You're my downfall
Шрифт:
– У нас семья, Анастейша! Ты не можешь просто взять и разорвать это!
– Теодор вырос, Майкл. А София еще слишком мала, чтобы понимать что-то. Я не отбираю ее у тебя, ни за что. Ты ей необходим, ты замечательный отец.
– Ты не любишь меня?
– он хватает меня за запястья, заставляя смотреть в глаза. В моих - сталь, уверенность в своем решении, спокойствие. В глазах мужа - ужас, паника, страх. Но я так больше не могу.
– Я не могу сказать, что не люблю тебя, Майкл. Но с твоей стороны - уже не любовь, давно не любовь. И далеко не любовь, - стаскиваю
– Ана, детка, я… – он проводит пальцами по следам, и я сглатываю, зажмурившись. Мне не больно, мне просто страшно, что будет снова больно. И это ужасно, я не доверяю ему.
– Это был последний раз, Майкл. Я больше не желаю слышать оправданий.
– Дай мне шанс!
– как по сценарию, Майкл опускается передо мной на колени, припадая головой к животу. Не впервые, но в этот раз не сработает.
– Пожалуйста, Анастейша, пожалуйста… Я не смогу без тебя, Ана…
– Майкл, отпусти меня, - говорю одно, а руки делают абсолютно другое: поглаживаю его по голове, удерживая на месте.
Боже, пожалуйста, дай мне сил. Еще немного. Я выдержу.
– Ты моя, Ана.
Момент: “сейчас или никогда”. Ложь во спасение. Я не могу сказать, что я не люблю Майкла, или никогда не любила. Я до сих пор готова на многое ради него… Но я должна оттолкнуть его, иначе я никогда не выберусь.
– Я никогда не была твоей, в этом ты был безгранично прав. Прости.
Всхлипываю, но не позволяю себе слез.
Майкл поднимается с пола, всем своим видом показывая, что ждет извинений. В его глазах гнев, на лице заходили желваки, и я снова вцепилась в часы.
– Все из-за Грея, не так ли? Потекла, по старой памяти? Когда он наиграется с тобой, если вообще обратит внимание - сообщи. Но не обещаю, что приму тебя назад.
Развернувшись, он выходит из моего кабинета с гордо поднятой головой, громко хлопнув дверью.
Я только что рассталась с мужем. С человеком, с которым прожила целую жизнь, и, не смотря на боль во всем теле, даже не могу припомнить ничего плохого.
Майкл замечательный. Он спас мне жизнь. С ним научился ходить наш сын, которому ставили диагноз. С ним мы гуляли под проливным дождем, а потом он сделал мне предложение, уже второе; первое он выпалил, когда Теодор ткнул своим крохотным пальчиком в его щеку и громко заявил: “папа!”. Он помог похоронить мне маму, самого родного мне человека, которая боролась со своей проклятой болезнью чуть ли не десять лет. С ним я проводила чудесные ночи и восхитительные дни. С ним мы потерпели семь выкидышей, не считая Оуэна, и он всегда был рядом, чтобы утешить. Я была с ним, когда в автоаварии погиб его отец, его самый родной человек.
Между нами было столько всего, что я просто не могу в это поверить.
Скатываюсь по стенке на пол и обнимаю колени, уже не пытаясь подавить рыданий.
Сколько раз он бросал меня. После пятого выкидыша, очередного ЭКО, когда я была в отчаянии и чуть ли не на грани суицида, он развлекался с моей подругой. Когда мы полетели отдыхать с Трэвисами на неделю, а он уехал через сутки, и я чертовски уверена, что не из-за работы, а из-за чего-то другого. Сколько раз я получала по лицу или куда-либо еще за необоснованную ревность, или просто за
Сколько раз он пытался подавить меня как личность, как недавно, отчаянно желая создать идеал своей юности. Сколько он перебил посуды, если я говорила что-то “не то” ему. Сколько раз он пытался выставить меня идиоткой при своих друзьях и знакомых. Сколько раз он позволял себе отвешивать Тедди подзатыльники, просто игнорируя мои протесты. Не было большой беды, что у сына не клеилось с историей, но Майкл так не считал.
И это он не вызвал скорую, сказав, что я драматизирую. Драматизирую с кровотечением на восьмом месяце. Не только я виновата в смерти сына.
Прихожу в себя через несколько часов, обнаружив себя на кушетке. Уснула, обессилев. На полу рядом разрывается телефон, и я медленно подхватываю его, не глядя отвечая.
– Алло?
– Привет, мам, - в трубке усталый голос сына, и мое сердце сжимается. Боже, как же я хочу, чтобы его поскорее выписали. – Мне звонил Эп… отец. Он сказал, вы разводитесь.
– Это не телефонный разговор, дорогой. Я приеду к тебе на днях, и мы…
– Это правда?
– Да, Теодор, это правда.
– Я бы сказал, что рад, но это, почему-то, не так, - сын глубоко вздыхает, и я отчаянно желаю обнять его. Мне так нужен мой умный и ответственный мальчик, позволяющий играть с ним, если мне плохо. Мне должно быть стыдно за это, но это далеко не так.
– Я обязательно тебе все расскажу, лишь дай мне время.
– Позвони мне позже, ладно?
– Я люблю тебя, Теодор. Люблю как твоего отца…
– Мам?..
Резко распахиваю глаза, осознавая, что только что ляпнула. Вот черт.
Быстро сбрасываю, жутко злясь сама на себя. Анастейша, идиотка!
В глазах домработницы неприкрытая жалость, которая совершенно мне не нужна сегодня. Женщина убирает в шкаф крохотные вещи моей девочки, всем видом показывая, как она переживает. Оглядываю детскую, злясь на Майкла, что он не предупредил, что возьмет Софи с собой. С другой стороны, я вымотана, он видел это, и с его стороны это проявление заботы…
– Он хоть сказал, надолго он сегодня в офисе или нет?
– Нет, простите. Он был так взвинчен, зол, что я просто побоялась уточнять.
Не смотря ни на что, я уверена в нем. Он обожает нашу малышку, и он не настолько глуп, чтобы как-то исчезать вместе с ней. Я могу быть какой угодно тряпкой, но если дело касается моего ребенка – я могу и убить. И я не думаю, что я преувеличиваю. Еще когда Тедди ходил в сад, его обидел мальчик старшего возраста, уже из школы. Я выследила его мамашу и оттаскала ее за волосы, наглядно показывая, как ее выродку не стоит поступать больше с моим сыном. Помогло.
***
Даже не поправляя на себе макияж, не сменив домашнюю одежду на что-то более приличное, я поднимаюсь на несколько этажей выше и сразу же прохожу в хозяйскую спальню. Охрана абсолютно не обращает на меня внимания, я буквально веду себя как дома.