Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Она и воткнулась, - стал объяснять Фридрих, - просто сразу сломалась. Это же не металл, а какая-то пластмасса. Обломок прошёл между кожей головы и черепом, разрывая сосуды. Сосудов там много. Отсюда и столько крови.
Они сидели всё за тем же обеденным столом, отдыхая после суматохи. Медбригада уже сделала всё необходимое, и улетела на своём смешном вертолётике.
Власов чувствовал себя как-то странно. С одной стороны, скверное происшествие завершилось неожиданно удачно, и это радовало. С другой - он потерял на этой истории немало времени: он-то собирался получить информацию и вежливо откланяться ещё засветло... Проклятье! Гельман!
Помимо изучения
Галерейщик обрадовался звонку, но тут же, в своей нахальной манере, заявил, что, мол, и не сомневался, что Власов позвонит.
– Давайте встретимся и побеседуем, - продолжал он, не дав Фридриху вставить и слова.
– Ээ... скажем, завтра. Завтра у меня как раз будет время.
– Сегодня вечером, - ответил Власов тоном, не допускающим возражений. Во-первых, он и в самом хотел разобраться с галерейщиком и его намеками поскорее. Во-вторых, стоило проверить, насколько сильно сам Гельман заинтересован в этой встрече.
– Ээ... ммм... вообще-то сегодняшний день у меня уже весь расписан, но...
– Я здесь тоже не на прогулке, - заметил Фридрих.
– Напоминаю - это вы искали встречи со мной, а не наоборот. Так что, или вы согласны на...
– Хорошо-хорошо, - заторопился Гельман.
– Я посмотрю, что... Я отменю все лишнее. Сегодня, ну, скажем, в шесть часов вас устроит?
Скверное время, подумал Фридрих, не увязнуть бы в пробках. Впрочем, позже будет еще хуже, а переносить встречу совсем уж на ночь не хотелось.
– Ладно, - согласился он.
– Вот и замечательно. Тогда подъезжайте в "Аркадию"... вам ведь дали клубную карточку? Десятипроцентная скидка, кстати...
– Почему именно в "Аркадию"?
– насторожился Фридрих.
– Ну... кухня приличная, и дорогу уже знаете... карточка, опять же... Вы не волнуйтесь, - добавил Гельман со смешком, - сегодня там не будет никаких негров, я гарантирую! Или вы хотите предложить другое место?
Власов прикинул варианты. Никаких "жучков" в "Аркадии" ему не навешали, это он, разумеется, проверил первым делом. Но место все равно подозрительное. С другой стороны, если Гельман хочет записать разговор (и передать кому-либо запись) - он сделает это, куда бы Власов его ни привел. Не обыскивать же его, раздевая догола, в самом деле (Фридрих скривился при этой мысли). Может ли быть так, что разговоры в "Аркадии" пишутся, но Гельман об этом не знает? Это вряд ли, на страдающего излишком наивности он не похож. Тогда, возможно, в "Аркадии" готовится какая-то провокация? Тоже не очень вероятно - в конце концов, Гельман не мог знать точно, что Власов ему позвонит, и тем более не был готов к встрече в этот вечер. К тому же он вроде бы не исключает возможности встретиться и в другом месте по выбору Фридриха, хотя по тону ясно, что ему бы этого не хотелось... А может быть, все гораздо проще? Галерейщик не пытается заманить его в некую ловушку, а как раз наоборот - боится попасть в ловушку сам? И "Аркадия" представляется ему наиболее безопасным местом для переговоров - безопасным для него самого...
– Мы сможем там поговорить без помех?
– осведомился Власов, выделив голосом последнее слово.
– Да, - ответил Гельман с явным облегчением.
– Да, конечно. Я гарантирую.
– Гарантируйте тогда заодно, что отключите все свои целленхёреры на время разговора. И отложите любые акции, из-за которых вас могут забрать прямо в середине беседы.
В трубке вновь раздался смешок, а затем Гельман еще раз заверил, что разговору ничто не помешает. Ну что ж, подумал Фридрих. Можно, конечно, поступить так, как он делал обычно - усадить собеседника в машину и общаться с ним, катаясь по городу. Но в этом случае Гельман наверняка будет на нервах, а для пользы дела, пожалуй, будет лучше позволить ему расслабиться... иначе он, чего доброго, так и будет тараторить на посторонние темы, не решаясь перейти к главному. К тому же хорошая кухня - это все-таки действительно хорошая кухня. Власов не был гурманом, но если можно совместить еду и дело и не тратить на нее время отдельно - отчего бы так и не сделать. И Фридрих дал согласие.
И вот теперь злосчастное происшествие с госпожой Порциг полностью отвлекло его от этой встречи. На которую - Власов посмотрел на часы - он, разумеется, уже категорически не успевал. Не успевал даже в том случае, если бы выехал прямо сейчас - а разговор с профессором все же следовало довести до конца. Что ж, придется передоговариваться на другое время. Извинившись перед Порцигом, Фридрих вытащил из кармана трубку и вышел в коридор. Мелькнула мысль: а что, если Гельман уже исполнил свое обещание и отключил свои целленхёреры? Впрочем, вряд ли он сделал это, не дождавшись Власова...
Гельман отозвался со второго гудка. Без лишних слов Фридрих сообщил ему, что, в силу внезапно возникших обстоятельств, прибыть на встречу не сможет. Извиняться перед неприятным субъектом не хотелось, поэтому Власов избрал нейтральную формулировку: "Я сожалею" - что получилось вполне на американский манер.
– Очень жаль, - откликнулся и Гельман.
– Я ведь с самого начала предлагал завтра...
– Давайте так и сделаем. И лучше в первой половине дня.
– Может быть, вечером?
– Если вы действительно хотите поведать мне что-то существенное, то чем скорее это произойдет, тем лучше, - произнес Власов тоном терпеливого учителя.
– Ну хорошо, хорошо. Давайте в одиннадцать утра. Там же. Вас это устроит?
– Да. Значит, до завтра, - палец Фридриха уже лег на кнопку отбоя, но в трубке вдруг раздалось почти жалобное:
– Фридрих Андреевич!
– Да?
– Я понимаю, вы не станете рассказывать мне про эти ваши "чрезвычайные обстоятельства"... но...
– галерейщик беспомощно замолк, явно не зная, как пообтекаемее сформулировать мысль.
А ведь он боится, понял Фридрих. И здорово боится. Сейчас он, очевидно, хочет получить намек, что "обстоятельства" никак не угрожают ему лично...
– Правильно понимаете, - констатировал Власов вслух.
– Вас эти обстоятельства не касаются. До свиданья.
Убрав целленхёрер, он вернулся в столовую и сел на прежнее место рядом с профессором. Устраиваясь поудобнее, почувствовал, что что-то мешается в левом брючном кармане. Власов запустил туда руку и вытащил пресловутое ожерелье: видимо, он его туда машинально сунул, чтобы оно не потерялось в суматохе. Красные камни сверкнули, как птичьи глаза.