Ястреб и Рысь
Шрифт:
Лесные охотники знают простые правила с детства: как зашел в бор – не хрустеть сухими ветками, с тропы не уходить, без дела не кричать. Иначе беда тебе, и хорошо, если у лесных духов в это время будет доброе настроение.
Малозаметная тропка, повернув, вывела к берегу Громотушки. Ястреб осмотрелся и присвистнул. Мост – поминай как звали.
Полянка перед обрушенным мостом была покрыта сплошным черным налетом, точно кто-то в пыль измельчил угли и раскидал по округе. Горело тут что-то, причем сильно горело. Хорошо, еще дальше не пошел огонь, обернувшись большим лесным пожаром, поскольку
Первого убитого человека острый глаз Ястреба легко отыскал в черной траве. Труп лежал на спине прямо у моста. Когда-то белая шкура, служившая одеждой Посвященного, теперь превратилась в кроваво-грязную мешанину. Личина из бересты покосилась, от прорезей для глаз вниз струились ручейки застывшей крови. Мертвец сжимал в руке оказавшийся бесполезным черный трехгранный кинжал из камня.
Ястреб замер, вслушиваясь в мертвую тишину. Если человек убит, это половина опаски. Настораживало то обстоятельство, что никто мертвого не укрыл, как подобает. Значит – некому. Значит, убийца не наказан и может бродить рядом в поисках новой жертвы.
Еще один настораживающий момент: задрав человека, неизвестный не предпринял попытку его съесть или обглодать. Большой голодный хищник обязательно бы приступил к трапезе прямо на месте, а если уже сыт, прикопал бы добычу, спрятав от посторонних глаз. Только злой человек, злобный же дух либо бешеный зверь бросают убитых.
Еще одно тело безжизненно качалось, закинутое неведомой силой на поперечный сук могучего кедра. С земли Ястреб мог до него дотянуться, лишь вытянув во всю длину руку с копьем. Третий покоился под березой в луже крови, и также сразу по одному его неестественно вытянутому телу становилось понятно: мертв.
Тут послышался слабый стон от берега. Охотник мгновенно выскочил к реке на галечную полоску, отделяющую насыщенную корнями лесную землю от студеной воды Громотушки. Удивился еще, как раньше не заметил, что в сторону от места схватки шел обильный кровавый след, словно кто-то полз, истекая кровью.
У Посвященного хватило силы добраться до воды, обмыть и перетянуть куском одежды раны на бедре и животе. К счастью, пусть и глубокие, но не смертельные. Берестяную личину он снял, меховую одежду подстелил под себя. Услышав, как загремели камни под ногами Ястреба, – тот шумел нарочно, чтобы привлечь внимание, ¬– раненый вздрогнул, схватился за кинжал.
– Эй! – окрикнул его охотник, закидывая копье на плечо так, чтобы наконечник смотрел назад. Тем самым он демонстрировал чужаку мирные намерения.
– Ты кто? – прохрипел Посвященный, часто моргая.
– Ястреб из рода Орла. Большой охотник! Кто это вас тут так покрошил?
– Хулгу, – коротко ответил Посвященный.
Ястреб осторожно присел рядом с ним, не сводя взгляда с леса. Тихо спросил:
– Что за зверь? Не знаю такого.
Глаза раненого блеснули холодным серым цветом.
– Мы не смогли вовремя захоронить мертвого шамана, и он превратился в хулгу. Мы стали с ним драться, он нас всех победил, а затем убежал.
– Два вопроса у меня для тебя, – сказал Ястреб, положив копье на колени и для наглядности демонстрируя по мизинцу на левой и правой руках. – Как хулгу выглядит и куда
– Ха, – скривил губы Посвященный. – Ты слишком самоуверен, охотник. Хулгу трудно убить даже наговоренным оружием.
Тут он с сожалением посмотрел на свой кинжал, словно на подведшего в трудную минуту друга.
– У меня отец медведей голыми руками давил, – похвастался Ястреб. – А я медведей не давлю голыми руками только по той причине, что уже все повыбиты. Зато красных волков сметаю одним ударом! Я хороший охотник! Весь род кормлю!
– Видел я шкуры местных медведей, – с небрежной усмешкой отозвался Посвященный, – невелики они были.
Славный охотник из рода Орла не удостоил ответом этот гнусный поклеп на доблесть своего отца. После небольшого молчания Посвященный еще раз с сомнением глянул на неброскую фигуру Ястреба. Да, выдающимися габаритами тот похвастать не мог. Но по своему опыту раненый знал, что иногда немыслимая сила прячется в подобных людях. С утра до ночи они рыскают по лесам без устали и страха. Бьют белку камнем влет, волка копьем берут насквозь, а если надо – сходятся в поединках и с более свирепыми хищниками. Вдруг да получится у этого мелкого хулгу одолеть?
– Что ж, если считаешь, что справишься, пробуй. Там у мертвых есть обрядовые кинжалы Мруны. Возьми себе один и двигай по следам за хулгу. Только учти: хулгу не зверь. Хулгу не человек. Хулгу… это хулгу. Он умен и хитер. Но самое поганое, он умеет превращаться в людей. Сожрет кого и потом им же прикинется. Будь наготове.
– Вот это да! – воскликнул пораженно Ястреб. Посвященный ожидал увидеть в его глазах страх, однако теперь они горели еще большим охотничьим азартом.
– Попробуй настигнуть его прежде, чем он выйдет на какое-нибудь селение, – напутствовал далее Посвященный, с кряхтением опершись на локоть. – Выйдет к людям, обернется одним из них, и потом попробуй отыскать. А он тем временем станет по ночам жрать детишек почем зря.
– Уже бегу! – оживленно проговорил Ястреб. – Тебя-то как оставлять, сдюжишь один?
– Не беспокойся. Дожил до твоего прихода и дальше думаю жить. Окрепну, пойду…
Ястреб оборвал его.
– Да куда ты пойдешь, весь в дырах. Как буду у родичей, скажу, они тебя подберут. Жди!
2.
Вниз по течению от разрушенного моста горная Громотушка расходилась на два широких, но довольно мелких потока, что через какое-то время сходились вновь, образуя остров. Буйные заросли, высокие обрывистые берега в два человеческих роста и стремительное течение защищали этот клочок земли от случайных людей.
Спасенная Ястребом девушка по имени Рысь, увлекаемая течением, очень быстро оказалась у острова, незамедлительно вскарабкалась до середины крутого берега по торчащим из обрыва корням. Далее привычным движением отстранила куски дерна, маскирующие тайный вход внутрь, а зайдя, аккуратно прикрыла его за собою.
Внутри начиналась тропка, выходящая на полянку перед покосившимся старым домиком с крышей из сосновой коры. Вдоль дорожки ко входу стояли шесты, на которых были нанизаны черепа: медвежьи, человечьи и совершенно непонятных созданий. Рысь, задумчиво проходя мимо, щелкала пальцами по их выбеленным временем лбам.