Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира
Шрифт:
Сохранялся обычай кровной мести. Существовало рабство (68).
В 1909 г. в Йемене, согласно сведениям, собранным А. Березовским, было расквартировано «45 000 турецких военнослужащих: 3 дивизии пехоты, 2 бригады артиллерии и 1 кавалерийский полк». Доходы бюджета Йеменского вилайета за 1908 г. составляли 39 239 600 пиастров, а расходы – 54 960 805 пиастров. Главной статьей дохода являлась десятинная подать; на нее приходилось 82 % доходной части бюджета (69).
Самыми распространенными болезнями того времени среди жителей Тихамы А. Березовский называет «оспу, глазные заболевания, камни мочевого пузыря и сифилис»; а среди племен Горного Йемена – «сифилис, тиф и чахотку». В больших городах, таких как Сана’а’, Ибб и Таиз, замечает А. Березовский, можно было встретить «торговавших собой детей, в возрасте 7–9 лет». Родители порой продавали своих дочерей за ничтожно малую сумму. «Это и привело к тому, что среди арабов Йемена сифилис получил колоссальное распространение». В г. Сана’а’ «проститутки открыто, среди белого дня», останавливали мужчин и предлагали им себя (70).
Сообщает А. Березовский в своем информационно-справочном материале и о торговле Йемена, в том числе кофе, «главном товаре вывоза» (в 1908 г. – 41 171 мешков на сумму в 458 500 франков). Много кофе, по его словам, уходило из страны контрабандой, минуя таможню, «до 350 000 лир ежегодно». Транспортировка товаров внутри страны «производилась посредством верблюдов». За доставку груза весом не более 250 килограммов от Ходейды до Сана’а’ взимали «от 15 до 20 талеров». За верблюда на рынке просили «от 120 до 150 талеров. Бык или корова стоили от 15 до 30 талеров; овцы и бараны – от 2 до 5 талеров». Самые бедные семьи имели «не менее двух коров и четырех овец; а состоятельные – 15–20 коров».
Процветала контрабанда. Главными контрабандными товарами являлись «ружья и патроны к ним, серебряные талеры, табак и некоторые другие». В 1908 г., отмечает А. Березовский, контрабандисты ввезли в Йемен «серебряной монеты на сумму более чем миллион франков»; большей частью – из Адена. Оружие завозилось в страну «исключительно морским путем – из Джибути и Массауа (в Эритрее), французскими и итальянскими купцами… За ружье системы Гра платили 25 талеров (сотня патронов к нему стоила 10 талеров); за карабин Маузер, 8-зарядный, нового образца, – 50 талеров (за сотню патронов к нему – 12 талеров); за ружье Мартини – 25–30 талеров».
Имелось «мелкое кустарное производство». Медные изделия, к примеру, изготавливали в Сана’а’, а хлопчатобумажные материи – в Забиде.
В местах проживания евреев процветало виноделие. «Курили евреи и виноградную водку, приятную на вкус и крепкую».
В Горном Йемене, в землях зейдитов, добывали разноцветные камни; отшлифовкой их в г. Сана’а’ жил «целый квартал». Камни эти вывозили, и в большом количестве, в Константинополь.
На перекрестках караванных путей располагались рынки. Некоторые из них представляли собой «целые пещерные города». Один раз в две недели туда стекались жители со всех близлежащих окрестностей. Один-два раза в году на самых крупных и именитых рынках устраивали «многолюдные ярмарки»; на них съезжались торговцы из Индии и Персии.
Дорога от Ходейды до Сана’а’ занимала «40–45 часов марша»; переход совершали «за 5–6 суток». Часть этого пути, та, что пролегала в горной местности, охранялась. На всех вершинах вдоль горного участка пути размещались дозорно-сторожевые посты, дававшие знать друг другу о движении каравана «особыми звуковыми сигналами», с помощью рожков. «От поста до поста караван сопровождали конвои». Вдоль пути были разбросаны постоялые дворы, где предлагали «кофейные настойки, арбузы и яйца». В дороге, пишет А. Березовский, довольно часто приходилось давать бакшиш (взятку): «конвою, жандармам на постоялых дворах и т. д.»; и в общей сложности набиралось их на «приличную сумму» (71).
Йемен, заключает А. Березовский, был разделен, можно сказать, на две части: «западную, или так называемый Турецкий Йемен, и восточную – Страну зейди [зейдитов]», главой которой являлся имам Йахйа.
Положение турок в Йемене А. Березовский характеризовал как тяжелое, а их господство в Йемене, как чисто номинальное и временное, по его мнению, – до первого всенародного взрыва. Поддерживалось оно исключительно военной силой, которая к тому же была недостаточной. Турки понимали, резюмирует он, что жили «на вулкане» (72).
Йемен 1920-х годов хорошо описал Карим Абдрауфович Хакимов (1892–1938), первый полномочный представитель бывшего СССР в Йеменском королевстве (1929–1931), первый дипломатический агент и генеральный консул СССР в Хиджазе (1924–1928) и первый полномочный представитель Советского Союза в Королевстве Саудовская Аравия (1936–1937).
В воспоминаниях «Счастливая Аравия глазами советского полпреда» К. Хакимов рассказал о лучших сортах йеменского кофе («мтари» и «хайми»), получивших свои названия от имен племен, обитавших в местах их произрастания. Кофе вывозили в Европу, пишет он, через порт Моха, что на побережье Красного моря. Потому-то в Европе йеменский кофе и продавался под маркой «мокка». Ежегодный сбор кофе в Йемене во время его службы там, уточняет К. Хакимов, составлял 6 тысяч тонн.
В горах, помимо кофе, выращивали кат, «наркотическое растение величиной с куст сирени». Лепестки ката, содержащие алкалоиды, замечает К. Хакимов, «действуют на организм человека, как кокаин или морфий». Кат и табак на рынках Йемена – товары востребованные. Для коренных йеменцев они – «чуть ли не предмет первой необходимости». Женщины, что интересно, «нисколько не отстают в этом отношении от мужчин». Даже 5-6-летние девчонки жуют кат, курят и кладут под язык какой-то нюхательный табак. Во время путешествия по стране с кинодокументалистом Владимиром Адольфовичем Шнейдеровым и оператором Ильей Моисеевичем Толчаном, свидетельствует К. Хакимов, он «наблюдали это повсеместно». Особенно запомнились сценки торговли катом на рынке в местечке Сук-эль-Хамис, что неподалеку от Сана’а’. Названо оно так было потому, объясняет К. Хакимов, что каждый четверг там проходили ярмарки («йвм-ал-хамис» в переводе с арабского языка значит «четверг») (73).
О столице Йемена, Сана’а’, К. Хакимов отзывается как о городе с высокими красивыми домами и «узенькими, как щель, улицами». Упоминает о «шумном, крикливом и пестром базаре», и о воротах Баб-эль-Йаман (Вратах Йемена), входе в Старый город.
Ходейду именует главными морскими торговыми воротами Йемена. Сообщает, что когда он прибыл туда с кинодокументалистами (на паруснике, из Мохи), то у въезда в город их встречал почетный караул, проследовавший вместе с ними до ворот советской торговой фирмы.
Во время пребывания в Ходейде, как следует из воспоминаний К. Хакимова, к нему обращался сын имама Йемена, принц Сайф ал-Ислам Мухаммад, тогдашний губернатор Тихамы, с просьбой оказать помощь в установлении электрического освещения в его дворце. Принц полагал, что раз кинооператор умеет пользоваться такой сложной техникой, как камера, то он – мастер на все руки. И с таким делом, как проводка электричества, справится легко. Как бы то ни было, повествует об этом эпизоде их командировки в «Счастливую Аравию» в своей книге «Эль-Йемен» В. Шнейдеров, но они с оператором вынуждены были этим заняться (74). Из материалов, требовавшихся для выполнения работы, не имелось практически ничего. В ход пошло все, что хоть как-то могло сгодиться, – шкив от водокачки, к примеру. Проводку из-за отсутствия изоляторов, «крепили на гвоздях», обвитых «шелковыми нитками», взятыми у принцессы, увлекавшейся рукоделием. Вместо изоляционной ленты использовали медицинский пластырь. Трудились день и ночь, не покладая рук. И самодельный движок-установку, первый, кстати, в Ходейде, собрали и запустили. Обитатели дворца были в восторге. Чуть позже прибыла из-за границы и выписанная принцем настоящая электроустановка. Тогда Шнейдеров с Толчаном смонтировали и ее. Происходило все это, заметим, в 1929 г.