Юность Моисея
Шрифт:
— Не забудь, сын мой, — наставлял его первосвященник, эта книга должна стать мудростью будущего, ключом к мистериям и факелом посвящённых, а, значит, настольным учебником каждому, идущему за тобой. Тогда она объединит все народы земли и станет «Источником живого, который видит меня». [103]
— Я хочу, владыка, добавить ещё описание невидимых миров, поскольку я их видел. Видел сущность души человеческой. И это ещё не всё. В Египте жрецы всегда владели тремя способами объяснения собственной мысли. Первый — ясный и простой, второй — символичный и образный, третий — священный и иероглифический. Я уже подумал и решил так же. В «Сефер-Берешит» язык должен быть говорящий, обозначающий и скрывающий.
103
В истории Агари и Измаила (Беэрлохай-рои).
— Это хорошо, сын мой, — благосклонно кивнул первосвященник. — Тогда твоя «Книга Начал» будет учебником для всего мира.
— Не знаю, отец мой. Но я чувствую, что должен написать её, — потупился Хозарсиф. — Если всё будет так, как ты говоришь, то я уже жизнь прожил не зря.
Иофор одобрительно кивнул, но вдруг ни с того, ни с сего задал сакраментальный вопрос:
— Я замечаю, сын мой, что ты часто и подолгу смотришь в сторону Синая. Что ты хочешь найти там?
— Бога.
— Да что ты, сын мой! — нахмурился первосвященник. — Бога хулить не смей! И гони из головы, посетившие тебя бредовые мысли.
— Я это чувствую, отец, — упрямо проговорил Хозарсиф. — Сегодня ночью мне приходил странный сон: каменистая дорога, жаркое солнце, хочется пить. Но откуда-то раздался голос. Не страшный, скорее, могучий: «Поднимись на гору Божию у Хорива…». Я встречусь с Ним на горе. Хочу побывать там. Благослови!!
С этими словами Хозарсиф упал на колени. Первосвященник на время задумался, потом уже спокойно сказал:
— Может, ты и прав, сын мой. Если ты чувствуешь, если гора зовёт тебя, то благословляю на путешествие туда. Сейчас ночь уже. Утро принесёт нам мудрость с помощью Элоима.
На том и закончили.
Сон свалился внезапно, ниоткуда, будто тёплый тропический ливень. Перед взором Хозарсифа возникли семь колец, уходящих в высоту, как будто сруб диковинного колодца. Семь колец, переливающихся разноцветным пламенем, разгоняли темноту, пытавшуюся напасть со всех сторон. Семь колец — ответы на вопросы, решение жизненных проблем, связь грядущего с прошлым. Юноша вошёл в середину колец и стал медленно подниматься из глубины туда, где должен быть самый последний венец колодца. Страха не было. Была уверенность, что увидит настоящую Истину. Каким будет человечество? И тут перед ним возникла страшная бездонная пропасть, куда падали сотни и тысячи кричащих людей. Но навстречу им поднималось не меньшее количество таких же кричащих, размахивающих беспорядочно руками.
Столкнувшись посредине пространства, они закружились в пляске. И всё-таки многие снова обрели падение. Другие же, словно светлые лучи, или пронизанные насквозь светлыми лучами, стали подыматься вверх. Но никто не знал что вверху и что внизу. Просто каждому был предоставлен путь зазеркалья по делам его.
На одном из колец Хозарсиф увидел девушку удивительной неземной красоты, сидящую прямо на кольце и от нечего делать болтающую миниатюрными ножками.
— Кто ты, явившаяся? — отважился спросить он.
— Аиша, [104] — голос девушки зазвучал, словно серебряный колокольчик.
Видя смущение юноши, девушка весело рассмеялась.
— Что будет с нами? — снова спросил юноша, ибо понял, что может получить ответы, пусть не на все, но на многие вопросы.
— Каждый хочет любить небо, — улыбнулась Аиша. — Но чтобы пришла любовь, небо надо потерять, а потом обрести снова. Ко многим любовь придёт только через кажущееся вечным страдание, через трагическое падение в тёмную бездну. Только человек решает, быть ли ему чистым, обрести чистоту или вечную грязь. Без творческого Глагола каждый — ничто в этом мире. И только тогда человек сможет творить, когда почувствует себя истинным Творцом.
104
Бытие. Глава II, 23. Aisha — Душа, является супругой Aish — Разума. Она взята от него и составляет его неотделимую половину.
Девушка спрыгнула с кольца, подлетела к Хозарсифу и протянула ему руку.
Они поднялись к самому высокому кольцу, но небо над ними раскололось надвое, и прозвучал оглушительный трескучий гром, будто обрушились все горы вселенной, будто случился космический горный обвал, возвещающий о конце света.
— Что это? — поёжился юноша.
— Беспредельность неба, — улыбнулась она. — То, что люди пытаются создать для себя на земле, то же самое отражается и здесь как в зеркале.
— Может, это Потерянный рай?! — предположил Хозарсиф. — Ведь люди до сих пор стараются реставрировать то, что навсегда потеряно, только знаний уже не хватает.
— Да, люди до сих пор его именно так называют, — кивнула девушка. — Но чистота не может жить рядом с гневом, страстями, подлостью, предательством. Поэтому она остаётся потерянной, не обретённой, не найденной.
— Как же найти её?
— Ты вознёсся через строение кругов, оставляя в первом из них способность расти и уменьшаться своей душе, — объяснила Аиша. — Во втором круге иссяк источник человеческой злобы и коварства. Если он и был у тебя, то навсегда потерял свою силу. В третьем обессилилось наваждение похоти, ведь Сам Господь дал человеку только одну женщину. В четвёртом к негодности пришло тщеславие власти. В пятом ты лишился безбожного высокомерия, дерзости и гордости. В шестом тебя покинула привязанность к богатству. И в последнем седьмом круге ты получил возможность никогда не связываться с ложью, подлостью и предательством. Благодари Бога!
— Что же мне делать, Аиша? — озадаченно сдвинул брови Хозарсиф.
— Это уж тебе решать, избранный, — снова улыбнулась она. — Я помогла, чем смогла, а дальше — твоё решение, твоя воля. Тебе уже очень много дано, только не забывай никогда, что спросится тоже много.
В следующее мгновенье кольца превратились в спираль. Аиша стала по ней подниматься в Потерянный рай, а Хозарсиф заскользил вниз так же, как недавно в Эреб.
Утро свалилось неожиданно, как и ночь. Пора было просыпаться. А был ли сон и чем является сон в действительности? Но во время утренней службы все ненужные вопросы бесследно испарились и, после окончания литургии Хозарсиф прямо из храма отправился в дорогу. Отправился пешком.
Иофор предложил, правда, поехать на ослике, но юноша решительно отказался. Идти было не очень трудно, тем более что Хозарсиф ничего с собой не взял. Выведя путника из Мадиамской долины, дорога зазмеилась средь камней и песчаника. Юноша с детства привык к таким дорогам, но в этот раз сердце его колотилось, словно птица в клетке.
Сердце не обманешь. Оно чувствовало не случайность этого похода. К тому же пришедшая во сне Аиша тоже являлась не просто так. Перед Синаем громоздились кручи Сервала. А гранитные склоны Синая были поражены тут и там трещинами, будто свирепые молнии постоянно грызут этот массив. Правда, в некоторых местах трещины уже покрылись мхом, но это ничуть не успокаивало путника.