Ящик Пандоры
Шрифт:
— Милости прошу к нашему шалашу, — широким жестом пригласил он Алису к столику. — Усаживайтесь поудобнее, а я к бармену Сереже, пусть сообразит нам по чашке кофе.
Умница Гунар понял, что это не обычная встреча, он видел лицо этой молодой и красивой женщины, как напрягся и задеревенел его друг Вольдемар, так прекрасно владеющий собой в любых ситуациях.
«Оставлю-ка я их вдвоем минут на десять, — решил майор-пограничник, — а там видно будет».
Они остались вдвоем.
— Не ожидал меня увидеть здесь? — спросила Алиса.
— Не ожидал, — ответил Владимир. — Хотя и рассчитывал на нечто в этом роде… Верил, понимаешь, что все равно мы встретимся с тобой, Алиса.
— Ну-ну, — сказала она. — В тебе всегда это было — уверенность в себе, в других, вера в правильность того, что ты совершаешь. Счастливый ты человек, Владимир. Не знающий сомнений… Впрочем, наверное, так и надо.
— Я не первый раз это слышу от тебя. Давай переменим разговор. Как ты попала на судно? Гостишь в нашем городе?
— Нет, работаю здесь, на «Калининграде».
— На этом судне? — удивился Ткаченко. — Но… Каким боком?
— Через нашу с тобой «альма матер»… Или ты забыл, что оба мы выпускники московского иняза? Сначала служащая «Интуриста» в дирекции круизных рейсов, сейчас заведую библиотекой для иностранцев, здесь, на теплоходе. В заграничных портах вожу экскурсии. Такие вот дела, Володя…
— А как же, — начал он и запнулся.
Ткаченко хотел спросить Алису о ее московском замужестве.
— Все прошло, как с белых яблонь дым, — горько усмехнулась Алиса. — И в этом ты оказался прав. Я вытащила пустышку и сбежала из Москвы, от «престижной» семейной жизни. Теперь пытаюсь начать сызнова.
— И удается?
— Моряки — замечательные люди. Я и не подозревала, что в одном месте может собраться столько удивительных характеров, нестандартных личностей. И тебя вот встретила именно здесь… Вообще-то я ведь знала, в каком городе ты служишь.
«Значит, ты не случайно оказалась здесь, — подумал Ткаченко. — Что ж, спасибо тебе за это, Алиса. Главное: мы снова встретились, и теперь никакие обстоятельства не помешают мне навсегда обрести себя. Я не отдам тебя обстоятельствам, Алиса!»
Вернулся к столу Гунар Лацис. В руках он держал бутылку гранатового сока и банки с яркими этикетками.
— Папайя, манго и ананасы, — сказал он. — Из личного холодильника капитана Устинова. Сейчас и сам мастер пожалует. Я сказал капитану, что за одним из столов бара на его «шипе» встретились старинные друзья. Правильно я сказал, Вольдемар?
— Правильно, Гунар, — ответил Ткаченко и с улыбкой глянул на Алису. — Мы очень старинные друзья, дорогой Гунар.
XIII
«Биг Джон Хортену тчк Прибыли благополучно зпт хвост не обнаружен тчк Объект зафиксирован тчк Капитан выходит связь тчк Подтвердите согласие дать «Книголюбу» гарантии доставки его нашем направлении тчк Ждем дополнительных инструкций».
«Хортен Биг Джону тчк Случае успешного приобретения товара попробуйте провести срочную вербовку Лося согласно девятого пункта плана операции «Голубой десант» тчк Санкционирую любые гарантии «Книголюбу» относительно переброски следующим рейсом теплохода «Калининград» путем подмены нашим спецкурьером тчк Обеспечьте гарантию чеком согласованную прежде сумму тчк Радируйте доставку товара бортом судна помощью Шорника тчк Желаем успеха воскл Да спасет вас бог воскл».
XIV
— А ты и с парашютом прыгал, Андрейка? — спросила Ирина.
— Доводилось, — просто ответил Балашев.
— Страшно было?
Радист хмыкнул.
— Когда как, — сказал он. — От настроения зависит… Ведь ни один прыжок не дает стопроцентной безопасности. Шанс гробануться всегда существует. Пусть маленький, крохотный, с единицей в числителе и миллиардом в знаменателе, только он всегда есть… И возможность налететь на товарища, перехлестнуть его стропы со своими, и залететь вовсе не туда, куда следует. Могут, наконец, по разным, непредвиденным причинам не раскрыться оба парашюта. Всякое может быть. И всегда об этом помнишь, только превозмогаешь страх, отбрасываешь страх и по команде «Пошел!» — идешь к распахнутому люку…
— Страшно, — вздохнула, судорожно всхлипнув Ирина, и прижалась к Андрею.
Они сидели на ступенях широкого крыльца, украшавшего большой и красивый дом Никиты Авдеевича Мордвиненко.
Построил его отец Ирины вскоре после того, как перебрался на Черное море с Урала. У жены его, Прасковьи Степановны, были слабые легкие, она часто болела, и врачи порекомендовали чете Мордвиненко сменить климат. Никита Авдеевич привез жену и маленькую дочь сюда, в пригородный район большого портового города, и купил старенькую халупку, стоявшую в центре доброго садового участка. И тут же принялся строиться — деньги у Мордвиненко водились.
Но супруга его прожила в новом доме чуть больше года, оставив в сиротстве восьмилетнюю Иришку и крепкого еще мужчину Никиту Авдеевича. На него засматривались многие женщины по соседству. Да и на работе в общепите, где одиноких женщин предостаточно.
Но вдовец Мордвиненко возможностями свободного мужчины не злоупотреблял. В часы досуга возился в саду, занимался домом, в котором постоянно что-то переделывал, улучшал, пристраивал. Модернизировал жилье, одним словом, и конечно же, занимался воспитанием Ирины. Жениться он так и не собрался, хотя сватались к нему многие. Наверно, и была у него тайная подружка, но женщин в дом Мордвиненко не водил, и о каких-либо контактах его с прекрасным полом не знали и самые пытливые кумушки поселка Лаврики, в котором жили Никита Авдеевич и дочь его Ирина.
— Ты говоришь, что отец до утра уехал? — спросил Андрей.
— Может быть, даже до завтрашнего обеда, — ответила Ирина. — У него отгул на весь сегодняшний и на завтрашний дни. А для чего ты спросил? Боишься, что он тебя здесь застанет… Странно, Андрюша. Ты такой бесстрашный, а в присутствии папы трусишь.
— Да не боюсь я его! — вскричал Андрей. — Не боюсь… А вот когда он рядом со мной, испытываю какое-то беспокойство. Будто чую опасность… Не по себе мне становится, Иришка. Такое в разведке испытываешь, когда приближаешься к засаде.