Ясновидец:
Шрифт:
Ничего этого он не слышал — он же был глух, и это радовало его. Но зато он вдруг услышал чью-то мысль: неполноценен, но с расовой точки зрения — интересен! Его порядком тошнило, и он, отыскав глазами автора этой мысли, попробовал передать тому чувство тошноты. Лицо господина в цилиндре сначало побледнело, потом позеленело, и Эркюль мысленно засмеялся, когда тот помчался к выходу, чтобы вырвать.
Вот так я и жил последний год, подумал он, в мечтах о потерянной любви, во сне без пробуждения. В бесцельных скитаниях, где реальность не больше, чем скверно намалеванный театральный задник на горизонте.
Той же зимой, но позже, в Копенгагене, он и встретил
Графиня, понятно, предпочитала новомодное слово «телепатия» и в качестве примера рассказывала, как однажды Сведенборгу привиделся большой пожар в Стокгольме — и впоследствии выяснилось, что и в самом деле горело, но Сведенборг ведь находился в пятистах километрах от пожара! Потом следовала знаменитая история с мадам Мартевиль, чью старую расписку он нашел, побеседовав с ее покойным мужем, и как Сведенборг пил кофе с братом королевы Ульрики Элеоноры, хотя тот к этому времени был уже четверть века как мертв.
Когда графиня в юности встречала Сведенборга в Стокгольме, он в основном беседовал с духами и, будучи в трансе, совершал прогулки по загробному миру. Как-то раз, зайдя к нему, она услышала, как он оживленно беседует с кем-то по-латыни. Потом послышался смех и троекратный тост. Графиня ждала. Наконец, дверь открылась, и Сведенборг, глубоко кланяясь и пожимая руку, проводил невидимого гостя в прихожую.
— Кто это был? — спросила графиня.
— Вергилий, — якобы ответил Сведенборг, — чертовски приятный мужчина. Мы беседовали о древностях Рима.
Постепенно, как она утверждала, она переняла способности своего учителя. Если ей верить, она общалась со всеми историческими знаменитостями. Она была знакома с казненным государственным советником и врачом Струензее, и отдавала должное его стараниям ввести в Дании просвещение. Она обсуждала процессуальные вопросы с Макиавелли, военное искусство с римским фельдмаршалом Крассом, а с мало что соображающим Генрихом XIII — убийство его коронованной супруги. С покойным папой Клементом X она состояла в давней переписке, Жанна д'Арк была ей как сестра, а святая Бригитта частенько звала на пирожки. Но ближе всех, понятно, она была со Сведенборгом — с ним она вела доверительные беседы чуть не ежедневно.
Сведенборгу любила она повторять, удалось объединить монадологию Лейбница с хилозоистским учением о живых молекулах и проницательной догадкой, что некоторые люди уже в земной своей жизни тесно связаны с небесной.
Связь эта осуществляется через особые существа, Аморес, воздействующие непосредственно на человеческую душу. Чтобы не нарушать баланса и не отступать от изначально щедрого намерения одарить человека свободной волей, Господь создал и Гениев, или злых духов, находящихся в живой связи с подсознанием. Эти духи проникают в мысли и чувства человека, поясняла графиня, они становятся как бы его вторым «Я». У каждого человека есть пара ангелов-хранителей, но и пара демонов, делающих все, чтобы заманить его в пучину греха.
Духи обитают в своих мирах, причем миры эти могут быть благостными или, наоборот, демоническими, в зависимости от поведения их обитателей в земной жизни. Графиня объяснила, что в загробном мире люди выглядят точно так же, как выглядели на земле, чуточку, может, попрозрачнее и анемичнее. Они так же встречаются со знакомыми и родственниками, занимаются теми же делами, что и на земле, у них есть нации, различное
Например, англичане после смерти попадают в два Лондона. В одном из них, примерно там, где биржа, находится губернатор загробного Лондона и его чиновники. На западе, в Уоппинге, живут те, кто при жизни особо не грешил, но и добра не делал — так, серединка на половинку. На востоке — лучшие из лучших, а на юге, в районе Айлингтона, — интеллектуальная элита. Зато в районе Мурфилда собраны самые отпетые преступники — их туда помещают сразу после прибытия, таким образом, город постоянно очищают от всякой нечисти. Одежда лондонцев, их дома и пища ничем не отличаются от сегодняшнего Лондона, жители пьют пиво, шоколад и чай; но пунш подают только праведникам.
А где живут другие народы? спрашивал он.
Каждый народ живет, разумеется, в своей стране, отвечала графиня. Французы — в загробной Франции, пруссаки — в Пруссии. Евреи, например, живут в городе, называемом грязным Иерусалимом. На улице — мусор и грязь, вонь немыслимая. Торгуют как ни в чем не бывало, дают деньги в рост, продают драгоценные камни — как они их там раздобыли, совершенно непонятно, должно быть, с помощью каббалы. В общем, они в этом грязном Иерусалиме почти и не замечают, что оставили свое земное существование — настолько этот город похож на свой земной двойник.
Графиня с большой уверенностью утверждала, что самый скверный народ на том свете — шведы. Маленькая горстка более или менее сносных живет в Гетеборге, а разная подлая шваль, составляющая огромное большинство, попадает в вонючий конгломерат городов, включающий, кроме северного Буроса и восточного Фалуна еще и их омерзительную столицу Стокгольм.
Наиболее типичными чертами шведов, уверяла она, являются зависть, властолюбие и карьеризм. Они только и заняты тем, что охотятся за чинами, пьют самогон и совокупляются. Хуже всех дворяне. Так же как и в земной жизни, они постоянно собираются в Рыцарском замке. Божьи ангелы побывали на этих заседаниях, и быстро поняли, что эти люди совершенно неспособны отличить добро от зла. Поэтому их всех повыгоняли со своих постов, и они теперь просят на улице подаяния.
Он вспоминал все эти рассказы, пока графиня ожидала советника юстиции Конрада, а сам он спрятался в маленьком чуланчике рядом со спальней — куда, в ожидании ответа из потустороннего мира, определила его жить графиня. Он думал о Сведенборге и графине, умеющей беседовать с духами, но пока еще не овладевшей «телепатией». Поэтому они были нужны друг другу — он ей, чтобы выиграть в карты, она ему — чтобы найти Генриетту.
Советник юстиции приехал в двухкомнатную квартиру на Эстергаде только в начале одиннадцатого. Слуга, раболепно кланяясь, принял у него пальто, цилиндр, перчатки и шарф, после чего проводил его в спальню, где графиня возлежала в своей постели в окружении целебных кристаллов. Все было приготовлено для игры — ломберный столик, нераспечатанная колода карт, стул для гостя.
— Прошу извинить за опоздание, — сказал советник, — государственные дела откладывать нельзя.
— Вы прощены, дорогой Конрад, — ответила графиня, томно протягивая руку для поцелуя. — Сначала дело, удовольствия потом…
Кроме ломберного столика и стула, никакой мебели в комнате не было. На стене висели несколько натюрмортов с цветами. Изразцовая печь, маленькое окно с двойным остеклением, выходящее на задний двор, и запертая дверь в чулан.
После того как игроки поговорили немного о делах и здоровье, графиня пригласила господина присесть, после чего стасовала колоду и предложила гостю снять и раздать карты. Игра началась…