Юлианна, или Опасные игры.
Шрифт:
– Хоть бы палец спиртом или йодом протерли сначала, – проворчала Дара.
– Мы не любим примесей, – возразил лепрехун. – Но если вы не знаете противоинфекционного заговора, то я могу сам его для вас прочесть.
– Без ваших заговоров обойдусь. Вы мне такого наговорите, что палец потом отсохнет.
– С капризными клиентами такое иногда случается, – усмехнулся лепрехун и распаковал иглу. Дара подставила палец, лепрехун уколол его иглой миску с водой четыре капли крови – по одной за каждый сапог. Остальные лепрехуны глядели на них с пристальным вниманием, прекратив свою
Девочки вышли за дверь.
За их спиной тотчас послышалось довольное урчание и повизгивание.
– А на первый взгляд они такие симпатичные, – грустно сказала Аннушка.
– Сапоги?
– Нет, лепрехуны.
– А, ты об этом! Все фэйри кровушку любят, тут уж ничего не поделаешь. Ну все, поехали наверх, в классы – вот-вот в гонг ударят.
У Аннушки следующим уроком была практическая магия, и опять Дара отвела ее на занятия.
Класс практической магии был похож на большой музейный зал, изогнутый, как все помещения в Келпи: одна стена окнами выходила в сад, а более длинная глухая стена была сплошь заставлена высокими шкафами. Некоторые из них имели стеклянные дверцы, другие были закрыты наглухо, а несколько шкафов были заперты на большие висячие замки, и Аннушке послышалось, что за наглухо запертыми дверцами этих шкафов кто-то или что-то возится и скребется. Первокурсницы уселись за столы и стали ждать. Аннушка принялась разглядывать вещи в ближайшем шкафу. Она увидела на полке две одинаковые бархатные шапочки с меховой оторочкой, а перед ними картонные этикетки: на одной стояло «Шапка-невидимка», а на другой – «Шапка-невредимка». Аннушка пожала плечами и подумала: «Игрушки…».
Мисс МакДональд вошла в класс, позевывая и моргая глазами, вокруг которых заметно размазалась золотая краска: она явно спала до обеда, проспала обед и, похоже, даже еще не умывалась сегодня.
– Привет, малютки! Выспались?
– Да, спасибо, мисс МакДональд.
– А я – нет. Поэтому займемся сегодня самой простой магией – бытовой, в просторечии именуемой сглазом или порчей. Объяснять я вам ничего не буду – голова болит, а показать кое-что смогу. Но сначала вы мне сами скажите, какой порчей вы охотнее всего пользуетесь, когда ссоритесь?
Первокурсницы молчали, а потом Мэри О'Кейси подняла руку.
– Мы тебя слушаем, Мэри.
– Мне дома запрещали колдовать до тех пор, пока я не попаду в Келпи. Если в школе меня кто-то обижал, я жаловалась бабушке, и та все за меня устраивала.
– Каким образом она все устраивала?
– Я приносила какую-нибудь вещь обидчика, бабушка с нею что-то делала, а я потом подкладывала эту вещь обратно. У девчонок появлялись прыщи, а у мальчишек бородавки.
– Ну и чем кончилось дело? Надо полагать, одноклассники научились тебя уважать?
– Нет, они не успели. Они только заметили, что у них пропадают вещи, выследили меня и объявили воровкой. Родителям пришлось забрать меня из школы и пообещать директору, что они отведут меня к детскому психиатру. Вместо этого они отвезли меня в Келпи.
Девчонки захихикали.
– Значит, ты, еще не научившись толком колдовать, уже успела за колдовство пострадать? Совсем как наши мученицы в Каминном зале!
– Надо в ее честь камин построить! – предложила Кэтлин Монтегю.
– В туалете! – ехидно добавила Милли Милн.
Мисс МакДональд вдруг побледнела, а точнее сказать – позеленела.
– Простите… – пробормотала она и, прикрыв рот ладонью, опрометью бросилась к маленькой дверце между двух шкафов.
Девчонки тотчас заулыбались, зашептались, захихикали.
– Хватила училка лишнего на шабаше!.. Еле-еле до туалета добежала!
– Она с ученицами выпускного курса до самого утра шабашилась!
– МакДональдша летала по залу в обнимку с бутылкой!
Через несколько минут мисс МакДональд вышла из туалета и твердым шагом процокала на своих высоченных каблуках к столу.
– Так… Сплетничаем о преподавателях? В таком случае сглазы мы оставим на потом, а сейчас займемся аллотриофагией. Кто знает, что это такое?
Класс не знал и притих в тревожном ожидании.
– Аллотриофагия – это порча, заключающаяся в изрыгании жертвой скверных предметов. Юлианна Мишина, будь добра, достань вон из того шкафа семь тазов и раздай их ученицам.
Аннушка подошла к шкафу, открыла дверцы и увидела, что он набит медной посудой – котлами, чайниками, чашами, чашками и чашечками. И тазами.
– Возьми самые большие, какие найдешь, – мстительным голосом сказала мисс МакДональд.
Келпинки настороженно и испуганно молчали. Аннушка отсчитала семь тазов, с трудом вытащила их и расставила на столах. Последний таз она поставила на свой стол и села на место.
– Вы, крошки, посмели изрыгнуть хулу на свою преподавательницу. Сейчас вы начнете изрыгать не слова, а предметы, адекватные вашим дурным словам и мыслям. И только посмейте мне запачкать пол в классе! – Мисс МакДональд закрыла глаза и стала бормотать заклинания. Потом она широко распахнула глаза, в упор взглянула на Алисон и сказала сладким и гадким голосом: – Алисон О'Брайен, можешь начинать, дорогая!
Бедная Алисон багрово покраснела, приоткрыла рот, издала какой-то квакающий звук и высунула кончик языка. Потом она открыла рот еще шире, и тут все увидели, что это вовсе не язык, а пучок каких-то шевелящихся розовых отростков. Алисон захрипела, наклонилась над тазом, и из ее рта в таз гроздьями посыпались живые черви.
– Мисс МакДональд, у Алисон глисты! – восторженно закричала Кэтлин Монтегю. – Ой, как противно!
– Твоя очередь, Монтегю! – скомандовала мисс МакДональд, протянув в сторону Кэтлин тонкий палец с облупившимся золотым лаком.
Кэтлин открыла рот, и у нее изо рта показалась небольшая треугольная змеиная головка с высунутым раздвоенным язычком. Кэтлин выпучила глаза и скосила их на выползающую у нее изо рта пеструю гадюку. Она хотела схватить ее рукой, но гадюка сунулась головой навстречу, и Кэтлин испуганно отдернула руку.
– Не трогай ее, Кэтлин, детка: она может ужалить, – ласково остерегла ее мисс МакДональд. – Ага, вот еще одна показалась! Какая куколка! Подставь поближе тазик, Кэтлин, чтобы змейки не расползлись по классу. Кто следующий? Мэри О'Кейси? Пожалуйста, Мэри.