Юбер аллес (бета-версия)
Шрифт:
– Вернемся к практическим вопросам, - сказал Фридрих.
– Что делать, когда мне снова позвонит Спаде?
– Ну, в принципе мы могли бы поставить ваш телефон на прослушивание...
– произнес ротмистр, все своим видом давая понять, что не особо надеется на согласие.
– Это исключено, - не обманул его ожиданий Власов.
– Тогда вот что. Сейчас дойдем до фургона, и я дам вам еще один аппарат. По сути, обычный целленхёрер, ну, с некоторыми дополнительными функциями. Под расписку, вы уж не обижайтесь - отчетность... Когда наш объект
– Надеюсь, в число "дополнительных функций" не входит отслеживание местонахождения аппарата или несанкционированная передача?
– с вежливой улыбкой осведомился Фридрих.
– Это несложно проверить, вы ведь понимаете.
– Ну разумеется, херр оберст. Когда он включен, его можно отследить, как обычный целленхёрер, но когда выключен - никаких сюрпризов. Мы ведь делаем общее дело, к чему недоверие между союзниками?
– А что мне сказать Спаде? О Грязнове и о выкупе.
Ротмистр на краткое время задумался.
– Полагаю, о Грязнове надо сказать правду - ну, без подробностей, конечно, которые вы не могли бы знать, - ротмистр переглянулся с Никоновым, проверяя, не будет ли у того возражений. Но майор лишь молча кивнул.
– О выкупе - что деньги будут к назначенному им сроку.
– Хорошо, - согласился Фридрих.
Хотя на самом деле хорошего во всем происходящем было немного.
Kapitel 47. 15 февраля, пятница, утро. Санкт-Петербург, улица Платона Павлова, 28
С утра Фридрих проснулся бодрым и полным сил; направляясь в душ, с неловкостью вспомнил, что ночью по дороге домой все же задремал в никоновской машине. Впрочем, говорить все равно было не о чем - операция, успешная для крипо, для них двоих провалена... Однако теперь, по прошествии шести с лишним часов, есть смысл вновь перемолвиться словом с майором. Могут быть новости, ибо не все могли себе позволить в эту ночь отправиться домой спать. Обходительному ротмистру, например, наверняка было не до сна - не говоря уж о его "клиентах".
Была еще некая мысль, тревожившая Фридриха после неудачи на складах. Ну конечно - последние слова Грязнова. "Макс сука, все из-за него..." Какой такой Макс? Может, Грязнов сказал не "Макс", а "Матиас"? Выглядит очень логично, умирающий говорил с большим трудом и действительно мог глотать слоги. И все же Фридрих был уверен, что слышал именно "Макс", а не "Матиас" или "Матс". Может быть, Макс - это какой-то деятель из демдвижения? Фридрих мысленно перебрал тех, с чьими досье успел ознакомиться, изучая дело Вебера. Вроде бы не было там никого с подходящим именем... Тем более, надо уточнить у майора.
Никонов тоже уже не спал - и более того, успел пообщаться с крипо. Новости действительно были - благодаря показаниям арестованных удалось накрыть большой тайник с наркотиками, включая штрик, и взять еще нескольких бандитов рядового уровня - однако все это была чистая уголовщина, для ведомств Власова и Никонова прямого интереса не представлявшая. Если, конечно, майор действительно рассказал все, что узнал, чего Фридрих гарантировать не мог - однако интуиция подсказывала ему, что это действительно так. В ответ Власов процитировал последние слова Грязнова и поинтересовался, что об этом думает собеседник.
– Вы можете гарантировать, что слышали именно "Макс сука", а не что-то похожее?
– спросил Никонов.
– Вообще-то нет, - признался Фридрих.
– Он говорил весьма нечетко.
– Ну тогда все просто, - констатировал майор.
– Он сказал не "Макс - сука", а "Максуд". "Максуд, все из-за него". Это кличка одного из продавцов, того, что постарше. Основные переговоры Грязнов вел именно с ним. Его фамилия Максудов.
Фридрих постарался представить лицо бандита, получившего сапогом по уху.
– Он кавказец? Вроде бы не очень похож.
– У него мать русская. Общественное мнение такие браки не одобряет, кстати, и у самих кавказцев тоже. Но никаких официальных запретов на них нет.
Фридрих об этом знал. Российские расовые законы всегда были намного либеральнее имперских. Считалось, что в стране, немалую долю населения которой составляют неарийские народы, иначе нельзя... хотя существовала и иная точка зрения, делавшая из той же посылки прямо противоположный вывод.
– Что ж, благодарю за разъяснение, - сказал Власов вслух.
– Вы уверены, что речь именно об этом персонаже, а не о каком-нибудь диссиденте из окружения Грязнова?
– Нет, уж их-то я, голубчиков, наперечет знаю. Нет там ни Максов, ни, тем паче, Максудов. Правда, один Марк имеется - дедок уже за шестьдесят, такой, знаете ли, обросший плесенью теоретик... едва ли он имеет отношение к этим делам. Как по-вашему, могла в имени быть буква "р"?
– Нет, - уверенно ответил Фридрих, - ее там точно не было. А Грязнов ведь не картавил. Хотя, конечно, надо учитывать, в каком он был состоянии...
– Ну, для очистки совести проверим этого Марка. Хотя, по правде говоря, в Москве у меня сейчас маловато подходящих людей...
"Подходящих - это тех, кому можно доверять?
– подумал Власов.
– Или просто свободных от некой более важной операции?" Спрашивать он, конечно, не стал - если бы Никонов хотел выразиться яснее, то сделал бы это сам.
– Вы, кстати, в Москву сегодня-завтра не собираетесь?
– осведомился майор.
– А то крипо все-таки сильно надеются на вашу помощь в охоте на небезызвестного вам Крысюка.
– Возможно, - задумчиво ответил Фридрих. Это что ж выходит - Никонов хочет побыстрей спровадить его из Бурга? Начинается то самое, о чем говорил Хайнц? Или все-таки иногда слова означают только то, что сказано, и ничего кроме?