Яртур
Шрифт:
– Шлем у тебя хороший, боярин, и череп крепкий. Такой удар не каждому дано пережить.
– А Родегаст? – вспомнил Бутуй.
– Ушел твой князь, – прозвучал из темноты спокойный ответ. – И остатки войска увел с собой в Расену.
– Много наших полегло? – спросил боярин дрогнувшим голосом.
– Более половины, – охотно откликнулся незнакомец. – Многих в полон взяли. В том числе царя Аркасая и князя Велемудра.
– И что с нами теперь будет?
– Яртур решит.
– А о воеводе Удо ты ничего не слышал? – Бутуй вновь попытался приподняться, но его остановила все та же рука.
– Бекас его мечом посек до смерти, – почему-то
– Какой еще Бекас? – не понял Бутуй.
– Ближник Яртура из племени орланов. Счеты он сводил с Удо. Ведь это витязи Асгарда вместе с князем Волохом разорили Орланию и сожгли ее столицу. Рано или поздно, но платить приходится за все, боярин.
– А тебя мне как называть, добрый человек? – спросил Бутуй.
– Боярином Весенем зови, – блеснул в темноте зубами незнакомец. – Я из Биармии родом.
Про Весеня Бутую уже довелось слышать прошлой ночью. Воевода волкодлаков Стемир назвал этого человека ближником Слепого Бера, повелителем навий и вампирш. Может, в иной обстановке Бутуй и смолчал бы, хороня тайну в себе, но в эту ночь он неожиданно проболтался. Будто дернул его кто-то за язык. Но, скорее всего, он просто не успел отойти от удара, полученного в битве. Впрочем, боярин Весень на слова Бутуя не обиделся, а даже рассмеялся:
– Врет оборотень. Я ведь не Вий, чтобы навьями повелевать. Да и нет их в Яртуровом войске. Псиглавцы, это еще куда ни шло, волкодлаки, ну совсем близко, а навий беры, орланы и туры рядом с собой не потерпят. Разбегутся, оставив в одиночестве своего кагана.
– Кагана, говоришь? – удивился Бутуй. – Но ведь Асгард еще не взят?
– Возьмем! – уверенно сказал Весень и потрепал боярина по плечу: – Отдыхай, ас, чего уж теперь переживать о потерянном.
О вампиршах биармский боярин даже не обмолвился, а Бутуй не рискнул повторить свой вопрос. Не буди лихо, пока оно тихо. Хорошо уже то, что навий в стане Яртура все-таки нет. Стемир-то, скорее всего, либо для красного словца соврал, либо просто хотел напугать асов. Такого прежде не бывало, чтобы люди и навьи плеч о плеч в бой шли.
Бутуй, слегка успокоенный чужими заверениями и собственными рассуждениями, проспал спокойным сном до самого рассвета. И с первыми лучами солнца подхватился на ноги относительно здоровым и бодрым. Яртуров стан уже просыпался, и меж затухающих костров бродили самые обычные люди. По черным волосам и смугловатым лицам Бутуй без труда определил в них биармцев. Беры-то посветлее будут, не говоря уже об орланах. Боярин аккуратно скатал медвежью шкуру, служившую ему постелью в эту ночь, и перенес ее поближе к роскошному шатру, вход в который стерегли два смурных биармца, при мечах и с копьями в правой руке, два круглых щита лежали рядом. Видимо, боярин Весень не любил, когда его тревожили по ночам, но не исключено, что он просто кого-то побаивался в этом разношерстном воинстве.
Полог шатра вдруг дрогнул, откинулся в сторону, и перед взором изумленного Бутуя предстала редкой красоты женщина, со смуглой кожей и черными как смоль волосами. При виде обнаженной по пояс красавицы у Бутуя дрогнуло сердце. Грудей таких совершенных форм ему видеть еще не доводилось. Бедра, прикрытые тончайшей полупрозрачной материей, тоже были хороши. А уж стан наложница боярина Весеня гнула так, что у биармцев, стоящих на страже, скулы сводило. Зато Бутуя неожиданно прошиб холодный пот. А ведь именно такими Ермень вампирш и описывал! Соблазнительными, смуглыми, черноволосыми, с наглым
– Здрав будь, боярин.
– И тебе здравия, – не остался в долгу Бутуй.
За спиной у Весеня тут же, словно из-под земли, выросли четыре мечника. Биармец удовлетворенно кивнул и подхватил боярина Бутуя под руку.
– Понравилась тебе, я вижу, моя Велена, – усмехнулся Весень.
– Хороша, – не стал спорить Бутуй. – Но я человек в желаниях скромный и на чужое добро рот не разеваю.
Весень захохотал так заразительно, что Бутуй помимо воли вынужден был к нему присоединиться.
– Это как раз тот случай, боярин, когда скромность человеку только на пользу. Если, конечно, в дело не вмешался жар-цвет.
Бутуй намек понял и потому счел нужным пояснить:
– Я жар-цвет не видел. Даже близко к нему не подходил. Меня княгиня Лада предупредила.
Весень горестно вздохнул и покачал головой:
– Не стану скрывать, боярин, но веду я тебя, скорее всего, на смерть. Яртур тебя ненавидит. И ты сам знаешь почему. А мне бы не хотелось, чтобы человек, столь самоотверженно спасавший своего князя, пал под секирой палача.
– Не виноват я в смерти княгини, – почти простонал испуганный Бутуй. – Клянусь Перуном.
– Я бы на твоем месте не стал бы клясться Перуном в стане печальников Велеса, – остерег аса биармец.
– Это князь Волох и княжич Ратмир устроили в моем саду ловушку для посланца Яртура. А я ведь договориться хотел. Князь Родегаст уже согласился удалить жар-цвет из Асгарда и признать Яртура князем Себерии и Орлании. Кабы не эти двое подлецов, коим война была выгодна, мы бы непременно договорились.
– Я тебе верю, боярин, – кивнул Весень. – Но вот поверит ли Яртур? Он ведь свою мать едва ли не целый месяц оплакивал. И, надо признать, княгиня Лада достойна была подобной тризны.
– Кто ж спорит, – печально вздохнул Бутуй. – Я эту женщину любил и сделал все, от меня зависящее, чтобы вырвать ее из Асгарда и перевезти в Расену. Княгиня Лада хотела предотвратить войну, а я ей помогал в этом, как мог.
– Жаль, боярин, что твои старания не просто пошли прахом, но бросили на тебя тень, – покачал головой Весень. – Яртур порой бывает страшен в гневе. Так ты говоришь, что Родегаст согласен был отдать жар-цвет?
– Не отдать, а спрятать его где-нибудь в горах, подальше от Асгарда.
– И спрятал? – насторожился Весень.
– Пока нет, – вздохнул Бутуй. – Не до того ему было – сначала свадьба, потом война.
– А княгиня Леля действительно забеременела?
– Да как тебе сказать, боярин, – развел руками Бутуй.
– То есть? – Удивленный Весень даже остановился и огляделся по сторонам. – А все ваши в один голос твердят, что Леля понесла после свадьбы, на коей ты, боярин, был едва ли не первым лицом.