Язык наш: как объективная данность и как культура речи
Шрифт:
Если достижение или открытие действительно обладают общечеловеческой значимостью, а тем более — открывают или реализуют какие-то возможности в развитии глобальной цивилизации в направлении к человечности, то:
· в первом варианте обретения полученным достижением имени более вероятно, что произойдёт «экспорт» слов национального языка народа творца или первооткрывателя в языки других народов;
· во втором варианте возникнут два обстоятельства:
O в своём языке — сохранится прежняя исторически сложившаяся система понятий,
O в языках, из которых произведено заимствование, — при заимствовании достижений и открытий, получивших наименование на основе этого языка, возникает проблема описаний, поскольку заимствование языковых форм, которыми названы импортируемые достижения, в тех или иных аспектах делает несостоятельной сложившуюся в них систему понятий, которую носители языка вынуждены будут как-то переосмыслить. Процесс переосмысления прежней системы понятий выражается в том языке в появлении профессиональных слэнгов или в необходимости введения в речь уточняющих смысл слов, что делает её более многословной, менее выразительной и неудобной. В конечном итоге это может привести к тому, что его носители перейдут на другой язык, выразительные возможности которого будут более соответствовать изменяющейся жизни [260].
Но один из способов избежать в своём языке никчёмного многословия, возникающего за счёт введения уточняющих слов в контексте, связанном с новыми достижениями и открытиями, — это осмысленное заимствование слов из иных языков.
Показанное выше позволяет понять, что перспективы всякого национального языка определяет не интенсивность заимствований из других языков, а общечеловеческая глобальная значимость творческих достижений народа его носителя, осуществляемая в русле Промысла, и соответственно — в пределах демографически обусловленного спектра потребностей.
По отношению к перспективам Русского языка в его историческом развитии сказанное означает, что осмысленное заимствование слов из других языков в процессе творчества, осуществляемого в русле Промысла на основе русского языка в его исторически сложившемся виде есть обогащение русского языка и его защита от вытеснения из жизни другими языками, поскольку в этом случае Русский язык в его историческом развитии становится более знающим, нежели они, сохраняя и развивая исторически складывающуюся в нём систему понятий — его толковый словарь.
А в другом потоке творчества, осуществляемого без заимствований иноязычных слов, происходит развитие миропонимания и культуры на основе собственно Русского языка, что делает его глобальным монополистом на те или иные аспекты миропонимания в общедоступной, а не в эзотерической традиции. Соответственно для того, чтобы то же самое знание появилось выраженным на других языках, сначала переводчикам придётся ознакомиться с русским текстом. При этом в развитии глобальной культуры, предназначение которой объединить всё человечество в ладу с Богом и Мирозданием, неизбежны два процесса:
· первый — экспорт понятий из Концепции общественной безопасности в другие языки, облегчаемый тем, что мы не брезгуем иноязычными словами, придавая им в русском языке специфическое значение;
· второй — невозможность выражения кое-чего иначе, как по-русски [261], — ведёт к тому, что именно Русский язык в его историческом развитии несёт в себе предпосылки к тому, чтобы стать одним из языков глобальной культуры, объединяющей человечество, как о том сказано в эпиграфе к настоящей работе.
А эпиграф взят из стихотворения Ф.И.Тютчева, которое мы приводим в Приложении.
8 сентября 2003 г. — 29 января 2004 г.
Приложение Ф.И.Тютчев о Русском языке
Фёдор Иванович Тютчев в середине XIX века по поводу начала крымской войны — второй антирусской мировой войны XIX века — написал стихотворение, обладающее куда более значимым стратегическим смыслом на протяжении всей эпохи перехода нынешней глобальной цивилизации разнородного человекообразия к человечности:
Теперь тебе не до стихов,
О, слово русское, родное!
Созрела жатва, жнец готов,
Настало время неземное…
Ложь воплотилася в булат;
Каким-то Божьим попущеньем
Не целый мiр, но целый ад
Тебе грозит ниспроверженьем…
Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дна воздвиглись царства тьмы
Во имя света и свободы!
Тебе они готовят плен,
Тебе порочат посрамленье,
Ты — лучших, будущих времен
Глагол, и жизнь, и просвещенье!
О, в этом испытаньи строгом,
В последней роковой борьбе
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом…
[1] Здесь и далее в цитатах из “Домика в Коломне” римскими цифрами обозначается номер приводимой октавы по тексту полной редакции поэмы, которая содержит 54 октавы (в большинстве изданий представлены редакции, сокращённые до 40 октав, — отцензурированные масонствующим литературоведением).
[2] “Домик в Коломне” написан в родовом имении А.С.Пушкина Болдино 10 октября 1830 г. (юлианского календаря).
[3] «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий», — К.Прутков.
[4] В некоторых публикациях в этом предложении стоит оборот речи «словом правит», а не «слово правит».
В варианте «словом правит» эта фраза включает в себя оба аспекта точности словоупотребления: во-первых, подразумевает «слово» в качестве объекта управления, а во-вторых, подразумевает «слово» в качестве средства управления чем-то иным.