Ярость
Шрифт:
Выскользнув из-под простыни, она оделась и отправилась на кухню, где обнаружила в холодильнике кока-колу. Вообще-то она предпочитала диетическую пепси, но сейчас сойдет и это. Прихватив бутылку с собой, она пошла в кабинет.
Даг сидел в трусах у монитора и жевал кукурузные хлопья. Она невольно залюбовалась широким разворотом его плеч.
— Вкусно? — спросила она, наклонившись над ним и вглядываясь в цифры, мелькавшие на экране.
Не отрывая глаз от монитора, он протянул ей коробку. Надя с удивлением заметила на этикетке знакомое с детства косоглазое существо с
— Это «хрустики»? — Она вспомнила старый рекламный ролик «Хрустик против Трясучки». — Я думала, их давно уже не делают.
— Я тоже так думал, но оказалось, что где-то в захолустье их еще выпускают. Удалось заказать через Интернет.
Она положила в рот несколько хрустящих пятачков и чуть не поперхнулась.
— Какие сладкие! Раньше они такими не казались.
— Это же сплошной сахар. Но у меня есть кое-что получше, — показал он на свое запястье. — Видишь, что может получить их покупатель.
— Часы от Хрустика?
— И даже более того! — сообщил Даг, протягивая ей золотое колечко с фигуркой того же странного персонажа. — Сгодится, пока я не куплю тебе то самое бриллиантовое?
Надя рассмеялась:
— Ну, ты совсем чокнулся.
— Не чокнулся, а хрустнулся.
Надя кивнула в сторону экрана:
— Как идут дела?
— Пытаюсь найти хоть какие-нибудь данные о финансовом положении ГЭМ. Не ту липу, которую они толкают в годовых отчетах, а реальные цифры.
— Господи! Тебя же накроют.
— Не волнуйся. Я вышел на них обходным путем через Чикаго.
— Через Чикаго? Почему?
— Старый хакерский трюк.
— Прошу тебя, Даг, — взмолилась Надя, стараясь отогнать дурное предчувствие. — Остановись. Добром это не кончится.
Он вздохнул:
— Наверное, ты права. Но пойми, Надж, меня это все время грызет. Они выплачивают мне комиссионные за продажи, которых нет. Прибыль, которую они якобы пускают на исследования, настолько велика, что на нее можно построить десятиэтажный научный центр, доверху набитый оборудованием и сотрудниками. Однако, как нам известно, исследовательский центр ГЭМ занимает всего один этаж и народу там раз-два и обчелся. Значит, деньги идут куда-то еще. Если не на науку, то тогда на что? Или кому?
— Если ты угодишь за решетку, это не будет иметь значения.
— Я буду осторожен.
— Почему бы не отнестись к этому как к необъяснимой загадке?
Даг улыбнулся:
— Знаешь, на уроках богословия в начальной школе я прямо-таки забрасывал монахинь вопросами о Боге, небесах и преисподней. И очень часто они отвечали мне, что «это чудо». И все, вопрос закрыт. Таких объяснений мне всегда было недостаточно — и тогда и сейчас.
Надя вспомнила, как она училась в католической школе. Таких, как Даг, там тоже было полно. В каждом классе обязательно находился ученик, на которого не действовали увещевания типа «надо просто верить» и сентенции из Нагорной проповеди. Они все время задавали вопросы, сомневались и пытались дойти до сути. Весь класс с готовностью проглатывал очередные куски Божественных откровений и двигался дальше. Но только не эти ребята. Им требовалось
— О'кей, тогда попробуем другой вариант: нас это не касается.
— Очень даже касается, раз наше благополучие зависит от ГЭМ.
Наше благополучие здесь ни при чем, подумала Надя. Даже если Даг выиграет в лотерею миллион долларов, он все равно не успокоится и будет долбить компьютерную сеть ГЭМ до упора. Просто у него зуд в одном месте.
Она наклонилась и поцеловала его в губы.
— Вызови такси. Мне надо ехать.
— А как же хакерская практика?
— В другой раз. Я должна быть с утра в клинике, как штык.
Даг взял мобильник и заказал такси. Он жил в самом неудобном районе Бруклина — под Манхэттенским мостом такси можно было ждать часами.
Отключив телефон, он усадил Надю к себе на колени.
— Если бы ты жила здесь, то была бы уже дома, — пробормотал он, уткнувшись носом ей в шею.
Надя надула щеки и со свистом выпустила воздух.
— Ты опять за старое?
— Но ты же все равно будешь жить здесь, когда мы поженимся, — возразил он. — Почему бы не сдвинуть срок на несколько месяцев вперед?
— На год. Хочешь поговорить об этом с моей мамой?
— Нет уж, уволь, — засмеялся он.
Надя переехала к матери, когда училась в ординатуре. Тогда это казалось хорошей идеей. Она целыми днями пропадала в больнице, а мамина квартира находилась от нее всего в нескольких кварталах. Какой смысл снимать отдельное жилье и платить за него чужому человеку?
Сейчас Надя об этом сожалела, но не потому, что им плохо жилось вместе.
Наоборот, они прекрасно ладили. Маме было уже за шестьдесят, а Надин отец умер пять лет назад. Она приехала в США из Польши еще до войны, но гражданства так и не получила — слишком крепко была привязана к своей оставленной родине. Стены ее квартиры были увешаны портретами Иоанна Павла II, а сильный акцент всю жизнь выдавал в ней иностранку.
Если не считать религии (мама ходила в церковь ежедневно, Надя же давно перестала бывать даже на воскресной мессе), то во всем остальном они легко находили общий язык. Ну разве что мама была недовольна, что ее дочка занимается какими-то там исследованиями вместо того, чтобы стать «настоящим доктором», но это были мелочи.
Отделиться от мамы не представляло никакой проблемы — та была вполне самостоятельна и могла жить одна. Но переехать к Дагу — это совсем другое дело. Мама будет переживать, что ее дочь живет в грехе, и непрестанно молиться Богу, чтобы спасти ее душу.
Зачем мучить старую женщину? Они с Дагом скоро поженятся. А до этого можно придерживаться уже сложившейся практики, что совсем не сложно. Они и так часто видятся, и раздельное проживание никак не отражается на их интимных отношениях.
— Да нет, я ничего тебе не навязываю, — тихо сказал Даг.
— Знаю, — вздохнула Надя, нехотя слезая с его колен. — Пора идти.
— Позвони мне, когда приедешь.
Даг всегда просил ее позвонить, чтобы он знал, что она добралась благополучно.