Язык его пропавшей жены
Шрифт:
– Чего? – спросили они оба одновременно. Несколько растерявшись.
А старец, вроде бы даже подхихикнув, пояснил:
– Это из Библии. О свободе воли. Господу не нужны послушные заводные игрунки, пусть и любящие его. Любовь не может быть по принуждению. Но почему тогда познание добра и зла, а оно априори греховно, неразрывно связано со свободой воли?
Молодой поп и Велемир молчали, словно нерадивые ученики на уроке пения. Скорее, от неожиданного напора старца, чем от собственной бестолковости. А священнослужитель вообще уж наверняка должен был бы давно привыкнуть к манерам своего «мирянина».
– И что? – еще строже повторил юрьевецкий пророк. – И где теперь эта истинная любовь вместе со свободой воли? Вот и спрашиваю вас: как убежите от осуждения, когда посылают к вам пророков и мудрецов, а вы их гоните из города в город и убиваете в храмах и синагогах, в мечетях и молельных домах, прямо на жертвенниках. О, Иерусалим! – возвысил он голос: – О, тайна беззакония твоя! Отец лжи всюду. И как? И как, спрашиваю я? Отвечать!
Велемир достал из кармана платок, вытер вспотевший лоб (хотя в церкви было довольно прохладно) и тихо спросил у священника:
– Он что, сумасшедший?
– Сам ты это слово, – отозвался тот.
Велемир вновь не понимал: что происходит, где он находится и куда вообще попал? Повторение вчерашней фантасмагории. Только на ином уровне. Молодой поп робко молчит и слушает словесные кривляния этого местного юродивого. А тот наслаждается Словом. Языкастый дедушка. Кто из них тут благочинный? «И зачем мне весь этот «односторонний диспут»? Старик-то даже поболтливее меня будет. Тоже с нейролингвистическими способностями, не иначе», – раздумывал Велемир.
– О, сыновья и дщери земные, порождения ехидны, псы и волчицы поганые, захлебнувшиеся собственной блевотой! Пошто сало жрете? Племя крысиное, слуги бесовские, наложницы сатаны!.. – завыл тут блаженный.
Велемир, не слушая его больше, подумал: «Чего он пургу какую-то гонит?» Старик сейчас нравился ему еще меньше, чем поп, который как-то плотоядно улыбался, словно сосал ириску. Он был слишком уж краснощеким и здоровым, прямо кровь с молоком, бабы таких любят. Наверняка своей попадье изменяет налево и направо. Тот еще кобель в рясе.
А слова приволжского новоявленного расстриги Илиодора летали вокруг них, как тополиный пух, назойливо забиваясь в нос и уши. Когда старчик на минутку прервался, Велемир задал попу давно томивший его вопрос:
– А это не к тебе Ирина приехала?
– Какая еще Ирина? – поморщился иерей.
– Тебе, отец, лучше знать.
– Не ведаю я никакой Ирины.
– Уж будто. А если подумаем? – откуда-то у него вдруг появилась ухватка прожженого следака: – Все уже в городе ведают, а ты – нет. Брось. Зачем запираться? Не надо. И попадья уже в курсе дел. А ты все в несознанке.
– Да я… – начал было оправдываться поп, совершенно обескуражившись, но тут его прервал библейский патриарх, ласково так сообщив:
– Это – ко мне. Ирина то есть. Разрешите представиться: Ферапонтов, директор средней школы. Матвей Яковлевич. По совместительству – учитель истории, русского языка, литературы, физики, географии и математики. Словом, всего на свете. Еще и сплясать могу. Хотите?
– Нет, не хочу!
– А вас как?
– Никак, – зачем-то огрызнулся Велемир, но тотчас поправился, поскольку стал видеть в директоре объект для исследования: – Радомир Велемирович, вот как. Можно и наоборот.
Он вспомнил то, зачем приехал в Юрьевец. Да ведь к этому Ферапонтову же! К этому вот артефакту. К нему и дали рекомендации из Москвы по поводу Праязыка.
– Я наоборот буду, если не возражаете.
– Да как угодно. Имя – не клеймо на лбу. Стереть – что плюнуть. А можно с вами поговорить наедине? По сугубо важному делу.
– Можно, – охотно кивнул старик и поглядел на часы. – Только сейчас я в школу, она рядышком, а после уроков – милости просим. Часикам к двенадцати.
– Ночи? – почему-то решил Велемир.
Директор, учитель, пророк и артефакт в одном флаконе засмеялся.
– В полдень, юноша, в полдень, – сказал он и, кивнув священнику, засеменил к выходу.
– Да юноше-то уже сорок пять будет, – бросил ему вдогонку Велемир.
– А это не важно, – ответил за Ферапонтова поп. – Он всех принимает. Вы и ко мне заходите.
– Зайду-с. Время выпадет.
И Велемир, перекрестившись, также не стал здесь больше задерживаться, провожаемый недружелюбным взглядом. Но на выходе из храма солнце встретило его радостным сияющим светом. И на душе как-то полегчало. Все хорошо, жизнь прекрасна. Надо только в ней разобраться. И он решил догнать Ферапонтова, но того и след простыл. Шустрый оказался старичок. Будто растворился в воздухе. Да и школы никакой поблизости не было видно.
«Ладно, – подумал он. – Найду. Коли назначено в двенадцать, в полдень и явлюсь, как тень отца Гамлета. Не отвертится!» Потом Велемир вспомнил, что сегодня, кажется, второе июля, воскресенье, да и вообще лето. Какие, к черту, уроки? Каникулы же. Чего он там преподает и кому? Крысиную азбуку мышам? Велемир посмотрел на Альму, но та не ответила, виновато вильнув хвостом.
Зато он опять услышал какой-то противный, ржавый скрип инвалидной коляски. Собственно, этот звук преследовал его всю дорогу – от берега Волги до церкви, мерещился на каждом углу. Потому-то он и нырнул в храм. Теперь вот снова. Самой коляски не было видно, а смычком по «скрипке», как плохой и даже отвратительный музыкант, кто-то периодически водил.
«Выслеживают! – решил Велемир. – Надо уходить в баню». Почему именно в баню, он не знал, но чувствовал, что это самое верное средство от преследования. А впрочем, даже логично: среди голых тел и затеряться легче. К тому же все равно нужно было смыть липкий ночной пот. Уж если не удалось полноценно окунуться в великую русскую реку, то хоть поплескается в шайке. А вот почему его продолжает преследовать другая «шайка» – на этот вопрос у Велемира ответа не было.
Первым делом он проверил в карманах наличные. Основная сумма у него была припрятана в бритвенном приборе, но тот остался в гостиничном номере. Не возвращаться же себе «на погибель»? Но несколько сотен рублей все же набралась. Хватит и на баню, и на колбасу. Только сейчас он вдруг почувствовал зверский аппетит. Даже засосало в желудке, словно там включился пылесос вместе с полотером. Велемир подхватил с земли корявую палку – так, на всякий случай, и зашагал вниз по склону. Где-то тут должен был быть продуктовый магазин…