Ящик Пандоры
Шрифт:
– Экель! – воскликнул тот. – Я как раз за вами. Вы сообщили о потерявшем сознание ребенке? Во второй игровой зоне то же самое. Сюда.
Торопясь за ним, Хали вслушивалась в короткий анамнез.
– Семь анно, из секции Поллисайд. Едва на ногах держится. В последние дни очень много ест – а при нынешних рационах это просто беда; но сегодня его взвешивали, и за неделю парень сбросил два килограмма.
Хали и сама понимала, что в таком возрасте это означает серьезное истощение.
Мальчик лежал на лужайке в игровом куполе. Сводчатый потолок закрывали ставни. Наклоняясь к телу, чтобы установить прибокс, Хали ощутила запах свежесрезанной травы и подивилась мимоходом, какое нелепое сочетание – аромат свежести и больной ребенок.
После Рауля Андрита ее уже ничто не удивляло. «Утомление… истощение… старение…»
– Перевозим в лазарет?
Голос был незнакомый. Хали подняла голову. Рядом с врачом стоял узколицый мужчина в синем комбинезоне нижсторонника.
– А, это Сай Мердок, – представил его врач. – Прилетел задать пару вопросов насчет этой таоЛини. Вы ее, кажется, направили в физиотерапию?
Хали поднялась на ноги, вспоминая, какие слухи ходили об этом Мердоке. «Келп и клоны… директор Первой лаборатории… человек Льюиса».
– Зачем его перемещать? – поинтересовалась она.
– Сколько я понял, Рауля Андрита с подобным же приступом отправили в лазарет. Мне показалось…
– Имя Рауля Андрита вам, кажется, знакомо, – заметила Хали. – Но вы с нижстороны. Что вам известно?..
– Эй, послушайте, я не обязан отвечать на ваши…
– Отвечать будете или мне, или консилиуму. Это может оказаться занесенной с нижстороны болезнью. Что связывает вас с Раулем Андритом?
С лица Мердока сошло всякое выражение.
– Я знаком с его отцом, – проговорил он.
– И все?
– Все. Я никогда раньше не видел мальчика. Просто… знал, что он на борту.
Хали с детства училась на медтехника, готовилась беречь всякую жизнь и обеспечивать выживание корабельников. Каждую мышцу, каждое нервное волоконце, каждый сосудик и желёзку она знала по имени и порой во время работы тихонько беседовала с ними. И сейчас она инстинктивно поняла – Мердока учили иному. Он вызывал в ней омерзение. И он лгал.
– Зачем вам нужна Ваэла таоЛини?
– Это не ваше дело. Приказ кэпа.
– Ваэла таоЛини передана на мое попечение наталями. Это дело Корабля. Все, что касается ее, касается и меня.
– Обычный допрос, – бросил Мердок.
Каждый его жест говорил, что предстоит не просто «обычный допрос», но, прежде чем Хали успела ответить, в игровую зону вошла Ваэла.
– Мне передали, меня тут кто-то искал? – крикнула она от самого люка. – Вы не…
– Стой! – велела Хали. – У нас тут больной, и беременным нечего сюда заходить. Подожди меня в отделении наталей. Я подойду через…
– Нет! – с неожиданной силой бросил Мердок. Похоже было, что он только что принял некое важное решение. – Встретимся у Ферри в медсекторе. Немедленно.
– У Ферри? – удивилась медтехник. – Он не…
– Оукс оставил его на борту за главного. Этого вам должно быть достаточно.
Он развернулся на каблуках и вышел.
Миф – это не сказка, но история, увиденная глазами поэта и пересказанная им.
Ферри сидел в своем кресле, потягивая из стакана отдававшую мятой бледную жидкость. Когда Хали и Ваэла вошли, он просматривал чьи-то биосканы и защиты с экрана не снимал.
Кабинет начальника, присоединенный к комплексу первичной обработки после отбытия Оукса, был ярко освещен. Угловые светильники заливали комнатушку желтым сиянием. В воздухе висел острый запах дезинфектанта.
Хали сразу заметила, что Ферри, во-первых, еще не упился до оцепенения, а во-вторых, чего-то очень боялся. Потом она сообразила, что в кабинете недавно убирали. Где бы ни усаживался работать Ферри, вокруг него немедленно нарастали груды мусора – положение, невероятное на борту, где аккуратность становилась инстинктивной. А здесь, видишь ли, он навел порядок. Странно.
Только после этого она заметила Мердока и сообразила – Ферри боится, что тот донесет на него Оуксу.
Мердок стоял у командного пульта, скрестив руки на груди, точно статуя.
Ферри с силой захлопнул крышку над экраном и развернулся вместе с креслом.
– Спасибо, что поторопились.
В дребезжащем старческом голосе звучало сдерживаемое чувство. Ферри потер переносицу, машинально повторяя жест Оукса. Ваэла заметила, что пальцы его дрожат.
«Чего он боится?»
Скрытность Ферри говорила о страшных тайнах…
«Это из-за моего ребенка?»
Кольнул и сгинул ее собственный страх. «Доверься Хали и Кораблю, – слышала она голос Керро. – Доверься».
Ваэла попыталась сглотнуть. Неужели никто больше не слышит? Она исподтишка оглядела собравшихся. Покуда голос звучал, Ваэла не испытывала никаких сомнений в его реальности, но стоило Керро умолкнуть, как она начинала колебаться. Окружающее требовало от нее полнейшего внимания. Органы чувств, восприимчивость которых многократно усилила борьба за выживание на Пандоре, – вот чему она могла довериться.
А чувства говорили ей, что внимание следует обратить на Ферри. Этот человек был опасен, многослойно коварен. До нее доходили слухи о Ферри – неплохой врач, не без странностей, но молодым женщинам с ним наедине лучше не оставаться.
А глаза говорили иное.
«Путаник, – решила Ваэла. – Путаник на месте начальника. Интересно. За что его выбрал Оукс?»
Обостренное Пандорой обоняние Ваэлы уловило запах спирта, исходящий от стакана. Девушка постаралась скрыть догадку под маской безразличия. На нижстороне, в Колонии, алкоголь и тетрагидроканнабинол [12] потребляло большинство. Но увидеть спиртное на борту она как-то не ожидала. Когда тебя защищает Корабль… и верно, корабельники всегда считали спирт опасным ядом. Хотя опять же – Ваэла слышала, что Ферри, как и она сама, родился на Земстороне. Может быть, такой возврат к прошлому – обычное дело.
12
Действующее начало индийской конопли (гашиша, анаши).