Югославская трагедия
Шрифт:
Тито расплылся в улыбке. Он был весьма польщен тем, что британский премьер назвал его главой государства, и немедленно согласился предоставить в распоряжение англичан все порты и острова югославской Адриатики.
Черчилль был доволен. Умышленное искажение им решений Тегеранской конференции дало свои результаты. Он размяк и с увлечением заговорил о том, что никогда не оставит Югославию своим вниманием: ни теперь, ни после, что Балканы — это тот магнит, на который всегда указывает стрелка компаса британской политики, как бы его ни встряхивали.
В заключение он сказал:
— Что
— Все будет в порядке, сэр! — молодцевато ответил Тито, опять посмотрев в зеркало.
Утром, в честь окончания «конференции», Черчилль устроил для Тито пикник с поездкой на катере по Неаполитанскому заливу. День был великолепный. Блеск солнца ослепительно рассыпался по темно-лазоревым волнам. Скалистый остров Капри с причудливыми, будто расплавленными очертаниями, казался легким облачком на горизонте.
…Две недели маршала со свитой ждали на Висе. Наконец, он вернулся. Тем же самолетом прилетел на Вис и доктор Шубашич. Он хотел немедленно возобновить деловые переговоры. Но Тито, переполненный впечатлениями от Италии, был рассеян, отвечал невпопад и все думал о чем-то своем. Пинчич с трудом удалось усадить его за один стол с Шубашичем.
Сотрудники штаба гадали: будет ли достигнуто полюбовное соглашение? Пойдет ли Тито на компромисс с правительством короля, которое ведь еще недавно считало его опасным революционным выскочкой? Примет ли Шубашич условие: Тито во главе коалиционного правительства?
В этой суматошной обстановке Хантингтону не так-то легко было увидеться с маршалом. Ольга, следуя инструкциям Ранковича, не допускала к Тито никого. Но доллары сделали свое дело — Хантингтон проник в пещеру к Тито и уговорил его отправиться с ним на морскую прогулку, чтобы конфиденциально переговорить по поручению Вашингтона…
12
Выйдя из укромной бухточки в северной части острова Вис, катер мягко рассекал голубые волны Адриатического моря. Яркое палящее солнце субтропиков знойным туманом окутывало воды и клочок истрескавшейся от жары земли. В маленькой каюте катера было прохладно, как в пещере, а главное — собеседникам никто не мешал. Автоматчики Бошко и Црля расположились за каютой на теневой стороне катера, американский офицер, сотрудник миссии, руководил маршрутом прогулки из капитанской рубки, и лишь постоянный спутник маршала — Тигр, чутко насторожив уши, лежал в каюте под столом.
Тито очень внимательно и серьезно выслушивал вступительные рассуждения Хантингтона о способах и средствах продления жизни и, казалось, всецело был поглощен беседой. Только быстрые взгляды, какие он бросал на иллюминатор, полузавешенный шелковой шторкой, выдавали его затаенное желание поскорее перейти к делу и вернуться на остров, в свою пещеру. Поездку никак нельзя было назвать безопасной. Могли наскочить на плавучую мину, могла появиться немецкая подводная лодка, мог, наконец, неожиданно налететь пикировщик
Но ради того, чтобы выяснить кое-что важное для себя в связи с новой обстановкой на Балканах, Тито пошел на этот риск. Тем более, что продолжительное уединение с Хантингтоном в пещере могло привлечь внимание русских и англичан. Поездку же на катере удалось обставить как деловой осмотр береговых укреплений…
Катер шел вдоль самого берега. Отвесные скалы, нависавшие над морем, переходили в тяжелые увалы, покрытые густой, переплетенной, точно войлок, вечнозеленой макией. Узкие долины, поросшие у берега моря дроком и можжевельником, с рощицами фисташковых деревьев, за лоскутными участками виноградников расширялись в глубине в обширные плато. По взгорьям белыми змейками вились каменистые тропы.
Далмация казалась отсюда призрачным видением, дрожавшим в знойном мареве над поверхностью моря. Глядя на зыбкую черту отдаленного берега, Тито неожиданно подумал, что и его положение вот так же неопределенно и неустойчиво.
— Н-да, все это очень сложно и трудно… — пробормотал он с кислой миной.
— Что трудно? — не понял Хантингтон.
— Видите ли… Красная Армия уже подходит к границе Югославии.
— Ну и что же?
— А я нахожусь у западных союзников, вдали от своей армии.
— Вы неточно выразились, — заметил с улыбкой американец. — Вы у себя дома. Остров Вис — югославская территория.
— Что за наивность! — Тито взял из вазы тунисский банан и повертел его в руках. — Как будто никто не знает, что я отдал этот остров Черчиллю и нахожусь здесь под охраной английских пушек и ваших самолетов! — Тито помолчал, сдирая с переспелого банана золотисто-палевую шкурку. — Красная Армия, хочу я этого или не хочу, все равно, преследуя и громя немцев, пройдет через территорию Югославии, займет Белград. И если мои войска, хотя бы символически, не будут участвовать в боях за Белград, то для меня это равносильно поражению, и я уж никак не смогу считаться освободителем Югославии.
— Да, это верно, — Хантингтон, попыхивая трубкой, не спускал с маршала внимательных, все примечающих глаз.
Тито сидел, опираясь подбородком на руку, выставив напоказ перстень с переливающимся огнистыми брызгами огромным бриллиантом, обладателю которого могла бы позавидовать любая восточная принцесса.
— Кроме того, — хмуро продолжал он, — у нас вообще возникает сложная ситуация. Одна угроза захвата Красной Армией Белграда и выхода ее в междуречье Савы и Дравы заставит немцев поспешно отступать.
— Где уж там поспешно. Коммуникации-то разрушены Немцы вынуждены цепляться здесь за оборонительные рубежи, идти на восток, бороться с русскими.
Этот откровенный намек на операцию «Ратвик», преследовавшую двойную цель: экономически ослабить Югославию и затянуть освобождение страны, не смутил Тито.
— Вот, вот! Но по плану «Ратвик» все разрушается в западной, а не в восточной Югославии, и потому там немцы могут маневрировать, как захотят. Отступая и пробивая себе путь, они будут громить только мои части, а отряды разных квислинговцев — Михайловича, Недича, Рупника и Льотича — они не тронут. А их около двухсот пятидесяти тысяч человек…