Ява
Шрифт:
– Налево! Левое плечо вперёд шагом марш! – скомандовал прапорщик. И пошагали уже солдаты в свою первую казарму.
Войдя в помещение, Валерка почувствовал всё тот же запах гуталина, который преследовал его в военкомате. Где-то внутри, под лопаткой засвербело и заныло. К горлу подкатил комок. «Страх?! – подумал Валера. – Да, страх… что будет дальше?».
Все девять новобранцев почувствовали, как жизнь резко развернулась и стала «раком», оголив изнанку армейского бытия. Молодых в казарме ожидали два сержанта.
– Становись! Ценности и деньги складываем в эти пакеты и укладываем вот в эту коробочку. Быстро. В пакетик вкладываем листочек с фамилией. Чего
Из темноты вышел младший сержант с улыбкой идиота. Он явно отслужил только первые полгода и был оставлен за какие-то заслуги в учебной роте воспитывать молодёжь.
– Знакомьтесь, это ваш командир. Звание – младший сержант. Не братан, не друг, не ещё как-то, а четко и коротко, где бы вы ни были, – младший сержант. Ясно?
– Ясно! Ага!
– Чё??? Это что за лепет. Упор лежа принять. Всем лечь, уроды! Отжаться десять раз… Делай раз… Делай два… Встать. Как надо отвечать по-армейски на вопрос командира или поставленную задачу?
– Так точно! – в один голос закричали девять глоток.
– Усвоили, молодцы. Саш, веди их мыться и переодеваться, а то смотреть на это стадо баранов противно.
Да, столько унижений и оскорблений за каких-то десять минут никто из новобранцев в жизни не испытывал. У каждого чесались кулаки и стоял звон в ушах от переполняющей злости. А самое непонятное – в стороне стоял старший прапорщик и издевательски улыбался, наблюдая за этим безобразием. Валерке стало жалко и стыдно за себя. Он, здоровый парень, всегда дававший отпор любому обидчику, стоял сейчас и слушал, а главное, подчинялся этому ублюдку в военной форме с погонами сержанта. Наверное, такие чувства испытывали все его товарищи. И уж если бы сержант тронул кого из них хоть пальцем, они, не задумываясь, напали на него с кулаками.
– Равняйсь! Смирно! Напра-во! На выход шагом марш! – это уже командовал новоиспеченный командир.
Прошлись немного по территории части и пришли к настоящей солдатской бане. Небольшое одноэтажное здание. Внутри тамбур, каптёрка с чистым бельём, раздевалка и собственно баня с лавочками, тазиками и душевыми гусаками.
– Внимание! Сейчас раздеваемся и складываем свои вещи: те, кто отправляет домой, – на этот стол; те, кто не отправляет домой, – вот в этот мешок. Затем разбираем тазики. Мыльные принадлежности можете взять свои. И в банное отделение мыться.
– Отставить! – прервал младшего сержанта прапорщик. – Не мыться, а ко мне подстригаться.
По предбаннику сновало девять совершенно голых тел. Кто-то впихивал вещи в мешок. Кто-то сортировал свои вещи: что сжигать, а что домой отправлять. И снова пересортировка. Кто-то что-то забыл в кармане или решил отправить домой дорогую его сердцу вещь. Валерка скинул свои вещи в кучу на сжигание, взял тазик и пошёл в банное отделение.
– Стоять! Куда?
– Мыться?!
– А подстригаться?
– Зачем?! – искренне удивился Валерий. – Я уже и так коротко острижен.
– Не положено без стрижки в баню.
– Ну, ладно.
– Что?! Ну, ладно?! Ты как отвечаешь старшему по званию? – завопил сержантик. – Ну-ка иди сюда.
Он бесцеремонно схватил Валерку за локоть и потащил к стенке. Замахнулся, явно намереваясь впечатать кулак в его ухо. Ждать было нельзя. Нервы и так в самой крайней точке. Валера резко высвободил локоть и, несмотря, что голый, перехватив руку сержанта, вдавил его в стену.
– Отставить! – закричал прапорщик, когда Валерка собирался врезать нерадивому сержантику в его идиотскую улыбку. – Отпусти его и садись подстригаться. А ты поостынь малость. Они, считай, сутки на ногах.
Отпустив сержанта, Валера присел на табуретку возле старшего прапорщика. Заработала машинка и заерзала по голове. «Да, отец был прав. Машинка пятого века до нашей эры. Не стрижёт, а режет. У-у-у, больно», – думал Валера.
После помывки началась раздача обмундирования. Называется это действие: «Бери, что есть». Напяливали форму, примеряли. Смотрелись и смеялись. Потом обменивались. У кого короткая, у кого длинная. С сапогами тоже повезло не всем. Но в массе своей ребятам достались сапоги на размер больше родного и привычного для ноги. Пилотки у всех держались на ушах. Наконец, облачившись в хэбэшную форму, вышли из бани. Вместе с прапорщиком и сержантом пошли обратно в казарму.
– Бог ты мой! Это что за сброд? – так нежно встретил теперь уже молодых солдат, простите, «салаг», сержант. – Я не понял. Пилотки на затылках. Ремни ниже пояса, на самых яй… болтаются. Сапоги гармошкой. Вы это как? В одну шеренгу становись. Смирно!
Он подходил к каждому. Сняв ремень, подгонял его длину по овалу головы от подбородка к темечку. Затем поправлял конвертиком гимнастерку и застегивал ремень. Пилотки поправлял на высоту двух пальцев от бровей. Удар носка сапога по голени означал расправление «гармошки» голенища сапога. Лично застегивал крючки гимнастерок, предварительно загибая их, так что дышать было невозможно. Осмотрев творение своих рук, он ахнул и, подходя к каждому, установил на места тренчики поясных ремней. В это время младший сержант что-то быстро говорил на ухо второму сержанту с красной повязкой на правом плече и косился в сторону шеренги. Прапорщик убыл из расположения.
– Вот, другое дело. Слышь, Синий, смотри, какие орлы к нам прибыли.
– Вижу, Толстый, – и сержант с повязкой пошёл вдоль строя.
Он медленно, как бы нехотя передвигался перед строем. Внимательно смотрел на каждого, осматривал форму. Чему-то улыбался и шёл дальше. Проходя мимо Валерки, он, не останавливаясь, резко развернулся и коротким, но сильным ударом впечатал свой кулак в его грудную клетку. «Уф-ф-ф», – только и вырвалось из груди «салаги». Тело отлетело назад и, ударившись о стенку, сползло вниз. В глазах потемнело, а до слуха долетели слова сержанта: «Уроды, если ещё кто из вас поднимет руку на своего командира, будет иметь дело со мной». Валерка медленно, но с достоинством поднялся. Хоть ему и было больно, но он выпрямился и гордо поднял кверху голову. Встал в строй.