Югославская трагедия
Шрифт:
Как бы в раздумье, Пинч прошелся мимо стула и незаметно для американца вытащил карту из планшетки.
— Извините, джентльмены, — сказал он. — Я вас оставлю на несколько минут.
И он не спеша вышел в коридор. Маккарвер тоже поднялся с места.
— Я не нахожу ничего существенно важного в показаниях этого пленного, — сказал он Радовичу по-сербски.
— Мы отправим его в штаб бригады. Я думаю, что там он заговорит по существу, — ответил начальник гарнизона.
— Да, да, — зевнул Маккарвер. — Я даже советую отправить его непосредственно
— Хорошо. Сделаю так, — согласился Радович.
— Прекрасно. Ну, нам пора двигаться. Я вас попрошу, друже начальник гарнизона, распорядиться. Там бронетранспортер валяется. Прикажите осмотреть его. Если мотор цел, то, может быть, мы как-нибудь дотянем до аэродрома.
— Добро. Я сейчас. Но только… — Радович замялся, кивнув на пленного.
— Будьте покойны. Не убежит. — Маккарвер положил перед собой на стол автомат. — Я покараулю. У меня пистолет-пулемет системы Томпсона: шестьсот пуль в минуту.
Радович торопливо вышел из комнаты.
Как только шаги его затихли в глубине коридора, американец встал и запер дверь на крючок. Обернулся.
Лицо фон Гольца побагровело от волнения. Толстые губы вздрагивали.
— Я очень рад, — сказал он и с дружелюбно протянутой рукой двинулся было к Маккарверу.
Американец жестом остановил его.
— Пожалуйста, без эмоций! — поморщился он. — Ближе к делу. У нас считанные минуты. — Перед носом фон Гольца зашуршали бумаги. — Какая из этих шифровок — нужный мне список? — Маккарвер спешил.
— Но прежде я хотел бы иметь гарантию, сэр… Вы обещали… Помните, в «Трех медведях»?
— Повторяю, мы с вами люди деловые. Оттого, что вы в плену, ваши акции у нас нисколько не упали.
— Я надеюсь, сэр…
— У вас есть все основания рассчитывать, что ваши надежды оправдаются. Вы хотите получить допуск к нам?
— Да, вы обещали мне это…
— Хорошо. Вы его получите. Где список?
— Вот он, — указал фон Гольц на одну из бумаг.
— Пополненный?
— Да.
— Отлично. Расшифровывайте. Быстро. — Маккарвер оглянулся на дверь.
— Ведь это валюта… Золотой фонд, — шептал гитлеровец, взглядывая на шифровальную таблицу и подписывая под цифрами шифра клички и имена югославских агентов гестапо.
— Не волнуйтесь. Расчет будет произведен с точностью до одного цента, — заверил Маккарвер, стоя за спиной фон Гольца и с торжествующей улыбкой читая знакомые имена…
21
Топографическая карта Югославии, которую Баджи Пинч внимательно рассмотрел в соседней комнате, была испещрена различными надписями. Около названия населенного пункта Дьяковац размашисто стояло слово «хром», около Истрии — «бокситы», около Индрии — «ртутный рудник, второй в Европе», около Кутино, Междумурья и по долине Дравы — «нефть», на Копаонике — «уран» и т. д. Отмечены были также месторождения
Так вот что за беседа на научную тему была у янки с комиссаром Магдичем, бывшим горным инженером и геологом!
Пинча потрясло неожиданное открытие. Его обуяло чувство жгучей зависти к успехам партнера. Он и сам, правда, при случае не прочь был выйти из круга непосредственных задач офицера связи союзной миссии. Но, судя по всему, Маккарвер занимался своим бизнесом куда с большим размахом и энергией!
С самым решительным видом Пинч толкнул дверь в комнату, где происходил допрос. Дверь не открывалась. Она была заперта изнутри.
Охваченный внезапным подозрением и тревогой, Пинч нервно постучал.
Только через минуту Маккарвер впустил его.
— Мистер фон Гольц просит прощения, — сказал он с улыбкой. — Он переодевается.
Действительно, немец сбросил солдатскую шинель и натягивал на себя офицерскую с бархатным воротником, доходившую ему до пят.
Пинч вперил в коротышку фон Гольца испытующий взгляд.
— Судьба, — горестно осклабился тот, как ни в чем не бывало смотрясь в разбитое гранатными осколками настенное зеркало. — Облетели дубовые листья. Бедный Пауль Бициус! Мой друг, у которого я здесь гостил, уже переселился в мир иной и, может быть, лучший…
Маккарвер, высунувшись в окно, что-то кричал бойцам, возившимся у бронетранспортера. Пинч воспользовался этим и незаметно сунул карту обратно в планшетку американца.
— Сейчас наладят машину, и мы едем в Гламоч, — сказал Маккарвер, отходя от окна. — Итак, в путь, капитан?
Пинч сердито кивнул головой: опять в его отсутствие что-то здесь произошло, как и тогда, у Поповича на Черном Верху.
В дверях появился Катнич.
— Машина готова! Отремонтировали! — объявил он. — Но почему вы спешите, господа? Я распорядился насчет обеда. Обнаружен погреб с замечательными винами. Мы не пьем, но по случаю вашего приезда…
— Нет, нет! Нам некогда. Дела! — решительно отказался американец. — Кстати, капитан, — обратился он к Пинчу по-английски, — берите пример с этого парня. Расторопный и толковый молодчага. Всегда весел и бодр.
— Разрешите ящичек с винами поставить к вам в машину? — не унимался Катнич.
— Это можно! — Маккарвер похлопал его по плечу. — Благодарю вас, друже. Вы хороший парень. Мы с вами еще встретимся, я уверен. Между прочим, вы и оратор неплохой. Имел случай убедиться в этом. Ваша речь с импровизированной трибуны была великолепна. А кто это выступал, когда мы подъехали?