Яростные тени
Шрифт:
– Что скажешь? Любопытно?
Хэдли склонила голову на бок, разглядывая серо-зеленый дом Магнуссонов в стиле Королевы Анны. Ничуть не похожий на мраморный особняк Флада. Самое дорогостоящее здание в квартале не обладало ни прекрасной репутацией, ни одобрением общества. Но должно быть все же достаточно впечатляющее, чтобы соответствовать стандартам Хэдли, потому что она хитро улыбнулась и попросила:
– Показывай дорогу.
– Уинтер мне голову оторвет, если узнает, что я вызываю духов. Он переживает, что ребенок родится с несколькими душами, – пошутила Аида, закрывая дверь. – Так что давайте быстрее. Он вернется через час. День рыболова никогда не заканчивается. – Она подмигнула и села в старинное арабское кресле напротив Лоу и Хэдли. У ног хозяйки дома свернулся калачиком слепой на один глаз огромный пятнистый мастиф Сэм, напоминавший маленькую лошадь.
Гостиную на первом этаже Астрид назвала Палатами шейха. Это было любимое место их матери, которая заказала большую часть мебели из заграницы. Лоу смотрел, как Хэдли рассматривает арабский интерьер. Она присела на краешек дивана, держа спину прямо, будто на голове находилась невидимая книга.
– Ты уверена, что хочешь этого?
Она кивнула.
– Уверена.
– Мне нужен предмет, принадлежавший вашей матери, – сказала Аида.
Хэдли попыталась расстегнуть браслет одной рукой.
– Погоди, – предложил Лоу, желая коснуться ее. Он склонился над запястьем и краем ногтя открыл застежку. А когда украшение упало ей на колени, Лоу провел большим пальцем по жилке, под которой бился пульс, желая почувствовать мягкую кожу. Он готов был поклясться, что Хэдли задрожала, но она отдернула руку и, не глядя, передала браслет жене Уинтера.
– Очень мило, – заметила Аида, повернув браслет в веснушчатых пальцах. – Как звали вашу мать?
– Вера Мюррей Бэкол.
Аида покачала головой.
– Ладно. Дайте мне минутку, войти в легкий транс. Я позову дух вашей матери и попытаюсь вытащить ее из-за завесы. В зависимости от силы духа, она может побыть в моем теле от нескольких секунд до нескольких минут. Когда как. Обычно я советую клиентам спрашивать духа то, что известно лишь им обоим, чтобы убедиться в его подлинности.
– Я ничего такого не припомню, – призналась Хэдли.
– Ничего. Это скорее для вашего же спокойствия. Но если информация так важна, как утверждает Лоу, лучше сразу задать нужный вопрос. А если захотите поболтать, потом – пожалуйста. Я попытаюсь удержать дух настолько, насколько возможно. Есть вопросы?
– А вы услышите разговор? – спросила Хэдли.
– Услышу. Но я знаю многое. Сотни историй только за прошлый год. Очень много тайн. Однако все происходящее во время сеанса останется между вами и духом. Я не болтаю об этом Уинтеру перед сном. – Губы дрогнули в улыбке. – У нас есть, чем заняться.
Лоу рассмеялся. Ему все больше нравилась Аида. А вот Хэдли было совсем не до смеха.
– Ладно, постарайтесь не шуметь. Начнем.
Медиум прикрыла глаза и сжала браслет. На мгновение Лоу прислушался к отдаленным голосам в доме, звону посуды на кухне и скрипу половиц наверху. Потом он ссутулился, чтобы украдкой наблюдать за Хэдли.
Лилия поникла, а блестящая заколка, что удерживала цветок в черных кудрявых волосах, соскользнула. Как было бы хорошо поправить ее прическу или просто снять заколку, скользнуть пальцами в короткие пряди, наклониться и прижаться губами к шее. К такой же мягкой коже, как и на бледном запястье. Понравится ли Хэдли поцелуй за ушком? Лоу представил, как она тихо стонет в ответ.
Во власти фантазии он будто издалека осознал ее слова. В год смерти матери – в 1906-м – Хэдли было восемь лет. Значит сейчас ей двадцать девять. Она на четыре года старше. Умная женщина из высшего общества. Настолько сильная, чтобы обрушить люстру с потолка… Он не представлял, как ей это удалось, но муза в его голове нарисовала картину, как Хэдли с силой придавливает его к постели, забирается сверху в одной рубашке, расшитой павлиньими перьями…
Хэдли тихонько вскрикнула и схватила Лоу за руку.
Зараза!
Неужели она читает мысли?
– Вера Мюррей Бэкол.
Лоу сел ровнее. Аида теперь выдыхала белый пар, будто вышла зимой на улицу. Helvete. Прямо как Астрид рассказывала. И Хэдли вовсе не прочитала его похотливые мысли, а просто отреагировала на метаморфозу с медиумом и была совершенно очарована происходящим.
И не зря.
Дыхание Аиды изменилось, и она открыла глаза.
Мурашки побежали по шее и рукам Лоу.
– Кто вы? – произнесла Аида в чужой манере своим голосом.
– Получилось? – прошептала Хэдли, крепко прижав колено к его ноге. Когда она успела к нему придвинуться?
– Видишь ее дыхание? – ответил он вопрос.
– Да, боже милостивый.
Лоу кашлянул.
– А мы говорим с… хм, миссис Бэкол?
– Арчи здесь? Ноель?
Арчи, скорее всего, ее супруг, Арчибальд Бэкол, но кто такой Ноель?
Хэдли отпустила руку Лоу и выпрямилась.
– Нет, здесь я, твоя дочь.
– Невозможно… Хэдли?
– Да.
– Ты была такой маленькой. Не верится.
Если Хэдли и переживала от встречи с матерью, то вида не показала. Она говорила так, будто делала заказ в ресторане:
– У меня есть важный вопрос и мало времени. Мне надо знать, где ты спрятала четыре части мифического Позвоночника Осириса.
– Этот амулет опасен.
– Я понимаю его предназначение. Просто расскажи, где ты спрятала его составляющие.
– Я их не спрятала, а отдала, чтобы их нельзя было собрать.
Говорит ли дух загадками или просто ерничает? В любом случае беседа идет не так, как надо. Наверное, стоит воспользоваться указаниями доктора Бэкола.
– Вы нарисовали карту местонахождения этих частей? – спросил Лоу.
– Карту? – Покойная миссис Бэкол рассмеялась губами Аиды.
– Да, я нарисовала карту, как вы ее называете. Свидетельство моих усилий не дать Арчи и Ноелю поубивать друг друга.
А, так Ноель – тот самый партнер.
– Слушайте внимательно, и я расскажу, где можно поискать карту. Ее найдешь на набережных Сены, в глядевших полях, где ночь царит всегда и на нарисованном корабле.