Ящик для писем от покойника (сборник)
Шрифт:
Дуглас быстро проверил содержимое портфеля и высказал обиду:
— Зачем ваши взяли карту? Её можно было просто сфотокопировать.
— А вот зачем, мэйджер, — пояснил Малышев. — За утерю совершенно секретного документа вас выгонят из миссии. Пришлют новых. Те будут полгода вживаться в обстановку, а мы тем временем отдохнём, подлечим нервы, водки попьём и запивать её будем великолепным немецким пивом. Мои любимые сорта «Радебергер» и «Вернесгрюнер». Хорошо промывают почки, знаете. На минеральных водах они.
Разглагольствования Малышева привели англичан в бешенство:
— Вы — собакин сын, сэр! — крикнул Дуглас.
— И тволочь! — добавил Коллинз.
Малышева эти замечания
— Если я сукин сын и сволочь, то вы козлы, джентельмены! — сказал он.
— Разве «козёл» ругательство?
— Скорее комплимент. Вы поменяли колесо за полторы минуты. Это является рекордом.
— Но этого времени вполне хватило вашей агентуре, чтобы выкрасть портфель.
Малышев ничего больше не сказал. Он пожал плечами, повернулся и пошёл прочь, размышляя о том, что солдата Тезикова следует непременно завербовать в агентурную сеть Особого отдела и активно использовать в контрразведывательных мероприятиях. Навстречу из леса выехал тягач. В кабине рядом с водителем располагался Бодров…
Дугласа и Коллинза уволили из военной миссии и направили для дальнейшего прохождения службы в заштатный гарнизон на севере ФРГ. Друзья-разведчики затаили зло на русских и не теряли надежды отомстить им. Такой случай представился через год после описанных событий. Автомобиль советской военной миссии остановился у ограды британской военной части. Дуглас и Коллинз действовали в полном соответствии со схемой, разработанной русским солдатом Тезиковым. Им удалось похитить бронированный кейс с наборными замками. Пока вызванный с базы ВВС механик пытался разгадать их секрет, друзья потирали руки в ожидании крупного улова.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказал Коллинз. — Надо было дать тому русскому капитану денег, и он вернул бы нам карту. Россия — коррумпированная страна.
— Нет, — возразил Дуглас. — Это был чекист. А чекисты взяток не берут. Правозащитник Сахаров сказал, что Кей-Джи-Би — это единственная не коррумпированная структура во всём Советском Союзе. А ему верить можно.
Наконец, механик справился с замками. Крышка кейса откинулась назад с печальным звоном. Друзья склонились над добычей. Они извлекли из кейса каталог фирмы «Отто», бутылку «Столичной», две бутылки пива «Лёвенброй», палку гэдээровского сервелата, краюху русского солдатского хлеба и газету «Правда» за вчерашнее число.
— Надо вернуть им кейс, — сказал Коллинз после минутного молчания.
— Обойдутся! — зло буркнул Дуглас, откупоривая одну за другой бутылки «Лёвенброя».
В процессе распития душистого янтарного напитка он выдал на гора сентенцию, которая могла бы занять достойное место в справочнике «Мир мудрых мыслей»:
— Пока русские запивают водку пивом, они непобедимы.
Коллинз тут же с ним согласился.
Впускать только рыжих
Как доехать или дойти до Клуба журналистов, в Галле в 70-е годы знал каждый. Это вовсе не значило, что жители древнего ганзейского города на Востоке Германии сверх меры почитали вторую древнейшую. Их осведомленность о местонахождении Клуба объяснялась другими причинами: в этом большом четырехэтажном здании было несколько ресторанов и ресторанчиков, каждый их которых имел свою специфику и соответствовал кошельку определенной толщины. Внизу аппетитно благоухала жареными цыплятами дешевая бройлерная, на втором этаже находились вместительный ресторан подороже и маленькая вайнштубе. О ней и пойдет речь, поэтому живописать другие достопримечательности Клуба не имеет смысла.
«Вайнштубе» трудно перевести на русский одним словом. «Винница» не подходит. Здесь изысканная кухня, хорошие вина и коньяки. Водки не подают. Цены солидные,
Вайнштубе Клуба журналистов вмещала не более восьми столиков. У одной из стен стояло пианино. За пианино сидел старый тапер Гизе, чья память хранила всю музыку мира. Мне никогда не доводилось слышать, чтобы он в ответ на просьбу сыграть ту или иную мелодию развел руками и сказал: «Das kann ich nicht». Публика относилась к старику и его консерваторской эрудиции с почтением. Многие пытались угощать тапера. Он охотно выпивал с завсегдатаями заведения, однако пьяным его никогда не видели. Гизе был со всеми одинаково ровен в обращении, весел, остроумен.
Мы иногда использовали вайнштубе для встреч с иногородней агентурой из числа интеллигенции и деловых людей, а также для проведения других оперативных мероприятий. Об одном из них я вспоминаю всегда с улыбкой.
Надо было организовать знакомство нашего агента с объектом разработки (назовем его «Отто»), располагавшим весьма многочисленными и интересными связями на Западе. «Отто» был гурманом, меломаном и бабником. Каждую пятницу он посещал вайнштубе с одной из своих любовниц, которую угощал ужином и музыкой в исполнении старика Гизе. Познакомиться с «Отто» было поручено агенту «Клюге», асу своего ремесла. На этот случай я позаимствовал его у берлинских коллег. В назначенную пятницу «Клюге», явившись в вайнштубе и заказав ужин, должен был в присутствии объекта разработки затеять дискуссию на музыкальные темы с Гизе. В ходе этого спора ему надлежало преднамеренно допускать мелкие ляпсусы, на один из которых неизбежно клюнул бы «Отто». Человек тщеславный и хвастливый, он не упустил бы возможности блеснуть познаниями в области музыки перед своей дамой и сам пошел бы на контакт с «Клюге». Вот это и есть экстра-класс в оперативной деятельности. Когда же агент по своей инициативе прет на объекта, то тут налицо брак, грязная работа, достойная порицания.
За два часа до начала мероприятия я пришел в вайнштубе ознакомиться с обстановкой. Через минуту у моего столика возник оберкельнер Рольф. Мы были с ним хорошо знакомы. Он давно сотрудничал с криминальной полицией и мне оказывал кое-какие мелкие услуги. Отношения наши носили официально-дружеский характер. Сделав заказ, я осведомился, много ли посетителей придается вечером.
— Очень много, — сказал Рольф.
— Вот как! — удивился я. — При такой погоде все должны после работы двинуть на дачи. Прогноз не предвещает дождя.
— Прогноз врет, как репортер. Правду говорит мой радикулит, — возразил кельнер. — Надвигается гроза.
И он отправился на кухню.
Радикулит никогда не обманывал Рольфа, а при плохой погоде кабаки всегда полны. Я закручинился. Если вайнштубе будет набита битком, наше мероприятие провалится. Нам нужен оперативный простор для маневра, да и каждое слово должно быть услышано. Надо срочно что-то придумывать. А если…
— Слышал новость? — спросил я, когдкельнер вернулся с подносом.
— О какой новости идет речь? — заинтересовался он.
Надо сказать, что Рольф при всем своем внешнем лоске был весьма недалеким парнем. Его домашняя библиотека состояла из трех книг: телефонной, Правил уличного движения и Библии. Вся информация о положении в стране и мире шла к нему от клиентов. Он верил в то, что ему рассказывали, и нес услышанное дальше. Как раз на его дремучести и был основан мой расчет.
— В Стокгольме, — начал я доверительно, — завершил работу Всемирная конгресс рыжих. Решением ЮНЕСКО все рыжие заносятся в Красную книгу природы.