Ящик Пандоры
Шрифт:
– Я уже сказал. Доберись до самого его сердца.
Ваэла пригляделась к новой субмарине.
– А замена пластали на плаз…
– Дело не в чем-то одном. Мы – команда. – Томас глянул на свою спутницу сверху вниз. – И мы отправляемся по воздуху.
– По…
Теперь она и сама видела, как тянутся из освещенного круга ввысь, под сумеречные своды эллинга канаты, придерживая полунадутый пузырь огромного цеппелина. Вместо обычной бронированной гондолы к газовым мешкам крепилась субмарина.
– Но почему…
– Потому что келп давит наши подводные лодки.
Ваэла вспомнила собственное бегство из обреченной субмарины – бьющие по воде плети келпа, вылетающий из лопнувшего корпуса воздушный пузырь, торопливый рывок к близкому берегу и почти чудесный нырок к земле патрульного цеппелина, спасшего ее от хищников.
– Ты сама видела. – Томас будто прочел ее мысли. – При первой же нашей встрече ты сказала, что веришь в разум келпа.
– Верно.
– Эти лодки не просто запутались. Их схватили.
Ваэла вдумалась в его слова. Уцелевшие из всех экспедиций, если таковые оставались, сходились в одном – лодки гибли, едва успев взять образцы келпа.
«Может, келп решил, что мы на него напали?» Это было бы логично. «Если келп наделен разумом… да. У него должны быть внешние сенсоры, сеть болевых рецепторов. Это было не слепое трепыхание, а осмысленная реакция».
– Келп, – бесстрастно проговорил Томас, – это не бесчувственный овощ.
– Я с самого начала говорила, что мы должны попытаться вступить в контакт.
– Так и будет.
– Тогда какая разница, уроним мы лодку с высоты или спустим с берега? Мы все равно среди келпа.
– Мы попадем в лагуну.
Томас подошел поближе к месту работ, нагнулся, разглядывая едва заметные швы в толще плаза. «Отлично сработано», – пробормотал он. Когда замена завершится, сидящие внутри будут иметь практически круговой обзор.
– В лагуну? – переспросила Ваэла, когда он отошел.
– Да. У вас, кажется, так называют эти участки чистой воды?
– Разумеется, но…
– Мы будем окружены келпом и, в сущности, беспомощны, если тот решит напасть. Но мы не станем к нему прикасаться. На субмарину навесят систему прожекторов, способную записывать и воспроизводить узоры келповых огней.
Все у него так разумно выходит…
– Мы сможем подойти к краю водорослевого леса, – продолжал Томас, наблюдая за работой, – не входя в него. Как ты могла заметить, при спуске с берега это невозможно – слишком тесно растут стебли.
Ваэла медленно кивнула. План все еще вызывал у нее множество вопросов, но общие его контуры уже были ясны.
– Подводные лодки – штуки чертовски неуклюжие, – говорил Томас, – но ничего лучше у нас нет. Найти достаточно широкий участок чистой воды и в нем заякориться. Потом нырнуть и изучать келп.
Опасная затея, но осуществление ее вполне реально. Да еще идея передавать келпу его же световые сигналы – Ваэла сама видела, как они повторяются сериями, следуя неким правилам. Что, если келп так общается сам с собой?
«Может, этот Томас и правда ниспослан нам Кораблем?»
Он что-то пробормотал. Томас был единственным из знакомых Ваэлы, который постоянно разговаривал сам с собой, иной раз совершенно отключаясь от внешнего мира. Никогда нельзя было понять, тебе он что-то говорит или просто размышляет вслух.
– Что?
– Плаз. Пласталь все-таки крепче… нужно поставить внутри распорки. Там будет еще теснее, чем можно представить.
Он отошел, чтобы поговорить с бригадиром, и до Ваэлы долетали только обрывки фраз: «А если накрест…», «И я хочу…», «Тогда…»
– Получилось не так хорошо, как могло бы, – сообщил Раджа, вернувшись, – но сойдет.
«Значит, он тоже делает ошибки, но скрывать их не боится».
Она слышала порой, что говорят о нем рабочие, – Томас внушал им страх. В любом ремесле он обнаруживал необыкновенные способности, будь то сварка плаза или расчеты по сопромату. Просто мастер на все руки…
«И ни в одном деле?»
Она ощущала, что повлиять на этого человека будет трудно, – «страшный враг или друг, который не служит твоим отражением, но выжигает насмешкой все лишнее».
Осознание это усугубило ее тревогу. Как мужчина Раджа Томас мог бы ей понравиться… но команда, которую он создавал, заранее внушала ей недобрые предчувствия.
«И даже для трех человек в лодке будет очень тесно».
Она закрыла глаза.
«Может быть, сказать ему?»
Она никогда и никому ни в отчетах, ни в дружеских беседах не упоминала об этом, но келп обладал над ней странною властью. Стоило субмарине скользнуть в водную толщу, пронизанную великанскими стеблями и щупальцами, как Ваэлу охватывало почти неудержимое сексуальное возбуждение. Нелепость, конечно. Девушка добивалась относительного спокойствия при помощи глубокого и частого дыхания, насыщая кислородом кровь, но это было неудобно и подчас отвлекало от дела. Впрочем, когда случалось такое, самый шок осознания помогал Ваэле очнуться.
Все ее товарищи думали, что такое частое дыхание – признак страха, способ одолеть сдерживаемый всеми трепет. А теперь они мертвы, и выслушать ее исповедь некому.
Теснота, странная чувственная атмосфера, пронизывавшая, казалось, все детали проекта, непредсказуемость начальника – все это выводило Ваэлу из себя. Она было решила принять анти-С, чтобы снять хотя бы сексуальное напряжение, но от таблеток ее клонило в сон. Замедленные рефлексы опасны.
Томас молча стоял рядом, наблюдая за работой, и Ваэла ощущала, как он мысленно делает пометки, как вертятся шестеренки в его голове.
– Ну почему я? – пробормотала она.
– Что? – Он обернулся к ней.
– Почему я? С какой стати именно я должна уломать этого поэта?
– Я уже сказал, что…
– Есть женщины, которым за это платят…
– Платить не стану. Это часть проекта, важнейшая часть. Твои же слова. Ты это сделаешь.
Она повернулась к нему спиной.
Раджа вздохнул. Удивительная особа эта Ваэла таоЛини. Он ненавидел себя за свой приказ, но никому, кроме нее, он не мог доверять. Для нее проект тоже был жизненно важен. А появление Паниля ставило слишком много вопросов. Слова Корабля были просты и ясны: «Там будет поэт…». Не «Я назначил поэта…» или «Я послал поэта…»