Юнармия

Мирошниченко Григорий Ильич

Мы кинулись к мишени. Андрей нагнулся и стал искать пробоину.

– Промазал, – сказал он.

– Нет, не промазал, – заспорил Сенька, – гляди, пуля у доски край поцарапала.

– Мало ли царапин на доске! – сказал Иван Василье­вич. – И с этой стороны царапина и с той тоже…

– Да ты что понимаешь? – перебил его Сенька. – След от пули сразу отличить можно. Видишь выемку?

– Бросьте спорить, ребята, – сказал Андрей. – Если в круг не попал, значит, не считается. Стреляй, Сенька, ос­тальные.

Да не целься долго, а то обязательно промах­нешься, – глаз устанет.

Сенька лег, вытянул руку с обрезом вперед и замер.

Раз, два! – грянули один за другим выстрелы.

– Ну, и здорово же отдает, так и бросает назад, – ска­зал Сенька, потирая плечо.

Мы опять побежали к мишени.

– Есть, – сказал Андрей.

На бумаге в кругу были две пробоины. Края их тор­чали наружу, будто мишень пробили с другой стороны.

Сенька улыбался. Ребята один за другим наклонялись к мишени и разглядывали пробоины.

– Сразу видать, на фронте побывал, – сказал Гаврик.

– Да что там на фронте! – отозвался Ванька Махне­вич. – Два раза подряд попасть – штука нехитрая. Это все равно что один раз.

– А ты попробуй хоть один раз попасть, – сказал Сенька.

– Я и все три попаду. Мы на охоту ходили, так семь штук горлинок домой принесли.

– Ну ладно хвастать, – сказал Андрей. – Иди ложись.

Ванька долго ждать себя не заставил. Прилег и – трах! – выстрелил.

Посмотрели – мимо.

Ванька опять – трах, трах! – еще два выстрела. Нам не пришлось и к мишени бежать. Одна пуля в двух шагах землю ковырнула, – так и брызнула земля. А другая завы­ла где-то высоко и пропала в степи.

– Три подряд мимо, – сказал Андрей.

Ванька Махневич заморгал глазами:

– Да у меня спуск никуда не годится. Только прило­жил палец, а он и щелкнул. Я и прицелиться не успел.

– Дай-ка сюда винтовку, – сказал Андрей.

Ванька протянул ему обрез. Андрей несколько раз по­щелкал затвором, попробовал спуск, – все было в порядке.

Но Ванька и сам видел, что спуск ни при чем. Он ото­шел в сторону и пробурчал:

– В бумажку стрелять у меня и охоты не было. Вот когда птица или волк – это другое дело.

За Ванькой стрелял Иван Васильевич. Этот, прежде чем стрелять, нагреб кучу земли и сделал перед собой бу­горочек.

– Зачем это тебе? – спросил Васька.

– Винтовку положить, чтобы не вертелась, – объяснил Иван Васильевич.

– Обстоятельный ты парень, – сказал ему Андрей. – Только возишься больно долго, дольше Семена.

– А вы куда торопитесь? – спросил Иван Васильевич и сделал в бугорке канавку.

В эту канавку он уложил ствол карабина и начал це­литься.

– Стреляй тремя сразу! – крикнул Андрей.

Иван Васильевич выстрелил. Попал двумя.

– Ну, у этого тоже выходит, – сказал Андрей. – Стре­лок не хуже Сеньки. Только винтовку наводит, как трех­дюймовое орудие.

После Ивана Васильевича никто из ребят и двух раз не попал.

Мишка Архоник, Шурка Кузнецов, Пашка Бочкарев и Васька попали по одному разу.

Последними стреляли я, Андрей и Гаврик. Я совсем промазал, Андрей дал два раза мимо, а один раз попал сбоку.

– Вот тебе и командир! – сказал Ванька Махневич.

Андрей нахмурился и промолчал.

– Это ничего не значит, – сказал Сенька, – в другой раз попадет. У нас на фронте лучшие стрелки мазали. Сам Саббутин иной раз так промажет, аж стыдно за него ста­новится.

– Прекратить разговоры! – сказал Андрей. – Ложись, Гаврик!

Гаврик лег, нацелился и всеми тремя пулями попал в мишень. В самую середину бумажного кружка.

– Ну и стрелок! – ахнули ребята. Гаврик сам уди­вился.

– Это ему повезло, – сказал Сенька. – А ну, в четвер­тый попробуй.

– В четвертый нельзя, – сказал Андрей. – Уговор был по три стрелять.

– Чего там уговор! – загалдели ребята. – Пусть стре­ляет!

Гаврик выстрелил еще раз и опять попал в цель. Весь кружок был уже истыкан, как решето. Но дырки были все больше по краям, а в середине чернели только четыре пробоины, и все Гавриковы.

– Стрелок отличный! – сказал Андрей, разглядывая мишень. – Ну, если вы Гаврику в четвертый раз разреши­ли, так и мне можно еще раз пальнуть.

– И мне, – сказал Ванька Махневич.

Вдруг Иван Васильевич замахал руками.

– Чего ты? – спросил Андрей.

– Ка-за-ки… Ка-за-ки… На дор-рог-е…

Мы повернулись. Далеко в степи мы увидели цепочку верховых.

– Заряжай всеми пятью патронами! – скомандовал Андрей. – Не бойся, ничего не будет до самой смерти.

Андрей побежал на гору. Мы защелкали затворами и побежали за ним.

– Ложись! – опять скомандовал Андрей.

С бугра мы видели, как, загребая копытами, скакали к нам галопом казачьи кони. Слышен был равномерный глу­хой топоток.

– Дело дрянь, братцы мои, – шепнул Иван Василье­вич.

– Не трусь, главное – не трусь, – сказал Андрей. – Пусть только подъедут поближе…

Вот уже слышно, как храпят лошади. Они вытягивают головы и отбрасывают копытами назад пересохшую землю. Вот они спускаются в балку, вот опять поднимаются в гору прямо на нас.

У казаков на папахах болтаются белые ленты.

– Стреляй! – закричал Андрей. – Стреляй поверху. Может, сдрейфят.

А казаки – вот они.

– Залп, пли!..

Нас затянуло дымом. Почти в ту же минуту открыли огонь и казаки. Пули зазвякали по камням, зацарапали землю, брызгали пылью в глаза. Мы поползли на животах вниз, цепляясь руками за траву. Под бугром Андрей скомандовал: