Ящик Пандоры
Шрифт:
– Я говорил ему, что он торопится, – пробурчал Ферри.
Томас, не обращая на него внимания, обратился к Керро:
– Ферри – лжец, но может нам пригодиться. Он должен знать что-нибудь важное о планах Оукса.
– Ничего я не знаю. – Голос старика дрогнул.
Но тут Томаса отвлек его помощник, нормал, занимавшийся организационными вопросами в войске. Они ушли вместе; Томас поглядывал на метки над бровью помощника и бормотал: «Паршиво, когда лепишь армию из чужих отбросов».
Но смысл в его приказах был. Хали наблюдала, как клоны разбиваются на отряды по форме тела – бегуны, грузчики, носильщики… Обученных работников ставили отдельно – оператор, светотехник, сварщик, разнорабочий…
Какая, в конце концов, ей разница, как построит Томас свое войско, думала Хали, обустраивая лазарет в палатке. Те, кто попадет в этот шатер, будут просто ранеными.
Ваэла, помогавшая готовить место для собственных родов, ухватила Хали за руку.
– Почему ты так нервничаешь? Это из-за малышки?
– Нет, ничего подобного.
Ваэла услышала, как ее прежний внутренний голос, Честность, отмеряет оставшееся время. «Дитя родится скоро… скоро…» Она уставилась на Хали.
– Тогда что тебя тревожит?
Хали покосилась на выпирающий живот Ваэлы.
– Если бы дирижаблики не принесли нам из Колонии тот запас «порыва»…
– Там он никому больше не пригодится. В Колонии все мертвы.
– Я не об этом…
– Ты боишься, что мое дитя украдет годы твоей жизни, твоей юности…
– Не думаю, что оно так обойдется со мной.
– Тогда что?
– Ваэла, что мы здесь делаем?
– Пытаемся выжить.
– Ты говоришь прямо как Томас.
– Иногда он рассуждает вполне разумно.
В палатку ворвались трое спецклонов. Двое поддерживали за плечи третьего, безрукого. Все были сильно обожжены. Один пытался приладить оторванную руку на место, к покрытой кровавым песком культе.
– Кто здесь медтех? – спросил клон-карлик, пошевеливая длинными тонкими пальцами.
Ферри шагнул было вперед, но Хали остановила его:
– Посиди с Ваэлой. Понадоблюсь – зови.
– Я, знаешь ли, тоже врач, – с обидой напомнил старик.
– Знаю. Вот и останься с Ваэлой.
Хали отвела раненых в лазаретную палатку, под нависающий черный уступ. Культю она промыла, присыпала септальком и замотала клеткопластырем.
– Руку спасти нельзя? – спросил гном.
– Нет. Что там творится?
Гном сплюнул.
– Бардак чертов, вот что.
Наложив последний слой пластыря, Хали удивленно глянула на клона.
– О, мы и думать умеем, – бросил он, осознав причину ее изумления.
– Давай я и тебя подлатаю, – предложила она. Правая рука клона была обожжена сплошь. – Как тебя забрали дирижаблики? – спросила она, чтобы отвлечь пациента от боли.
– Льюис нас вышвырнул. Как мусор. Что это значит – сама понимаешь. А там – нервоеды. Почти никто не ушел. Хорошо бы нервоедам туда вон пробраться. – Он махнул здоровой рукой в сторону далекого Редута. – И сожрать этих бортососов до последнего!
Хали закончила перевязку, и гном, спрыгнув со стола, направился к выходу.
– Куда ты?
– Назад. Помочь чем могу.
Он отбросил клапан палатки, и в проеме Хали увидела рассеченную синими молниями равнину, а за ней – Редут. Воздух наполняли вопли и стоны.
– Ты не в состоянии…
– Раненых таскать сумею.
– Их еще много?
– Очень.
Гном выбежал, и клапан за его спиной упал.
Хали закрыла глаза. Перед внутренним ее взором встала кучка людей, превращаясь в толпу, толпа – в орду. Ветер нес соленый запах крови и гнилое дыхание. Мелькали то ровные края резаных ран, то пятна обширных ожогов и последними – перебитые голени висевшего на кресте.
– Так нельзя, – пробормотала она.
Подхватив прибокс и аптечку, она побежала к выходу, вылетела наружу. Карлик-клон был уже далеко, и Хали двинулась ему вслед.
– Куда ты? – тревожно окликнул ее Ферри.
– Там я нужнее, – бросила девушка, не оборачиваясь.
– А как же Ваэла?
– Ты и сам врач, – крикнула Хали, не отводя глаз от плывущих вдали клубов дыма.
Когда люди пытаются стать рупорами богов, смертность становится важнее морали. Мученичество исправляет это расхождение, но ненадолго. Самое горестное в мученичестве – что объяснить истинный смысл жертвы оказывается уже некому. И чудовищных результатов свершившегося мученик тоже не видит.
Легата переключалась от одного сенсора к другому, пытаясь разобраться в показаниях приборов. Изображения смазывались, перетекали друг в друга, перспектива искажалась. Рвали равнину лучи резаков, виднелись тела, и что-то двигалось в дыму. Выли аварийные сирены, свидетельствуя, что периметр Редута прорван. Она смутно слышала, как Льюис рассылает команды ремонтников и бойцов. Заработали резаки со стен, управляемые операторами прямо из центра. Легата не могла позволить себе отвлекаться на что-то, кроме загадочно сбоивших камер. Когда она переключила экран на совмещенное изображение, расплываться начинали все квадратики одновременно – словно на камеры действовала некая внешняя сила.
Легата утерла лоб рукавом. Покуда длилась суматошная битва, солнца поднялись уже высоко в небо, а системы жизнеобеспечения Редута работали на голодном пайке – вся энергия уходила на оборону. В центре управления было жарко. Вдобавок Легату раздражал суетящийся за ее спиной Оукс. Льюис, в отличие от своего начальника, был невозможно спокоен. Происходящее его словно веселило слегка.
На равнине шла кровавая бойня. В этом сомнений быть не могло. Клоны в центре управления трудились с преувеличенным усердием, опасаясь, очевидно, что их могут отправить вслед за товарищами в бой.
Легата вдавила кнопку «Повтор». По экрану что-то мелькнуло.
– Это еще что? – осведомился Оукс.
Легата нажала «Паузу», но сенсоры не могли дать достаточного разрешения. Она снова нажала «Повтор» и прибавила увеличение. Сплошная муть. В третий раз она замедлила воспроизведение и запустила программу распознавания образов в компьютерной сети Редута. По экрану прошла колышущаяся тень, смутно напоминавшая человека, вцепилась во что-то большое и тяжелое, потом отступила. Откуда-то из зоны расплывающегося изображения вызмеился яростный синий луч, и по нижнему краю экрана побежали значки – в этот момент заработала сигнализация периметра. На них Легата внимания не обратила – дело прошлое, и Льюис тогда справился. То, что появилось на экране, было куда важнее – медленно вздымающийся на пустом мгновение назад месте красно-рыжий цветок взрыва.