Юбер аллес (бета-версия)

Нестеренко Юрий Леонидович

– Хитрость какая... А, кстати, от кого подарочек-то? А то неудобно.

– Можно сказать, что в настоящий момент я неофициально представляю круги, близкие к руководству НСДАП, - неопределённо сказал гость.

– И кое-что ещё, и кое-что другое, - русский диктатор шутливо погрозил собеседнику пальцем.
– Уж сколько я тебя знаю, Виктор: у тебя всегда есть что-то ещё в кармане... Ну, ну, не будем суетиться. Понадобится - скажешь.

– Непременно, - улыбнулся гость.
– Ну, давайте за встречу. Я её ждал три дня, - добавил он уже без улыбки.

– Всего-то?
– удивился господин Первый Секретарь.
– Непорядок. В следующий

раз прослежу, чтобы раньше чем через неделю тебя ко мне не пущали. А то - ну что это: прилетел, улетел... Надо же и по Москве погулять. У вас в Эстляндии скукотища, а в Москве - лепота. Живи, дыши! Нет, нельзя так сразу - бац, и к делам. Да к тому же и слухи идут нехорошие, будто есть один такой коммерсант, что к Верховному дверь ногой открывает... Лишнее это всё, лишнее. Меня и так на части рвут - за одну ногу ваши, за другую наши. А за то, что между ног, западники тянут. Хорошо хоть у меня те места дублёные... хе-хе, - старик потешно приподнял седую бровь и орлом оглядел окружающее пространство.

Так называемый "малый кабинет" производил на непривычного человека странноватое впечатление: узкий, неудобный, весь заставленный мебелью - на небольшом пространстве умещался письменный стол, два кресла, два диванчика разной длины, небольшой журнальный столик, несколько стульев с гнутыми ножками и два массивных шкафа со стеклянными дверцами. При этом сам хозяин кабинета предпочитал во всех случаях либо стоять, либо лежать, но не сидеть. Книги он читал, облокотившись на специальный пюпитр - на котором, впрочем, хорошо помещался и нотицблок.

Отвращение к сидячему образу жизни Сергей Альфредович заработал в молодости - когда товарищи по партии, недовольные слишком быстрым возвышением господина Мосюка (он тогда как раз выдвигался в депутаты от областной первички), подложили ему под обивку кресла плоскую противопехотную мину, срабатывающую на отжим. Мина должна была взорваться, когда он встанет - и превратить всю нижнюю часть туловища Сергея Альфредовича в фарш. Молодой кандидат в депутаты, однако, почувствовав под собой чужеродный предмет, заподозрил неладное. Более того, у него хватило ума или профессионализма - Мосюк по военной профессии был минёром - не вскакивать с кресла. Как потом пошучивали соратники, Сергей Альфредович задницей почуял, на что сел. У Мосюка это место всегда было чрезвычайно чувствительным... Как бы то ни было, он неподвижно просидел на этом кресле шесть часов, пока мину не обезвредили. С тех самых пор в быту Сергей Альфредович обходился пюпитром и диваном. Впрочем, от спецмашины со стоячим сиденьем - такое ему предлагали - Первый решительно отказался: Мосюк терпеть не мог оригинальничанья. И экстравагантных жестов не позволял никому. Даже себе.

Что касается мебели, то она находилась в кабинете отнюдь не для удобства посетителей - скорее наоборот. Во всяком случае, быстро перемещаться по кабинету было совершенно невозможно: всё мешалось под ногами. Поговаривали, что это сделано специально, на случай появления каких-нибудь нежеланных гостей. Шептались и о том, что якобы внутри этих креслиц и стульев можно найти нетривиальную начинку. Аксючиц в это не очень верил - но и не удивился бы, если вдруг это оказалось правдой...

– Ну так что, за встречу пьём?
– усмехнулся Мосюк, осторожно поднимая бокал.
– Смотри, отравишь меня своими пептидами.

– Тогда с меня снимут голову, - вздохнул гость.

– Брешешь, Виктор. Ты ещё меня переживёшь, на моей могилке качучу спляшешь, - тяжело вздохнул Верховный Правитель Российской Республики, опрокидывая в рот содержимое рюмки.
– Хм-м. Не настоящий, конечно, но ничего так. Наши олухи, небось, и такого не могут.

– При наличии точного описания технологии изготовление не проблема. Если позволите, я оставлю вам вот это, - гость извлёк из нагрудного кармашка пиджака маленький блестящий диск и положил на стол.
– Здесь рецептура и технология производства. Только скажите своим людям, чтобы они не пытались её совершенствовать. А то - точно отравитесь.

– Намёк понял, - Мосюк отпил ещё полглотка, пошевелил подбородком, раскатывая вино во рту.
– Любит наш брат русак того-с... нахимичить. Блоху подковать. А то, что блоха прыгать больше не будет - так об этом не думаем. Есть в нас это, есть. Воспитывали вы нас, воспитывали - а всё никак... Я вот, знаете ли, тоже. Давлю уж, давлю в себе русака - а он всё выпрыгивает... Ну что ты будешь делать... уж такие мы уродились. Ergo, bibamus!
– предсказуемо закончил он и выпил.

Собеседник едва заметно поморщился. Он-то знал, что Сергей Альфредович, при всей его подчёркнутой русковатости, вряд ли может похвастаться хотя бы каплей русской крови в жилах - зато там хватало крови украинской, польской, шведской и даже шотландской: один из предков российского диктатора был полковником британской армии. Не то чтобы Сергей Альфредович этого стыдился (судя по всему, это глупое чувство его не беспокоило никогда), но разговоры на эти темы считал неуместными. Людей же, ведущих неуместные разговоры, господин Мосюк сильно недолюбливал.

Впрочем, сейчас всё это было неактуально. В настоящий момент перед ним, Виктором Аксючицем, независимым эстонским коммерсантом и заодно доверенным лицом неких неафиширующих себя сил, стоит конкретная проблема, которую надо решить. И решить положительно: в ином случае с него действительно снимут голову.

– Сергей Альфредович, давайте о делах, - вздохнул Виктор.
– Я, собственно, хотел поговорить о некоторых моментах предстоящего визита...

– Помню, помню. Этого, как его... Клауса... хитлеровца который.

– Взгляды господина Ламберта не имеют ничего общего с хитлеровскими, - покачал головой Виктор.
– Я бы назвал их радикально-патриотическими.

– Ну, я вот тоже патриот, - Мосюк повертел в руках бокал, - и что? Мне на этого вашего Ламберта бросаться с кулачками? Хотя я-то не брошусь, я человек старый. И, того-с, культурный. Что бы там ни говорил про нашу культуру этот ваш господинчик.

– Господин Клаус Ламберт никогда не позволял себе неуважительно отзываться о русской культуре, - отрезал Аксючиц.

– А кто произносил речь в Райхстаге насчёт славянской заразы?
– прищурился Мосюк.

– Вы же знаете, что эти слова были приписаны ему западными газетчиками, - раздражённо ответил Аксючиц.

– А мне сорока на хвосте принесла, - зло сказал Мосюк, - кое-что другое. Господин Ламберт неоднократно заявлял, в том числе публично, что Россия - источник наркотиков, преступников и нелегальных эмигрантов. Он же в частных разговорах называл славян полуарийцами. Он же выражал мнение, что прозрачная граница с Райхом является источником проблем для Германии. Он же неоднократно позволял себе насмешки над российской государственной символикой, в том числе публичные.
– Из речи Мосюка куда-то пропало ёрничанье, исчезли прибауточки, голос стал сухим и резким, а формулировки точными.