Язычник
Шрифт:
Илья не выдержал и повернулся к Первуше, который сам взял на себя старшинство:
– Вперед надо, к дружинникам.
– Обогодим маленько, пусть пар выпустят. В ряды дружинников сумятицу внесут, раненые с обеих сторон будут по-всякому. А для нас каждый выбывший из строя дружинник – благо.
Первуша выглядел спокойным, видно – не одну сечу прошел.
К троице воинов подбежал посыльный от волхва:
– Вы чего как пни стоите? Ваше дело – впереди быть, пример показать.
– Наше время еще не пришло, – спокойно ответил Первуша.
Толпа, накатив на дружинников, как волна на утес, схлынула. Мужики осознали, что превосходство в числе не дает преимущества.
Дружинники медленной и мерной поступью двинулись вперед.
– Вот теперь наш черед, – сказал Первуша.
Толпа пронеслась мимо них и свалила бы, не прижмись воины к забору.
На улице остался лишь волхв с двумя подручными. И волхв, и его служители держали в руках длинные посохи. До этого момента Илья не знал, что посох в умелых руках – тоже оружие.
Троица под командованием Первуши вышла на середину улицы и остановилась.
– Начинай, – скомандовал Первуша лучнику.
Так Илья впервые видел лучника в действии. Не в кино, где лучник пускает стрелы на полкилометра со скоростью автомата и из нескончаемого колчана.
Ослябя встал в стойку, вытащил стрелу из-за плеча, наложил ее на тетиву и приподнял лук. Тетива щелкнула, лучник вытащил из колчана еще одну стрелу, наложил на тетиву…
А Илья смотрел вперед.
Стрела, пущенная первой, с тупым стуком ударила в щит дружинника.
Шеренга встала, воины сомкнулись и прикрылись щитами на манер римской «черепахи».
Ослябя учел перестроение, приспустил лук и выстрелил снова.
Один из дружинников не сдержал крик боли и схватился за ногу, куда глубоко вонзилась стрела с граненым наконечником. Такие стрелы назывались бронебойными и были кованы четырехгранными, узкими. В отличие от стрел с широким наконечником, которые применяли по не защищенным броней воинам, они на близком расстоянии пробивали кольчугу. Такие стрелы наносили обширные раны, и вытащить их назад в отличие от граненых было невозможно, только вырезать.
Лучник не упустил возможности и выстрелил по раненому дружиннику еще раз, угодив ему в плечо. Воин упал, но на его место встал другой, из второй шеренги – все-таки дружинники были хорошо обучены.
Лучник понимал, что в ближнем бою ему делать нечего, шансов нет, поэтому он стрелял максимально быстро и точно, стараясь нанести дружине ощутимый урон.
Илья был удивлен результатами, поскольку дружинники начали нести потери.
Десятник отдал команду, и шеренга снова двинулась вперед.
Лучник успел выстрелить еще с десяток раз и развел руками:
– Колчан пуст! – заявил он.
Первуша скомандовал:
– Уходи, иначе погибнешь без пользы.
Первуша был доволен стрельбой Осляби. Молодой, из охотников, а шестеро дружинников ранены и участие в битве принять уже не смогут. Но оставшиеся четырнадцать – это чересчур много для двоих. Осознавал ли это Первуша? Конечно, не новичок.
Ослябя ушел вслед за толпой. На улице остался волхв с двумя подручными и Первуша с Ильей. Они стояли, плотно прижавшись другу к другу, плечом к плечу, а дружинники подходили к ним.
Первуша спросил волхва:
– Борг, ты будешь биться вместе с нами и своими людьми?
– Для этого я здесь. Или умру за веру, или одержу верх, другого не дано.
– Я понял. Пусть твои люди станут по флангам, попробуют ударить сбоку, когда шеренга подойдет.
– Ты воин, тебе виднее, – ответил волхв. – Совет тебе хочу дать, только не смейся.
Первуша склонил голову.
– Встань позади Ратибора. Он высокий, руки длинные. После его ударов дружинников добивать будешь.
Такой совет Первуша слышал впервые и очень удивился. Но он послушался волхва и встал немного левее и сзади Ильи. Становиться правее нельзя, можно было попасть под замах меча Ратибора.
Волхв, зная об особенностях Ратибора, очень ловко поставил его впереди и при этом не умалил воинских качеств Первуши.
Дружинники были в десятке шагов.
Первуша метнул сулицу, точно попав при этом в голову дружиннику. Илья впервые видел точность и силу коротенького метательного копья и в полной мере оценил оружие.
Последние метры дружинники бежали. По щиту Ильи ударили сразу несколько мечей. Щит выдержал – окантовка железная по краю сыграла свою роль.
Илья, пользуясь своим превосходством в росте, длине рук и большей физической силе, работал мечом, как мельницей. Меч описывал сверкающие полукружья и разил дружинников.
Шеренга стала охватывать Илью, Первушу и волхва, но сбоку по флагам ударили подручные. Илья видел их нападение боковым зрением, буквально краем глаза. Действовали подручные ловко, тычками крепких посохов, напоминавших боевые палки китайцев или японцев, били в головы, подсекали ноги под коленями. Удары были сильные, увечащие, но не смертельные. Тем не менее они не позволяли дружине сомкнуть кольцо.
Илья впал в раж, рубил, рубил и рубил… Лицо и руки его были в чужой крови, щит разлетелся, но он ухитрился подобрать с земли меч убитого дружинника и работал обоими мечами.
Первуша сзади крикнул:
– Молодец! Не знал, что ты обоерукий!
Перед Ильей образовалось свободное пространство, а под ногами лежали трупы. Слева и справа оставалось по нескольку дружинников, но они боялись приближаться – два сверкающих меча не оставляли шансов уцелеть. Этот гигант напомнил десятнику норманнских берсерков: они тоже шли в бой без защиты, обнаженными по пояс, были страшны, рубили всех и даже свои опасались приближаться к ним в бою. Вот только манера боя была вовсе непохожа на норманнскую.