Язык наш: как объективная данность и как культура речи
Шрифт:
[60] Из массово изданных в последнее время произведений, которые доступны читателю через торговую сеть, эта тема затронута в книге: С.Т.Алексеев, “Сокровища Валькирии” (Москва, «ОЛМА-ПРЕСС», 2003 г.).
[61] Устоявшиеся в культуре речи обороты и выражения, которые понимаются не в прямом смысле, а в некотором другом. Примеры идиом: русская идиома «съесть собаку» (имеет значение «знать что-либо досконально») “не стыкуется” с английской идиомой «hot dog» (в прямом значении — «зажаренная собака», хотя на самом деле подразумевается сосиска, запечённая в тесте).
[62] Пример крайне неудачного или заведомо лживого (но в любом случае вводящего в заблуждение) перевода на русский — это термины «устойчивое развитие», «концепция устойчивого развития».
Термин «устойчивое развитие» придуман не нами — не в России, не русскими. Он родился в культуре, где языком международного общения является английский. В английском языке термин-оригинал звучит как «sustainable development». Но глагол «to sustain» имеет значение «выдержать», прилагательное «sustainable» имеет значение «стойкий».
То есть Запад ведёт речь не об устойчивом развитии человечества в ладу с Богом и Мирозданием, что можно подумать, прочитав перевод на русский этой терминологии, а о стойком выживании под давлением обстоятельств, порождаемых разладом цивилизации и объемлющей её жизнь Объективной реальности. Иначе говоря? в русском языке этот термин должен звучать как «боевая устойчивость развития человечества», что приводит к вопросу: “Если бой, то кто враг?” — и ответу на него: “Враг — Бог и Мироздание… Победа будет за Богом”.
Есть ли смысл нам присоединяться к концепции «of sustainable development»? либо лучше выработать и поддержать альтернативно-объемлющую концепцию бескризисного развития многонационального человечества в ладу с Богом и Мирозданием?
[63] Конечно, если это не безсмысленное бормотание или лепет.
[64] Речь (текст) может принадлежать к одной из трёх категорий:
· выражать (запечатлевать) процесс выработки человеком его собственного понимания каких-то вопросов;
· выражать стремление человека донести его понимание каких-то вопросов до других людей;
· может включать в себя в более или менее ярко выраженном виде и то, и другое качество.
Работы ВП СССР большей частью принадлежат к первой из названных категорий, что для читателей, привыкших иметь дело с текстами второй категории, порождает определённые трудности в восприятии их смысла, поскольку логика (алгоритмика) подачи уже известного знания его потребителю отличается от логики (алгоритмики) «производства» самим человеком нового для него знания. Соответственно для того, чтобы понять тексты, объективно принадлежащие к первой категории, необходимо прежде всего перенять из них алгоритмику «производства» выраженного в них знания, и уже на этой основе выраженное в них знание будет освоено как бы само собой — «автоматически».
[65] И соответственно есть некий объективный смысл и в том обстоятельстве, что в русском языке значениями слова «произведение» являются: продукт творчества, включая изустную речь или письменный текст; результат перемножения сомножителей, который может быть как больше, так и меньше их суммы — это одна из иллюстраций того факта, что язык в некотором смысле «знает больше», чем многие его носители.
[66] Иначе говоря, стремление навязать тому или иному то или иное значение из официально изданного толкового словаря или из какого-то иного (включая свой собственный) толкового словаря в качестве абсолютно истинного и единственного значения этого слова; стремление понять смысл на такой методологической основе проистекают из отсутствия чувства языка или его незнания, невладения им. Либо они представляют собой попытку (осознанную или безсознательную) придать свой смысл чужой речи (тексту) в целом или каким-то их фрагментам (за исключением случаев явного косноязычия того субъекта, чья речь стала объектом истолкования).
Конечно, то или иное слово попадает в осмысленный авторский текст не без соотнесения с тем, как понимает общество это слово, и как это понимание запечатлено в толковых словарях. Но этот аспект словоупотребления в том или ином произведении изустного или письменного творчества может быть подчинён и другим обстоятельствам жизни, вследствие чего контекстуально и ситуационно обусловленный смысл тех или иных может не иметь ничего общего с их сложившимся в обществе пониманием, включая и запечатлённое в толковых словарях. Это касается прежде всего иносказательных речей и текстов, а также речей и текстов, повествующих о том, что является новым для исторически сложившейся в обществе культуры и миропонимания.
В качестве курьёзного примера, показывающего, что текст может быть понятен и при этом вообще не содержать словарно-нормальных фонетических образований (т.е. смысл содержащихся в нём «фонетических образований» обусловлен контекстуально), приведём анекдот, найденный в интернете:
«По рзелульаттам илссеовадний одонго анлигйсокго унвиертисета, не иеемт занчнеия, вкокам пряокде рсапожолена бкувы в солве. Галвоне, чотбы преавя и пслоендяя бквуы блыи на мсете. Осатьлыне бкувы мгоут селдовтаь в плоонм бсепордяке, все-рвано ткест чтаитсея без побрелм. Пичрионй эгото ялвятеся то, что мы не чиатем кдаужю бкуву по отдльенотси, а все солво цликеом».
А фактически — на следующем шаге обобщения мы читаем всё предложение целиком; на следующем шаге обобщения мы читаем весь абзац целиком и т.д. Другое дело, что такого рода факты целостного восприятия фрагментов текстов и текстов в целом мы далеко не во всех случаях осознаём.
[67] В качестве ещё одного примера контекстуальной обусловленности смысла слова рассмотрим оборот речи русского языка «да нет», иногда употребляемый в качестве отказа от сделанного предложения.
У многих вызывает недоумение, как в ответе человека на вопрос, требующий определённости в смысле «да» либо «нет» одновременно присутствуют и «да» (понимаемое ими как согласие), и «нет» (понимаемое ими как отказ). Но в русском языке «да» может выступать и в качестве выражения согласия, и замещать собой соединительный союз «и» (снег да с дождём, да с морозом). И в обороте речи «да нет» «да» выступает в роли связки, близкой к роли соединительного союза «и», с которого иногда в русском языке начинаются предложения в тех случаях, когда без него в общем-то можно было бы и обойтись (примером чему само это предложение). Но в какой из этих ролей выступает «да», всегда ясно из предшествующего и последующего текста и ситуации. То же касается и контекстуальной обусловленности точных значений смысла всех остальных слов, хотя это проявляется и не столь ярко.