Ярость (Сборник)
Шрифт:
Меч сломался.
Звякающие осколки упали к моим ногам. Голубой свет зазмеился по сломанному лезвию.
И уплыл в Окно.
Желтые облака со свистом понеслись в обратную сторону, и Кэр содрогнулся, словно карточный домик. Облака унеслись в Окно.
А вместе с ними — Медея и Эдейрн.
Я увидел их в последний раз: красные глаза Эдейрн горели, на лице Медеи отражался неподдельный ужас, она глядела на меня в безмолвной мольбе. А затем они исчезли!
На какое-то мгновенье я заглянул в Окно и увидел нечто вне пространства, вне времени, вне измерений — жадно
Хаос пожрал всех троих.
Гром затих.
Я стоял перед десятифутовым кубом, все храни которого были высечены из черного камня!
БИТВА С САМИМ СОБОЙ
Тьма и черный камень — последнее, что я видел, прежде чем непроглядная ночь поглотила меня. Можно было подумать, что только силою Ллура держался я на ногах во время нашей с ним страшной битвы. И когда пал Ллур, пал и Ганелон у подножья высеченного из цельного камня куба.
Долго ли я лежал без сознания — не знаю, но постепенно очертания Кэр Ллура начали вырисовываться вокруг меня. Я с трудом сел. У меня болело все тело, я чувствовал себя усталым и разбитым.
Фрейдис лежала у самой лестницы, словно она собиралась вернуться к лесным жителям, но упала в изнеможении. Глаза ее все еще были завязаны, большие сильные руки раскинуты в стороны, как будто она тоже лишилась сил в нашей борьбе с Ллуром. Как ни странно, ее вид вызвал в моей памяти образ другой женщины, которую почитали на Земле, — сильной, в белых одеждах, с завязанными глазами и поднятыми руками — слепой богини Правосудия. Я слабо улыбнулся. В Мире Тьмы — моем мире — Правосудием был теперь Ганелон, и не слепой, а зрячий!
Фрейдис пошевелилась. Неуверенно поднесла руку к повязке на глазах. Я не стал ей мешать. Мой поединок с Правосудием состоится в недалеком будущем, но я не сомневался, кто из нас выиграет.
Я осторожно поднялся на ноги и услышал серебристый звон. Хрустальная Маска разбилась, упав с моего плеча. Ее осколки смешались с осколками Меча, который уничтожил Ллура. И мне показалось, я понял, в чем тут дело.
Постепенно наш мир становился все более чуждым Ллуру. Но человек ли, демон ли, бог ли, мутант — кем бы он ни был, — Ллур не мог не поддерживать связи с Миром Тьмы, породившим его. Эту связь осуществлял Меч, Имя Которому — Ллур. Только благодаря Мечу Ллур принимал жертвоприношения, участвовал в пышных церемониях Посвящения, одна из которых сделала меня его Избранником.
Хрустальный Меч — этот мостик, по которому Ллур возвращался в Мир Тьмы, — хранился в надежном тайнике. Разве удалось бы кому-нибудь найти его без подсказки Гаста Райми? И кому, кроме могущественного лорда Ганелона… с небольшой помощью Фрейдис, конечна, удалось бы поразить им Золотое Окно? Да, Ллур берег свой Меч, как зеницу ока. Но и Ллур был бессилен против человека, который мог поднять этот Меч!
Когда хрустальное лезвие сломалось, мостик в Мир Тьмы исчез, и Ллур канул в хаос, откуда нет возврата.
И Медея, колхидская ведьма в алом, потерянная любовь, похитительница душ, ушла в небытие
На мгновение я закрыл глаза.
— Ганелон?
Я поднял голову. Фрейдис хмуро улыбалась мне из-под сдвинутой на лоб повязки. Мы молча смотрели друг на друга, и душа моя ликовала великим ликованием. Мир, который я пробудил к жизни, был моим целиком и полностью, и ни простой смертный, ни эта колдунья не могли помешать мне достичь моей цели. Разве не я победил Ллура и умертвил последних магистров? Разве не я был сейчас самым сильным волшебником в Мире Тьмы? Я рассмеялся и смех мой прокатился по необъятным сводам Кэра который перестал служить пристанищем Ллуру.
— Нарекаю тебя Кэр Ганелон! — вскричал я, с наслаждением вслушиваясь в звуки собственного имени, которые повторяло громкое эха — Ганелон! Кэр Ганелон!
Я вновь рассмеялся и обратился к Фрейдис.
— Теперь у лесных жителей появился новый повелитель, старуха. Ты помогла мне, и я щедро награжу тебя, но не забывай, что Ганелон — Повелитель Мира Тьмы!
И эхо послушно повторило мое имя.
— Не торопись, магистр, — спокойно сказала Фрейдис. — Неужели ты думал, что я поверила тебе?
Я презрительно улыбнулся.
— Какое это имеет значение? Только на алтаре Ллура мог погибнуть Ганелон, а Ллура больше нет. Ганелон бессмертен! Ты бессильна против меня, старуха!
На лице Фрейдис, хранившем тайны столетий, не дрогнул ни один мускул. Она смотрела на меня с такой уверенностью, что мне стало не по себе. И хотя я сказал правду, — ни один человек в Мире Тьмы не мог причинить мне вреда, — лесная колдунья продолжала улыбаться.
— Когда-то я послала тебя сквозь потусторонний мир на Землю, — сказала она. — Сможешь ли ты помешать мне сделать это еще раз?
Чувство тревоги, которое я начал было испытывать, прошло. Я с облегчением вздохнул.
— Через день-другой — да, смогу. Сегодня — нет. Но ты забыла, что я — Ганелон, колдунья. Думаю, на этот раз тебе не удастся так легко лишить меня памяти. Ты потеряешь и свое, и мое время, Фрейдис. Попробуй, конечно, если хочешь, но предупреждаю тебя: я вернусь прежде, чем ты закончишь бормотать свои заклинания.
Фрейдис продолжала спокойно улыбаться. Скрестив руки, она спрятала их в широкие рукава мантии. Казалось, лесная колдунья была уверена в своих силах.
— Тебе кажется, что ты богоподобен, Ганелон, — сказала она. — Ты думаешь, что ни один смертный тебе не страшен. Только об одном ты забыл, Ганелон. И у Ллура, и у Эдейрн, и у Медеи, и у Матолча, у каждого из них было свое уязвимое место. Почему ты считаешь себя исключением, магистр Шабаша? В Мире Тьмы тебе нет равного. Но на Земле он есть, лорд Ганелон. И я помогу ему вызвать тебя на бой за свободу Мира Тьмы! Эдвард Бонд может убить тебя, Ганелон!
Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица, как повеяло на меня холодом, словно из-под капюшона Эдейрн. Я действительно забыл! Даже Ллур имел возможность покончить с собой. И я, Ганелон, тоже мог умереть от собственной руки или от руки моего второго я, Эдварда Бонда.