Явился паук
Шрифт:
Из первой части отчета патологоанатомов мы узнали о сексуальных проблемах Гэри Сонеджи. Видимо, обнаружив, что мальчик погиб, он впал в ярость, поскольку это нарушало совершенство его плана. Агенты и полицейские ерзали на стульях, а я размышлял: как повлиял всплеск ярости на психику Сонеджи? Успокоил или еще больше возбудил? Сейчас судьба Мэгги Роуз еще больше взволновала меня.
Нас поселили напротив офиса ФБР в отеле, не совсем соответствующем стандартам Майами-Бич, но зато с большим бассейном со стороны океана. Около одиннадцати почти все отправились
Мы с Сэмпсоном брели по Коллинз-авеню. Окружающие, должно быть, думали, что мы прибыли сюда из края Великих Озер, чтобы насладиться здешней жарой.
– Может, поесть? Или сразу надраться до потери сознания? – предложил Сэмпсон.
– Я и так без сознания. Давай искупаемся, коли уж мы в Майами.
– Жаль, сегодня не попользуешься знаменитым местным солнцем, – проворчал Сэмпсон сквозь зажатую в зубах незажженную сигарету.
– Тем лучше для ночного заплыва.
– А я поторчу в комнате отдыха, буду соблазнять красоток.
В вестибюле наши пути разошлись.
– Желаю удачи! Надеюсь, ты получишь рождественский презент.
Надев плавки, я отправился в бассейн. Физкультура, по моему глубокому убеждению, укрепляет здоровье, поэтому я тренируюсь ежедневно в любых условиях. Особенно люблю упражнения на растяжку – их можно выполнять всегда и везде.
Бассейн был уже закрыт, но это меня не остановило: известно, что все копы не там переходят улицу, не там ставят машину и вообще постоянно нарушают правила. Это наша единственная привилегия. Но на сей раз я был не единственным нарушителем: в воде кто-то плавал, причем так тихо, что я услышал плеск, лишь подойдя к шезлонгам на самом краю бассейна. В воде оказалась стройная длинноногая женщина в иссиня-черном купальнике – самое подходящее зрелище после кошмаров сегодняшнего дня. Поначалу складывалось впечатление, что она просто расслабленно лежит на поверхности, но на самом деле она совершала сильные ритмичные движения. Ей было так уютно в пустом бассейне, что мне не захотелось мешать.
Когда она повернула голову, я с удивлением узнал Джеззи Фланаган. Удивительно, образ плавающей красотки совершенно не вязался в моем воображении с обликом инспектора Секретной службы. Я тихонько спустился в воду с другого конца бассейна. Едва ли я буду представлять собой столь же совершенное зрелище, но цель моя – хорошая разминка. Легко одолев тридцать пять кругов, я ощутил, что впервые по-настоящему расслабился. Дышать стало свободнее. Отлично, еще двадцать – и можно выпить с Сэмпсоном пива по случаю Рождества.
Остановившись для краткой передышки, я обнаружил, что прямо передо мной на краю шезлонга примостилась Джеззи Фланаган, небрежно укутавшись в белое пушистое полотенце. В лунном свете она казалась прелестной: стройная блондинка с лучистыми голубыми глазами, устремленными прямо на меня.
– Пятьдесят кругов, детектив Кросс? Улыбка настолько изменила ее, что я не признал коллегу, с которой последние дни часто виделся за работой, – настолько она стала мягче и женственнее.
– Всего тридцать пять, – признался я, – не потяну для вашей команды.
– Не сдавайтесь – вы в отличной форме, – произнесла она с улыбкой.
– Да уж, в великолепной, после часов, проведенных в микроскопическом, битком набитом кабинете с маленькими окошками, вдобавок наглухо задраенными.
– Если бы окна были большими, все бы только и думали о пляже. Неспроста во Флориде никто толком не работает, – пошутила она.
– А мы разве сделали хоть что-то за целый день?
Джеззи рассмеялась:
– Один мой друг полагал, что полицейский обязан делать все, что в его силах. Вот и я как раз из таких. А вы?
– Я тоже.
– Ну, слава Богу! – Она шутливо воздела руки к небесам. Получилось смешно, мне захотелось расхохотаться. Нам и вправду необходима разрядка.
– Я и делаю все, что в моих силах. Но по обстоятельствам, – добавил я.
– Хвала Господу! – с иронической торжественностью повторила Джеззи. Нам стало весело. А может, просто было уже слишком поздно или то и другое вместе…
– А вы не собираетесь перекусить? – Мне захотелось побеседовать с ней о деле. До сих пор возможности близко пообщаться не представилось.
– Не возражаю. Я сегодня не обедала и не ужинала.
Мы договорились встретиться наверху в ресторане. К моему изумлению, Джеззи собралась всего за каких-нибудь пять минут, нарядившись в футболку, свободные бурые штаны и черные китайские тапочки. Она не воспользовалась косметикой, а непросохшие белокурые волосы просто зачесала назад, что очень ее красило. Держалась она свободно и совсем не напоминала ту Джеззи, которую я встречал на работе.
– Пожалуй, скажу вам правду. – Она лукаво рассмеялась.
– Какую еще правду?
– Пловец вы неуклюжий, хотя и сильный. А плавки вам очень идут.
Мы развеселились, снимая накопившиеся за день усталость и напряжение. А пиво с закуской и вовсе развязали нам языки. Виной тому отчасти был стресс, в котором мы оба находились последние дни. К тому же откровенные разговоры – моя специальность, да и вообще я люблю поспорить. Постепенно выяснилось, например, что в возрасте восемнадцати лет Джеззи стала «Мисс Вашингтон, округ Колумбия», что состояла в женском клубе университета Вирджинии, но была исключена за «неподобающее поведение» – обожаю эту формулировку.
В какой-то момент я обнаружил, что и сам не в меру разоткровенничался. С ней было легко разговаривать. Джеззи расспрашивала о первых днях моей работы в Вашингтоне в качестве психолога.
– Я совершил огромную ошибку. Белые предпочитают не связываться с психологом-негром, а большинство черных не в состоянии оплачивать его услуги. На кушетке психолога нет места либерализму, – я не стал расписывать ей весь ужас положения негра-психолога, да и негра-копа.
По ее просьбе я даже рассказал немного о Марии. А она поведала, каково приходится женщине в мужском коллективе Секретной службы: