не позволят законы. Однако… приятно сознавать, что у таркомаров есть свое слабое место.
Джораст многозначительно подмигнула Мэну и удалилась.
— Ну и ну! — воскликнул Мэн. — Как это понимать? Не значит ли это,
— Все может быть, — сказал Бронсон. — Только мне на это наплевать. Я голоден и хочу гриб-бифштекс. Где здесь можно обратить в наличность чек на пятьдесят косых?
ДВУРУКАЯ МАШИНА
Еще со времен Ореста находились люди, которых преследовали фурии. Однако только в двадцать втором веке человечество обзавелось настоящими стальными «фуриями». Оно к этому времени достигло критической точки в своем развитии и имело все основания для создания таких человекоподобных роботов — они как собаки шли по следу тех, кто совершил убийство. Преступление это считалось самым тяжким.
Все происходило очень просто. Убийца, полагавший, что находится в полной безопасности, вдруг слышал за собой чьи-то размеренные шаги. Обернувшись, он видел следовавшего за ним по пятам двурукого робота — человекоподобного существа из стали, которое в отличие от живого человека было абсолютно неподкупным. С этой минуты убийце становилось ясно, что всемогущий электронный мозг, наделенный способностью проникать в чужие мысли, какой не обладало ни одно человеческое существо, вынес свой приговор.
Отныне убийца постоянно слышал шаги за спиной. Словно некая движущаяся тюрьма с невидимой решеткой отгораживала его теперь от всего остального мира. С этой минуты он сознавал, что уже ни на миг не останется в одиночестве. И однажды наступит день — хотя сам он не мог предугадать, когда именно — и робот из тюремщика превратится в палача.
В ресторане Дэннер удобно откинулся в кресле, словно отлитом по форме человеческого тела, и, прикрыв глаза, чтобы лучше насладиться букетом, смаковал каждый глоток вина. Он чувствовал себя здесь в полной безопасности. Да, в абсолютной безопасности. Вот уже почти час он сидит в роскошном ресторане, заказывает самые дорогие блюда, прислушиваясь к негромкой музыке и приглушенным голосам посетителей. Здесь хорошо. И еще хорошо иметь сразу так много денег.
Правда, для того чтобы получить их, ему пришлось пойти на убийство. Но чувство вины ничуть не тревожило его: не пойман — не вор. А ему, Дэннеру, гарантирована полнейшая безнаказанность, какой не обладал еще ни один человек. Он прекрасно знал, какая кара ожидает убийцу. И если бы Гарц не убедил его в абсолютной безопасности, Дэннер никогда бы не решился нажать на спусковой крючок…
Какое-то старое, давно забытое словечко на мгновение всплыло в памяти: грех… Но оно ничего не пробудило в его душе. Когда-то это слово странным образом было связано с чувством вины. Когда-то давно, но не сейчас. Человечество с тех пор далеко ушло в своем развитии. Понятие греха превратилось в бессмыслицу.