Ярость
Шрифт:
Стукнули сбрасываемые в прихожей сапоги, и тут же она вошла на кухню: высокая, зарумянившаяся от холода, в довольно длинном радужном шарфике, обернутом вокруг шеи. Женя выглядела мило, словно подросток.
— Я тоже хочу кофе. А если ты мне еще и молочка подогреешь, то… — она изобразила пальцами у губ что-то типа занятия любовью.
Шацкий постучал пальцем по лбу. Но на самом деле эту девушку он любил. Любил настолько, что слово «супружество» переставало звучать у него в голове как угроза. Вот разве было бы неплохо до конца жизни сносить ее засохшие шуточки? Следовало об этом подумать.
Женя поставила на стол
Шацкий вопросительно глянул.
— А, не могла решить, так взяла побольше, самое большее, останется на завтра. Елена, — она всегда называла дочку Шацкого Еленой, что, о чудо, малой даже нравилось, — звонила мне после школы, извинялась за то, что обед не сделает, у них был какой-то там благотворительный проект. Пообещала, что завтра пожарит блинчики с яблоками. Ну, Тео, и чего ты на меня так смотришь?
9
Тем временем, на улице Рувнэй, извращенно обычной в своей пригородности, в ничем не выделяющемся доме, мужчина сидел за обеденным столом и вспоминал про себя, как несколько месяцев назад у них был тренинг в гостинице под Лодзью. Тренер спросил, с чем они бы сравнили собственные семьи. Больше всего смеялись над одним мужиком, который сказал: с отпуском на Балтике. Вроде как и отдых, вроде как и сами того хотели, вроде бы как и куча бабок потрачена, вот только где же солнце? Он же, в свою очередь, сказал правду, зная, что на тренинге по администрированию она прозвучит хорошо: семью он сравнил с хорошо смазанной машиной.
Хорошо быть частью такой машины. Ну, может, не столько частью, сколько инженером. Об этом он тоже сейчас подумал, когда садился обедать. Блюда выглядели просто шикарно: стейк из говядины с каким-то соусом. И пюре, у каждого на тарелке был выложен инициал его имени из картофельного пюре. Малыш в своем креслице подпрыгивал восхищенно, как будто понимал, что там написано, все время трогал пальцем свою буковку и хохотал.
— Замечательно ты это сделала, — сказал он жене.
Та улыбнулась. Она не была ни слишком красивой, ни слишком женственной, но и у нее были свои лучшие дни. И этот был один из них. И у него тоже был его лучший день. Правда. Прекрасно смазанная машина.
— Хмм, а соус просто великолепный. Из чего?
— Из горгонзолы. Тебе нравится?
— Спрашиваешь. А он не ест?
— Где-то я читала, что сыр с плесенью идет лет только с трех. Наверняка преувеличение, но на всякий случай…
— Бабки брала из банкомата?
— О Боже, извини.
Тот лишь пожал плечами. Он знал, что иногда с его женой так и бывает. Даже если запишет на листке или вытатуирует на руке, все равно, либо забудет, либо сделает не так.
— Ничего не случилось, — успокаивающе сказал он, потому что увидел, как это ее обеспокоило; а потом еще погладил по руке. — Просто, когда платишь карточкой, легче контролировать расходы. Благодаря нашей тетрадке, мы знаем: сколько, в каком магазине и на что потратили, потом можно будет подумать, а не следует ли в чем-то ограничить себя. И тогда можно будет сэкономить на еще более классный отдых.
— Я забыла, что то не Коровка.[34]
— Но мы же там закупок не делаем.
— Да, помню, но когда ехала, то по радио кто-то рассказал глупую шутку, что скорее
— О'кей, понял, но ты же знаешь, как оно с наличными…
— Знаю, — и повторила его слова: «Сотню разменяешь, и сотни уже нет».
Мужчина сделал жест, означающий: даже я бы лучше не сказал, и последним кусочком мяса собрал остатки пюре. Съел, после чего начал играться с малышом шариками зеленого горошка. Оно вроде бы как едой не балуются, но на настоящую науку время еще будет.
Хорошо смазанная машина. Он любил свою карьеру, любил свой дом и свое дерево. Но вот эта семья — эта хорошо смазанная машина — была его наибольшим жизненным достижением. И он никогда не перестанет быть горд этим.
10
Шацкий попытался помириться с Хелей, но та его к себе в комнату не пустила. Тогда он решил, что поговорят завтра, когда дочка чуточку остынет. Ну а что, не могла сразу сказать? Разве не было бы проще? Он знал, что сам пересолил, но до сих пор еще немного злился. На дочку, на себя, и так, вообще. Случился с ним такой вот мужской ПМС.[35]
Хорошо еще, что Женя смилостивилась над ним и пропустила свое «нужно поговорить».
Шацкий лежал на кровати и читал Леметра.[36] Как правило, он сторонился криминального чтива — мало того, что все было надумано и все ходы можно было заранее предвидеть, так еще в подобных книжках обычно тщательно обходили прокуроров — но здесь следовало признать, что француз был по-настоящему хорош.
Женя вышла из ванной в длинной ночной рубашке, втирая крем в ладони. С тех пор, как Хеля поселилась с ними, она перестала бегать по дому в чем мать родила. За это Шацкий был ей благодарен, потому что раньше женщина носилась со своей наготой, словно с флагом, так что следовало понимать, чего для нее стоило подобное отречение.
Женя была из тех женщин, у которых после снятия макияжа лет становилось только больше, но вот красоты никак не убывало. Наоборот, именно такая она ему и нравилась: черты лица заострялись, некоторым они могли покачаться чуть ли не мужскими, но ему подобная суровость была в тему. Вообще-то, все это действует весьма странно. Всегда, когда он видел подобных девиц: высоких, несколько неуклюжих, андрогинных, с резкими чертами лица, небольшой грудью и хриплым смехом — он думал: нет, не мой тип. А Женя глянула всего лишь раз — и готово! Сейчас он глядел, как женщина крутится по спальне, и находил во всем этом громадное удовольствие.
— Целых три часа они мне рассказывали обо всех своих приятелях и родственниках, у кого с кем и какие отношения, и почему такие. В обычных обстоятельствах я бы просто плюнула, но тут, понимаешь, я боюсь, что если неправильно рассажу на этих плотах и начнется драка, кто-нибудь обязательно утонет. Я старалась все зарисовать, расписать, весь листок выглядит словно перемещения советских войск по ходу наступления, какая-то дьявольская головоломка. Оно, вроде как, молодых гостей сажают рядом, только вот молодые с его работы не могут сидеть с молодыми из ее семьи, потому что когда-то фирма ее отца отобрала заказ у его фирмы. Ты меня слушаешь?