ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века

Перовски Анджей

В те годы россиянин – кроме всех прочих направлений – активно развивал деятельность интернет-магазина. Ассортиментом его было компьютерное оборудование, бытовая электроника, музыка, фильмы и прочие подобные товары.

Магазин функционировал по схеме дроп-шиппинга, т.е. собственного склада не было, после получения заказа от клиента товар получался со склада дистрибьютора и отправлялся заказчику. Обычно за товаром ездил работник, но иногда, если была такая необходимость, мог поехать и Андрей. Не один, конечно – обычно брал в помощь Юнону или кого-то из офиса.

Эта поездка за товаром Андрею запомнилась, как ему теперь думается, на всю жизнь. Был обычный приятный теплый солнечный летний день. Склады фирмы дистрибьютора – одного из пятёрки крупнейших в Польше – представляли из себя огромные современные ангары с большим количеством подъездов. Возле одного из них припарковался россиянин на своём Вольво. Юнона пошла внутрь отмечать

накладные и формировать заказ по списку, а Андрей остался ждать у машины. В этот день большой очереди не было – всего несколько клиентов на легковых автомобилях или микроавтобусах стояли рядом с машиной россиянина. Теперь уже трудно восстановить в памяти – как именно завязалась случайная беседа с одним из ожидавших неподалёку клиентов. Оказалось, что это также русский. Парень лет тридцати.

Что было первой темой завязавшейся беседы, Андрей уже точно не помнил, но вот концовка врезалась в память. Собственно, она и подсовывает постоянно мысль о пророческом характере этой встречи. Есть ведь у мудрых людей излюбленное присловье, что случайных встреч не бывает. Так вот, собеседник Андрея производил впечатление человека глубоко разочаровавшегося в реалиях жизни то ли именно в Варшаве, то ли в Польше, то ли вообще за границей. В разговоре он был довольно открыт и без колебаний поведал, что собирается из Польши уезжать. Ну, не нравится ему здесь… Настроение Андрея в тот день было вполне себе благодушным, сказывалось солнечное летнее настроение, общая расслабленность целого города Варшавы, улицы которого опустели оттого, что многие варшавяне повыезжали в отпуска. Поэтому Андрей, слушая собеседника, с сочувственным пониманием поддерживал беседу, но не вполне разделял пессимистическое настроение его. Из разговора (довольно короткого, впрочем) выяснилось, что случайный знакомый россиянина пережил какую-то душевную травму, потому что бросил в сердцах: «Эти польки… Они все такие меркантильные…» Именно это слово – меркантильные – он использовал, и это Андрею почему-то запомнилось. И ещё запомнилась своя собственная мысль, которую он, впрочем, вслух собеседнику не высказал. Но подумал: «Эх, приятель, просто тебе не повезло встретить такую женщину, как моя Юнона – вот образец полной преданности. И никакая она не меркантильная. Даже наоборот – всё своё готова отдать, если ситуация финансовая фирмы того требует ». Всё это Андрей подумал, но, конечно, ничего не сказал. И только спросил собеседника:

– И куда ж ты (так уж как-то принялось, что русские, встретившись на чужбине, часто довольно быстро переходят на «ты») поедешь – в Москву?

– Нет, – уверенно ответил случайный знакомый, – в Сибирь поеду.

– А почему в Сибирь?

Собеседник пристально посмотрел на Андрея, как бы оценивая степень его информированности, и после короткой заминки сказал:

– Ну, грядут такие перемены… Ты слышал что-нибудь о „Комитете 300”?

Андрею ничего не говорило это название, и он честно в этом признался.

– Вбей в поисковик „Комитет 300” и почитай… Материалов много.

В этот момент вернулась Юнона, надо было идти за товаром. Разговор сам собою прервался.

Конечно же, ни в тот день, ни в ближайшие недели Андрей не кинулся начитываться материалами на тему таинственного Комитета 300, но поскольку слова «Эти польки такие меркантильные…» не выходили у него из головы, то и про Комитет закрепилось. Потом, спустя несколько месяцев, россиянин всё же посмотрел в интернете, что же за тема такая. Информации действительно оказалось море. После этого Андрею стали ясны и настроение и планы того случайного собеседника. А что касается термина «меркантильность», использованного в разговоре – если воспринимать его не узко, только как «мелочную расчётливость», а шире – например, как приоритет материальных тем перед душевными разговорами – то таки-да, чем дольше россиянин жил в Польше, тем более соглашался с такой оценкой. С грустью не раз сам себе он признавался, что и его Юнона, к великому сожалению, подпадает под оценку, данную огульно «всем полькам» тем случайным знакомым. Более того, чем более усиливался и накалялся конфликт в отношениях с Юноной, накручивая одну проблему на другую (даже не «виток к витку», а «внавалку», как когда-то в детстве читал Андрей в «Справочнике юного радиолюбителя»), тем чаще память услужливо подсовывала ему воспоминания о той встрече и разговоре. «Дааа, случайных встреч не бывает, – думалось в такие моменты, – видимо, это был именно ЗНАК, сигнал, звоночек». Позже, после прочтения книг Зеланда, Андрей именно так старался рассматривать происходящие вокруг него события.

Глава 3. Русского о России в Польше не спросят

Говорите правду – и вы будете оригинальны

А.В.Вампилов

В Польше, как в большинстве европейских стран,

в отличие от России, почти совсем пропал обычай приглашать к себе домой гостей, если они не родственники. За четверть века проживания в этой стране Андрею довелось быть приглашённым домой к полякам только раза четыре. Не считая, конечно, родительского дома Юноны, но это – отдельный разговор. Организовать дома застолье для приглашённых в гости чужих людей уже не очень-то стало принято. Даже семьи предпочитают уже не готовить дома, а пойти куда-нибудь в общепит (дорогой или подешевле – в зависимости от уровня достатка).

Кстати, первое своё приглашение в дом к польской семье россиянин получил в 1993 году, через пару месяцев после начала работы в совместном польско-российском предприятии, которое и было поводом его приезда в Польшу. Этот визит был упомянут в книге «Пан или пропаН» как забавная оказия впервые услышать шутливый польский тост «Здровье гостя по раз первшы!» 4 Пригласила на воскресный обед в свою семью Андрея секретарша шефа пани Аня. Жили они в одном районе с Андреем – дома в пяти минутах ходьбы. Поэтому, когда россиянин получил в своё распоряжение служебную Ауди, он, как само собою разумеющееся, предложил, что может подвозить пани Аню на работу (начинали оба в восемь утра). Заканчивали они в разное время – Андрей обычно задерживался, поэтому с работы вместе ездили не всегда. Пани Аня хорошо говорила по-русски, конечно же, с милым польским акцентом, но правильно. Двадцатиминутные поездки несколько раскрепостили их общение, поскольку в дороге успевали обговорить самые разные темы. Россиянин старался больше узнать о жизни поляков, учил новые слова, пани Аня охотно отвечала на вопросы.

4

Zdrowie go'scia po raz pierwszy! (польск.) – дословно: За здоровье гостя в первый раз! (прим. автора)

Получив через несколько недель знакомства приглашение прийти к пани Ане на семейный обед, россиянин не удивился – ему казалось это естественным продолжением продолжающих укрепляться товарищеских отношений. К тому же Андрею очень хотелось познакомиться с мужем сослуживицы, который был владельцем некрупной, но всё-таки собственной фирмы. Занималась она какими-то грузовыми перевозками.

В назначенный час гость нажал на кнопку домофона подъезда пятиэтажки, где жила семья пани Ани. Войдя в квартиру, Андрей с любопытством осмотрелся. Квартира была самая обычная – похожа на стандартные московские квартиры. Получше, чем в «хрущёвках», но не отличалась от квартир стандартных блочных советских домов ни площадью, ни высотой потолков. В большой комнате был накрыт разложенный и застеленный белой скатертью празднично выглядящий стол. Пани Аня познакомила Андрея с мужем, которого звали Мирослав и парой детей лет девяти-двенадцати. Оказалось, что должны прийти ещё приятели – соседи. Позже россиянин догадался, что именно было настоящей причиной приглашения его в гости, но вначале он искренне радовался возможности пообщаться с новыми людьми. В Польше он в тот момент находился один, и такое разнообразие, внесённое в его скудную на общение и знакомства жизнь «после работы», было в тот момент довольно ярким эпизодом.

Обед был с алкоголем – за столом были только взрослые. Хозяйка периодически бегала на кухню и приносила простые, но очень вкусно приготовленные блюда. Обстановка становилась всё более раскрепощённой, разговор касался самых разных тем, но в основном – жизни семьи хозяев и пришедших соседей. Особенного интереса к чужестранцу как носителю новой информации о загадочной огромной стране – восточном соседе – сидевшие за столом особо не проявляли.

Такое бытовое равнодушие простых поляков к России контрастно отличается от позиции, официально насаждаемой СМИ. В 2010 году Андрей прочитал очень точную, по его мнению, формулировку у одного из российских журналистов, по-видимому, неплохо знавшего польскую реальность:

"…Откройте любые газеты или интернет-ресурсы, за любой день, за любой час, и вы всегда найдете в них статьи и заметки о нашей стране: почти всегда негативные, редко нейтральные и никогда положительные. Не столько критика, сколько огульное охаивание России, постоянно выражаемое польскими СМИ, есть естественное состояние польского общества. Уберите из него образ России, и оно потеряет точку опоры ".

Действительно, вся внутренняя политика Польши строится на отношении той или иной партии к восточному соседу. И тем более было для Андрея странно, что ни в обществе приятелей пани Ани, ни в семье Юноны, где ему приходилось бывать на званых обедах не раз, никто никогда не спросил его о России.