Йога - сила духа. Книга 2

Раджниш Бхагаван Шри

Патанджали говорит, что у тех, кто посвятил себя вайрагье и абхьясе, иссякает разум. Они впервые обретают свое предназначение, становясь тем, кем всегда стремились стать.

Глава 8. ОСТАНОВКА

Первый вопрос:

Патанджали подчеркнул необходимость отречения от желаний, и, тем самым, отказа от чувств и привязанности для того, кто ищет способы самопознания. Придет ли это отречение в начале или в самом конце пути?

Начало и конец не разные вещи. Начало всегда означает конец, и поэтому не следует

разделять их, не следует применять к ним категории дуализма. Если вы хотите обрести молчание в самом конце, вы должны молчать с самого начала. В начале ваше молчание будет безмолвием семени, в конце оно уподобится безмолвию дерева. Но в самом начале дерево скрыто в семени, и поэтому начало есть само семя.

Какой бы ни была конечная цель, она должна быть скрыта здесь и сегодня, в вашей душе, в самом начале. Не имея цели в самом начале, вы не достигните ее в конце. Различие, естественно, сохраняется: если в начале эта цель бесконечно мала, как семя, в конце она бесконечно велика, как цветущее дерево. Возможно, вы не сможете осознать ее, пока она заключена в семени, но она внутри него, осознали вы это или нет. Таким образом, когда Патанджали говорит о необходимости отречься от чувств и привязанности в самом начале пути, он не упоминает о том, что эта необходимости отпадет в самом конце.

Но если отказ от чувств потребует немалых усилий в начале пути, в конце он будет естественным и непроизвольным. Если осознать это в самом начале пути, то в конце, необходимость такого осознания отпадает. Отречение от желаний и чувств станет вашей естественной потребностью.

В начале следует заняться тренировкой, которая поможет вам вступить в борьбу с вашим прошлым, с моделью ваших прошлых привязанностей, объявить бой прошлому. В конце, когда сражение затихнет, все противоречия сгладятся и выбор потеряет смысл. Когда улягутся страсти и улетучатся мечты, ваша внутренняя сущность узнает новое рождение.

Но помните, какой бы ни была цель, необходима серьезная тренировка для ее достижения. Первый шаг всегда последний. Если первый шаг сделан в верном направлении, можно делать второй шаг. Если вы не сделали первого шага, вы потеряли все.

Помните об этом, попытайтесь глубоко осознать, что многие высказывания Патанджали заключают в себе пессимистическую мысль о возможности конца. В его понимании, ненасилие есть конец, когда человек, исполненный сострадания и любви, отрекается от жестокости, перестает творить насилие. Любовь и ненасилие — это конец. И Патанджали рекомендует культивировать в душе эти ценные качества с самого начала.

Цель должна находиться в поле вашего зрения с самого начала. Первый шаг вашего путешествия должен быть посвящен единственной цели, направлен на цель, сделан в направлении цели. Она не может быть в начале абсолютной целью, и Патанджали не утверждает этого. Вы не можете не испытывать абсолютно никакой привязанности, но можете попытаться достичь этого. И вам поможет сама попытка.

Вы будете пытаться много раз, и вы будете снова и снова привязываться. Ваш разум обладает свойством привязываться, не испытывая чувства привязанности. Модель ваших чувств бессознательна, но, совершая усилие, сознательное усилие, вы постепенно обретаете сознательность. Но если вы начинаете испытывать страдание, вызванное вашими чувствами, ваши усилия будут лишними, ибо никто не хочет быть настолько несчастным, никто не хочет быть таким несчастным.

Мы несчастны оттого, что не знаем, что делаем, но каждый человек страстно стремится к счастью. Никто из нас не стремится к несчастью, но каждый ощущает его, ибо мы не знаем, что делаем. В наших желаниях мы можем двигаться по направлению к счастью, но модель нашего мышления такова, что мы в действительности движемся к несчастью. С первых дней жизни ребенку внушают неправильный способ мышления, неверный подход к жизни. Это делают люди, окружающие его. Это плохие люди, которые никогда не станут другими, которые не способны стать другими.

Когда ребенок появляется на свет, в его сознании нет определенной модели восприятия. В нем живо страстное стремление к счастью, но он не знает, как его достичь, как обрести счастье. Он знает определенно только то, что должен обрести счастье. Он будет бороться всю свою жизнь. Но ему не известны средства и способы, с помощью которых он мог бы его достичь. Ему известно, где он мог бы его найти, куда он мог бы отправиться, чтобы найти его. Общество хочет научить его, как найти счастье, но оно учит его неправильно.

Ребенок хочет счастья, но мы не знаем, как научить его быть счастливым, ибо все то, чему мы учим его, приводит его на путь несчастья.

Например, мы учим доброте. Мы учим: не делать некоторые вещи и делать определенные вещи, не задумываясь о том, естественно это или неестественно то. Мы говорим: "Сделай это, не делай того". Наше "добро" может быть неестественным — и если то, чему мы учим, неестественно, мы создаем модель несчастья.

Например, ребенок плачет, он чем-то раздражен, и мы говорим ему: "Капризничать нехорошо".

Но гнев ребенка — естественное состояние, и когда мы говорим ему: "Нехорошо сердиться и впадать в гнев", мы не уничтожаем гнев, мы просто учим ребенка подавлению. Это делает его несчастным, так как любые подавляемые чувства действуют на психику ребенка как яд. Он проникает в химическую структуру тела, он токсичен, и если мы будем непрерывно поучать ребенка: "Не сердись, не впадай в гнев", мы научим его отравлять свой собственный организм.

Единственное, чему мы не учим его: не гневаться. Мы просто учим его, подавлять гнев. И мы можем заставить его это сделать, поскольку он находится в зависимости от нас. Он беззащитен и поэтому слушается нас. Если мы скажем ему: "Не плачь", он начнет улыбаться. Но это будет фальшивая улыбка. Даже если в его душе все будет кипеть от гнева, он будет улыбаться. Мы превращаем маленького ребенка в лицемера. Он становится лживым и раздвоенным. Он знает, что он фальшиво улыбается, когда в душе его все кипит от искреннего гнева, но он подавляет в себе все искреннее, давая выход всему фальшивому. Душа его раздваивается. Это раздвоение постепенно углубляется, и каждый раз, когда он улыбается, он улыбается фальшивой улыбкой.

И если он не знает, что такое подлинный гнев, значит, он не знает ничего, ибо это знание исключает все подлинное. Он не находит способа выражения для своей любви, он не находит формы выражения для своего экстаза, он боится подлинных чувств. Если вы отрицаете часть подлинного, значит, вы отрицаете все подлинное, поскольку подлинное неделимо, и ребенок не способен разделять.

Несомненно одно: ребенок понял, что его не принимают. Его не хотят принять таким, какой он есть. Все подлинное отвратительно. И это вынуждает его быть фальшивым. Это заставляет его пользоваться фальшивыми масками, надевать искусственные личины. Как только он научится этому, его жизнь войдет в ложное измерение. Все ложное оборачивается несчастьем, все фальшивое не приносит счастья. Только подлинное, аутентично; подлинное подарит вам экстаз, высшие эмоции жизни — радости, любви, медитации, множество других радостей.

Каждый из вас воспитывался по этому образцу, и поэтому все вы стремитесь к счастью, однако все, что вы делаете, приносит несчастье.

Чтобы приблизиться к счастью, необходимо, во-первых, принять самого себя, но общество не учит вас приятию. Оно учит вас самообвинению, внушает чувство собственной вины, отсекая все другие чувства. Оно калечит вас, а искалеченный человек не способен достичь своей цели. Мы — все до одного — искалеченные люди.

Привязанность делает ребенка несчастным, однако с первых дней жизни его учат привязанности. Мать говорит ребенку: "Люби меня, я твоя мать". Отец говорит ребенку: "Люби меня, я твой отец" — как будто бы мать или отец могут автоматически стать любимыми.