Ящик Пандоры. Книги 1 – 2
Шрифт:
На снимках был Хэл с разными молодыми женщинами – с четырьмя или пятью. Одни снимки были сделаны недавно, другие – раньше. На одной фотографии Лаура узнала кашемировое пальто Хэла, на другой он был загорелым как никогда, а волосы длиннее обычного.
Девушки на снимках имели сходство. Все они, несмотря на физические различия были симпатичными – о, какие милашки! – и с одинаковыми выражениями лиц. На их лицах была смесь радости, откровения, доверия и бесконечно волнующей надежды. Это же выражало лицо самой Лауры на совместных с Хэлом фотографиях.
Яркое сияние женского
Со вздохом Лаура положила фотографии на стол рядом со своими и посмотрела на Диану.
– Это фотограф из одной известной нью-йоркской газеты… Не буду говорить, какой… – сказала та. – Он следит за Хэлом, словно ястреб, уже несколько лет. С тех пор, как этот человек впервые… пришел ко мне, между нами установились натянутые, но удовлетворяющие нас обоих отношения. Я покупаю у него негативы. Он соглашается не публиковать снимки, и я… Ну, я поняла назначение Хэла. Знаю, это звучит мелко и патетично…
Несмотря на боль в сердце, Лаура испытывала глубокую симпатию к Диане. Ведь снимки ранили ее так же, как Лауру. К тому же бедняжка имела больше времени рассмотреть их и рассчитать их значение для своей жизни с Хэлом.
Слезы покатились по щекам Дианы, когда она опять взглянула на фотографии.
– Я должна сделать это, – проговорила девушка. – Я должна защитить его. Никто другой так не внимателен и не предан ему. Хэл – эмоциональный мужчина. Ты знаешь его, Лаура. Ты знаешь, как он воевал. Хэл обладает огромной смелостью… он с радостью готов пожертвовать собой ради других… но никогда не позаботится о своей безопасности, – она посмотрела на многочисленные изображения Хэла, лежащие на столе. – Таков он, и ничто не может его изменить. Это человек, за которого я готовилась выйти замуж и заботиться о нем, как мне назначено судьбой.
Наступило молчание. Наконец Диана из последних сил слабо улыбнулась.
– Видишь, Лаура, – сказала она, – вот для чего мы, женщины, рождаемся на земле. Защищать наших мужчин, не позволяя им замечать того, что их защищают. Они не настолько мудры или смелы, как им хотелось бы. Вот почему им необходимы мы и наша любовь, – девушка глубоко вздохнула. – Не знаю, будет ли Хэл верным мужем. Надеюсь, будет. Но если нет, я смирюсь с этой неизбежностью. Я знаю, какие чувства он испытывает ко мне и, Бог свидетель, отдам всю жизнь за свое чувство к нему. Я уверена, ты понимаешь, что это значит. Я пригласила тебя сюда сегодня попросить принести Хэлу жертву, как делаю я.
«Но он не любит тебя!»
Эта мысль пронеслась в голове Лауры раньше, чем она успела остановить ее. Все логическое здание, так последовательно выстроенное убежденной в своей правоте Дианой, оказалось простым карточным домиком, когда столкнулось с разрушительными фактами. Хэл не любит Диану. Неужели их женитьба могла иметь какой-то смысл? Это умопомешательство, даже грех, и он может привести только к трагедии для них обоих.
Но протест в сердце Лауры был опровергнут другим фактом, неизвестным Диане, но имевшим свою уничтожающую логику.
Хэл никогда не говорил, что любит Лауру. И она никогда не признавалась ему в любви. С одной стороны, она боялась слов, которые могли отпугнуть его, убить стихийность их чувств, превратить их в обязанность. Лаура хотела, чтобы Хэл оставался свободным для выбранного им будущего. С другой, она просто любила его без всяких слов и не ощущала необходимости говорить о своем чувстве вслух.
А Хэл… Кто знал, почему он молчал, и что скрывалось за этим молчанием? Лаура не могла заглянуть в его сердце. До этого ужасного момента ей это и не требовалось. Только сейчас она поняла, каким проклятьем была ее слепота.
Лаура взглянула на снимки Хэла на столе, затем на его образ, который все это время хранила в себе, и увидела в последний раз удаляющуюся картину мира, где вещи являлись тем, чем они были на самом деле, где люди жили счастливо, где любовь соединяла их, а не отдаляла друг от друга… Она проследила, как видение перед ее глазами исчезло. Его место занял Хэл, мрачно марширующий через свои дни по планете, в раздоре с самим собой, но обреченный на выполнение своей миссии благодаря собственной силе и потому не способный освободиться.
Возможно, так ему было назначено судьбой, которую женщины разделить с ним не могли. Значит, не удивительно, что Лаура ощутила сейчас странную солидарность с Дианой.
Она посмотрела на маленькую бронзовую балерину, на фигурку, застывшую в том времени жизни, когда маленькая девочка еще не догадывается о болях в сердце, о страданиях, с которыми она столкнется, став женщиной.
Потом Лаура посмотрела на Диану, взгляд который был устремлен мимо нее, будто на какого-то безликого соперника, более опасного, чем любая женщина из плоти и крови.
Лаура улыбнулась, сдаваясь. В ее глазах появилась жалость.
– Что я должна сделать, Диана?
XXVIII
21 июня 1955 года
«Мне тяжело писать это письмо, поэтому ради нас обоих я буду кратка.
Не могу скрывать от тебя, что у меня сложились некоторые продолжительные отношения с одним человеком, которые, по моему мнению, должны продлиться дальше. В таких обстоятельствах нам не следует больше встречаться друг с другом.
Наша дружба в течение нескольких последних месяцев остается для меня чудом. Ты помог мне почувствовать себя сильнее, счастливее и лучше, чем когда-либо.
Хочу пожелать тебе успехов в твоей общественной и личной жизни. Я научилась восхищаться и уважать тебя, и, думаю, ты заслуживаешь всего самого лучшего.
Пожалуйста, Хэл, не пытайся звонить или писать мне. Помоги мне оставить все так, как есть, чтобы прошлое запомнилось мне в хорошем свете.
Живи своей жизнью, Хэл… и будь счастлив! Тот Хэл, которого я знала, всегда будет частью меня. Я не смогла бы избежать этого, даже если бы захотела. И не проси большего. Пожалуйста, не надо, поскольку это сделает тебя несчастным, а я… я хочу этого меньше всего.