Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара
Шрифт:
«Через несколько недель после выступления Гитлера, речь которого произвела на меня сильное впечатление, друзья уговорили меня сходить на манифестацию во Дворце спорта. Там выступал берлинский гауляйтер Геббельс. Сравнить нельзя с Гитлером, совершенно иное впечатление: фразы, из которых каждая поставлена на выигрышное место и четко сформулирована, бушующая толпа, обуреваемая все более фанатичными взрывами восторга и ненависти, адский котел выпущенных на свободу страстей, сравнимых лишь с теми, какие мне доводилось испытывать ночами шестидневной регаты. Все это внушало мне отвращение. Положительный настрой, в котором я находился под воздействием речей Гитлера, стал проходить, если вообще не пропал.
Дворец спорта опустел, толпа медленно текла вниз по Потсдамштрассе. Исполнившись отваги под воздействием
30
Альберт Шпеер. Воспоминания. С. 50.
Что тут еще сказать! Осуществился мгновенный переход от скептицизма и неприятия к сопричастности и поддержке. Получается, что даже кратковременное пребывание в «ритме толпы» способно оказать сильнейшее воздействие. Возможно, кому-то данный постулат покажется спорным. Возможно также, что больше, чем Геббельса, «благодарить» за успехи НСДАП следует тогдашнее правительство с его непоследовательной политикой. Возможно. Факт остается фактом: число сторонников партии постоянно возрастало.
Гитлер был необыкновенно доволен. Он постарался по достоинству оценить труды своего гауляйтера, отдав ему вожделенный пост руководителя пропаганды, который до сего момента занимал Грегор Штрассер. Впоследствии, когда Третьему рейху останется жить буквально несколько дней, Геббельс вспомнит эти дни в разговоре с фюрером. С горьким удовлетворением он отметит, что Гитлер явно не в полной мере осознавал, какой замечательный пропагандист мог бы сопровождать партию буквально с первых ее шагов:
«Он (Гитлер) сказал мне, например, что, конечно, поставил бы меня во главе всей партийной пропаганды с превеликим удовольствием еще в 1922 году, если бы знал меня тогда; но тогда он просто не имел представления о моем существовании. Поэтому глупо было бы и спрашивать, почему я не руковожу партийной пропагандой с 1922 года. Человека можно познать, только общаясь с ним» [31] .
Цель достигнута. А что дальше?
31
Записи от 31 марта 1945 года. И. Геббельс. Последние записи. Смоленск, 1993. С. 355.
Моя партия – моя церковь.
С 9 января 1929 года новый глава стал выполнять свои обязанности на посту имперского руководителя пропаганды в системе имперского руководства НСДАП [32] . Переехав по адресу: Постшлитцфах, 80, где, собственно, и располагалось Ведомство имперского руководства пропагандой, Геббельс со всем пылом взялся за «воплощение воли фюрера в самых различных вопросах».
32
Имперское руководство НСДАП (Reichleitung der NSDAP) – центральный аппарат НСДАП. В разное время наиболее важными его составными частями являлись Политическая организация, а затем Партийная канцелярия. Имперское руководство состояло
Спустя 4 года, когда он станет министром, большинство функций ведомства будет передано министерству пропаганды, а центральное ведомство в системе Имперского руководства НСДАП превратится в дублирующую региональную службу пропаганды и станет служить местом ссылки для неудобных партийных функционеров. Однако даже в таком «урезанном» виде оно будет поражать воображение обилием поставленных перед ним задач. Что уж говорить о том времени, когда министерства еще не было и в помине? Геббельсу приходилось рассматривать вопросы, зачастую не только не связанные между собой, но и вообще имеющие мало отношения к информационной политике. Вот лишь некоторые из функций, осуществлявшихся ведомством:
1) единое руководство пропагандой всех подразделений и присоединенных формирований НСДАП;
2) руководство транспортным отделом с государственным автопоездом «Германия» и вспомогательным поездом «Бавария», которые использовались для проведения крупномасштабных пропагандистских мероприятий;
3) руководство Главным управлением печатной пропаганды, занимавшимся технической обработкой пропагандистских материалов и отправкой их в национал-социалистическую и другую прессу;
4) организация выставок и ярмарок;
5) контроль за деятельностью партии в отношении пропаганды:
а) управление активной пропагандой с целым рядом дополнительных служб;
6) управление делами кино;
в) управление радиовещанием;
г) управление культурой [33] ;
д) координация работ партийных и государственных органов.
Этот период жизни Геббельса, как и последующие, характеризовался колоссальной загруженностью на работе. Утонув в рутине, он, однако, не забывал реализовывать свои карьерные амбиции, действуя жестко и без сантиментов.
33
Под управлением понимались самые разные вещи, в частности, художественное оформление различных мероприятий, отбор музыкальных и поэтических произведений для использования на манифестациях, составление программ партийных мероприятий, решение вопросов, связанных с архитектурой, и т. д.
Не прошло и года, как судьба вновь столкнула его с окончательно впавшими в немилость братьями Штрассерами. Произошло это при довольно драматичных обстоятельствах. Именно Геббельсу было суждено сыграть одну из ключевых ролей в процессе выведения из игры ставших неудобными бывших соратников.
Началось все с того, что внештатных работников, находившихся в подчинении у Отто Штрассера, стали под разными предлогами исключать из партии. Политический конфликт между Гитлером и Штрассерами назрел давно. Пока, правда, Гитлер сыпал угрозами, не предпринимая каких-то официальных действий. Так долго продолжаться не могло. Штрассер ожидал, что рано или поздно последует официальное заявление о разрыве. Возможно, это будет открытое письмо на страницах газет или еще что-то в этом роде. Время шло. Исключения из партии продолжались. Настала очередь особо ценного сотрудника Штрассера – Рихарда Шапке. Обладая незаурядным журналистским талантом, Шапке не раз позволял себе статьи, где с особой язвительностью отзывался о методах работы Гитлера. Очередная статья спровоцировала исключение Шапке из партии. Штрассер заявил о своей солидарности с соратником и призвал Геббельса провести в Берлине конференцию партийных работников.
Не вполне ясно, на что Штрассер при этом рассчитывал, но, к его огромному удивлению, Геббельс согласился. Второго июля, в назначенный день, Штрассер попытался войти в здание, где намечалась конференция. Дорогу ему преградили шестеро эсэсовцев. Штрассеру был задан вопрос, является ли он жителем данного политического округа, и если нет, то что он делает на партийном собрании, которое не имеет к нему никакого отношения? Напрасно Штрассер кричал, что собрание проводится по его инициативе. Ни он, ни его сторонники так и не попали внутрь здания. Ему оставалось лишь рассуждать о трусости и подлости Геббельса, не имея возможности что бы то ни было предпринять.