Яростные тени
Шрифт:
Кровь отлила от лица Хэдли.
– Только до первой фаланги. Наверное, выпивка притупила мою реакцию и нервы. Однако мы застряли на острове без доктора. Там не было ничего. Я лишь перебинтовал рану и пил до потери сознания. К тому времени, как дядя вернулся на следующий день, и кто-то пришел меня залатать, я горел в лихорадке, а в рану попала инфекция. Несколько дней спустя пришлось ампутировать весь палец, в противном случае я бы потерял руку.
– Боже милостивый, – прошептала Хэдли.
– Рана затянулась лишь через пару месяцев. Я был совершенно бесполезен. Тяжело работать в песке и грязи одной рукой. Да и вообще делать хоть что-то, когда испытываешь постоянную боль. И вот тогда я начал расшифровывать иероглифы на стенах храма. Скука привела меня к джеду. Боюсь, это некрасивая история.
Хэдли не собиралась брать Лоу за руку, но не сдержалась, хоть обычно не касалась других людей. Тепло его кожи проникло под ее шелковую перчатку, она подняла кисть Лоу, чтобы осмотреть шрамы в освещении дворика.
– Сперва и не замечаешь, что чего-то не хватает. Отсутствие мизинца не столь явно, как, например, среднего пальца.
– Можно и так сказать.
На его губах заиграла нежная улыбка.
Нельзя вечно держаться за руки. Однако стоило Хэдли попытаться высвободиться, как Лоу вцепился в нее, как при первой встрече на железнодорожной станции. На сей раз она не сопротивлялась.
– Я часто переживал, что не смогу снова коснуться женщины без того, чтобы она давила в себе отвращение и старалась вытерпеть мои ласки.
– Полагаю, это зависит от женщины. – Хэдли ответила намеренно практично, но когда Лоу немного склонил голову на бок, поняла, что он нашел в ее словах скрытый смысл. Она против этого не возражала. Ей нравилось его крепкое рукопожатие. В ее голове родилось странное желание ощутить, как Лоу проводит рукой от ее перчатки до голой кожи. Просто в качестве эксперимента, чтобы посмотреть, «выдержит» ли она. От этой идеи сердце нервно затрепетало.
– Ты не считаешь мою кисть гротескной? – спросил он.
– Разве ты не знаешь? Обожаю все гротескное и мрачное.
Лоу прищурил глаз.
– Хэдли Бэкол, ты со мной флиртуешь?
– Совершенно не умею флиртовать, – честно ответила она.
Ближайшая к ним пара передвинулась к другой стороне пруда, а Лоу оттащил Хэдли подальше в тень навеса. Он опустил голову и снова оказался совсем рядом с ней, только на этот раз Хэдли не знала, что пугало ее больше: злой Лоу или Лоу, готовый овладеть ею в темном дворе.
– Так каков вердикт? Теперь ты мне доверяешь?
– Возможно.
– И только?
– Временно, до следующей лжи.
– А может сегодня я больше лгать не буду. Стану образцом добродетели, и ты объявишь меня святым.
– Говорить правду всего один вечер – не значит стать добропорядочным.
– Хм, а ты знаток добродетели?
– Я разбираюсь во многом, но не в этом.
– Рад слышать, – прошептал Лоу с заговорщической улыбкой. – Знаешь, я всегда думал, что порочные люди заслуживают собственную канонизацию. Очень тяжело быть аморальным, требуется мастерство и упорство.
– И некий природный талант.
– Точно. Предпочитаю думать, что родился безнравственным. Так вся вина ложится на дурную кровь.
Хэдли тихонько усмехнулась.
– Fan [4] , – прошептал он по-шведски. – Делай так почаще.
Он медленно поднял здоровую руку, и до Хэдли донесся запах свеженакрахмаленной рубашки. Кончики пальцев дотронулись до лепестков лилии у нее за ухом, вызвав легкие мурашки на коже головы под волосами и на шее. Хэдли почувствовала в своих нервных окончаниях и клетках нечто, распространяющееся, будто лесной пожар.
4
Fan – (швед. яз.) – Черт.
Удовольствие.
Она едва опознала это ощущение. Напряглась всем телом, сдерживая дрожь. Боже милостивый, они даже по-настоящему не ласкали друг к другу, а она уже тонет. Возможно, хватило и прикосновения, потому что до Хэдли только дошло, что Лоу так и не отпустил ее руку. А может это она сжимала его ладонь. Кто-то держал крепче, возможно, именно она, Хэдли.
Лоу опустил голову, вдохнул аромат и прошептал:
– Как опьяняюще.
Он был так близко. Достаточно, чтобы Хэдли почувствовала легкий запах ванили в его помаде для волос, а Лоу закрыл ее обнаженные руки от прохладного ночного воздуха и задел лацканом пиджака ее соски.
Хэдли затаила дыхание, потонув в новой волне трепетного удовольствия, нахлынувшего на кожу. Он так близко. Ей хотелось прижаться щекой к его щеке и чтобы его рот…
Тут громкий голос ворвался в ее мысли:
– Дамы и господа, ужин подадут через десять минут.
Глава 7
Хэдли в испуге отпустила руку Лоу и огляделась. Слуга у открытой двери зазывал гуляющих гостей в дом.
В замешательстве Хэдли остро почувствовала телом потерю тепла Лоу, а уж потом осознала, что происходит.
– Нам пора… ужинать.
Он кашлянул.
– Да, конечно.
– Я должна помочь отцу с…
С чем? И почему она так плохо соображает?
– С представлениями, – охотно подсказал Лоу.
– Верно.
Представления. Да, вот на чем надо сосредоточиться. Хорошо.
Казалось, прошли годы, пока они с Лоу преодолели небольшое расстояние до зала. Как в тумане Хэдли представила его нескольким членом совета попечителей и еще одному куратору, пока не пришлось искать свои места по карточкам и садиться ужинать. Оливер сидел слева от Хэдли, а Лоу – напротив, рядом с ее отцом. Она виновато уставилась на серебряные приборы и фарфор, будто другие сотрапезники могли догадаться, что только что произошло во дворе.