Шрифт:
Александре, которая мечтала быть Музой,
а стала женой, посвящается
Дерево, чего-чего только оно не может… Оно дарит краски природе, простирает тень, усыпает землю плодами. Или становится царством детских игр – целый поднебесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках…
Рэй Брэдбери. Марсианские хроники
Глава 1
Пропаданцы
Колеса
«Как можно добровольно есть такую гадость?»
От обилия запахов – мужских носков, дорожной еды, табачного дыма из тамбура и смрада из биотуалета – непривычного Макса слегка мутило. Он достал банку с любимым чаем и сыпанул заварки.
– Семен Михайлович, вас угостить моим чайком?
– Если тебе не трудно, Максим, – придвинул свой стакан улыбчивый дедок-попутчик. – Попробую с удовольствием.
Макс подхватил дребезжащие подстаканники и через весь вагон двинулся за кипятком.
В соседнем отсеке шумела бестолковая молодежь. Ребятня расселась вокруг рослого парня постарше.
– Я ему говорю: чел, чо за херня, лол! – вокруг с готовностью рассмеялись. Парень явно вызывал интерес у окружающих: некоторые подтянулись на громкий голос рассказчика даже из соседних купе.
Навстречу шел здоровенный амбал с полной кружкой кипятка. Видок угрожающий… Макс невольно прижал локоть к торсу. Деньги в скользком полиэтиленовом пакете на месте – примотаны к мокрому животу. Пот стекал по пузу и намочил трусы. Да… Неудачно он придумал хранить купюры… Впрочем, куда еще девать такую прорву деньжищ? Прятать в багаж страшно – вдруг сопрут?
Громила татуирован до бровей: на скулах и висках выбиты руны, из-под футболки на шею вылезла змея, раскрыв пасть. На кончике игольно-острого змеиного зуба повисла капелька яда; на руках нет живого места. Разрисованный жлоб пер вперед, выставив кружку и выпятив челюсть, и даже и не думал притормозить или извиниться. Макс юркнул в свободный отсек.
– А у тебя у матери тоже татуха есть? – вдруг спросил смешливый девичий голос позади.
– Ага. Две, – раздался ответ.
– Класс! А чо мы там делать будем?
– Чилить.
Макс поморщился. После годичного сидения в лесу без интернета и без связи всё вокруг было не так. Новых словечек стало так много, что он не успевал их выучивать. Да и надо ли?
У бака с водой еще один любитель быстрой еды набирал кипяток в пластиковую тару. От резкого химического запаха тошнота подступила к горлу. Макс поднес ладонь к носу и отвернулся.
– Ой, а можно мне вот этот почитать?
– Конечно, конечно, Катенька! – всплеснула руками сухонькая старушка, качнув идеально зачесанным пучком седых волос на затылке.
Порывшись под столом, она зашуршала пакетами и вытащила пачку разноцветных глянцевых журналов. С обложек белозубо скалились незнакомые лица. «Своему не даю …» – успел выхватить часть заглавия Макс. Радуясь, что оказалась полезна, бабулька пододвинула кипу соседкам.
– Что, Максимка, решил чайку попить? – струйка журчала в стакане, взвихривая заварку.
Позади стоял Сергеич из нижнего купейного места напротив. Макс кивнул и подставил второй стакан.
– Вкусно у тебя пахнет… – засопел грузный старикан.
Жирным складчатым загривком, одутловатыми толстыми лодыжками и посадкой головы с близоруким прищуром глаз Сергеич напоминал носорога. Максим улыбнулся и отправился в обратный путь, внимательно смотря под ноги.
– Представляете, мужики, эта прошмандовка мне еще указывает! – донеслось сбоку. – У самой ведро между ног со свистом пролетает.
Из купе пахнуло перегаром.
– Ми-ии-ша-а! – возмущенно пропел высокий женский голос. – Ну мы же договорились!
– Ой, Люсенька, прости! – раздались хмельные смешки и шепотки. – Я что… Я ничего – я ж не матерюсь, как и договаривались!
– С твоими прибаутками и матов не нужно, – проворчала под нос ярко накрашенная тетка, мимо которой проходил Макс.
– Вкусно у тебя пахнет, – встретил его улыбчивый Семен Михайлович, суетливо отодвигая газету.
– Вода поганая, – проворчал Максим и присел напротив. – Я к родниковой привык.
– Где ж в наше время родниковую достать можно? – болтая в стакане ложкой, поинтересовался попутчик. – Везде одинаковая; в неволе душной городов-то…
– Так это в городах, – ответил Макс и, прищурившись, продолжил по памяти. – Там люди в кучах, за оградой, не дышат утренней прохладой, ни вешним запахом лугов.
Старичок вскинул брови, и Макс пояснил.
– Тоже люблю эти строчки. Видели, где я в поезд сел?
– Посреди ночи вперся! – запыхтел Сергеич из глубины вагона с пузатой домашней кружкой в руке. Под мышкой он нес завернутый трубочкой глянцевый журнал – старушка всучила чтива и ему. – Со своими баулами. И как допер столько?
– Я год в лесу жил, – признался Максим.
– Чего так? – наклонил голову к плечу собеседник. Он походил на Жака Фреско – такой же старый, морщинистый, как зимнее яблоко, и мудрый.
– Работа такая, – пожал плечами Макс. – Помогаю людям на земле обустраиваться. Пруды копаю, живые изгороди от ветра сажаю. Огород разбиваю, сады… Животных развести, туда же. Пермакультура – не слыхали?
Семен Михайлович качнул головой и шумно прихлебнул. Зажмурился.
– Садовник, что ли? – влез в разговор бесцеремонный Сергеич. Сосед под простыней возмущенно храпнул. – Деньги-то платят?