Юность

Гетто Виктория

– Да?

Створка раскрывается. На пороге появляется Долма. Снимает шапку, кланяется. Понятно. Доклад о состоянии досы дель Саур.

– Слушаю, уважаемый. И – присаживайся.

Киваю ему на стул. Старик не чинится. Спокойно занимает указанное место и начинает речь:

– Я обработал рану. Опасности больше нет. Девушка пришла в себя и требует немедленной встречи с вами.

– Ей нужен особый уход?

Он отрицательно мотает головой:

– Самый обычный. И – хорошее питание. Она две недели питалась лишь жидкой пищей.

– Сама она может ходить?

– Теперь да.

Короткая пауза, я понимаю, что тушурец хочет о чём-то спросить, но не решается. Поэтому прихожу ему на помощь:

– Вам выделили жильё?

Долма сразу оживляется:

– Спасибо, сьере граф! Отличный дом, тёплый, уютный. Там, внизу, – показывает рукой на деревню, выросшую возле замка.

– Это временно. Как только строительство будет закончено, вам придётся переехать.

– Куда?! – Он испуган, но я улыбаюсь:

– Одно из новых зданий – большая лечебница. Там будет ваш новый дом. Даже если вы не сможете сами лечить людей, то ваш опыт окажет неоценимую услугу новичкам.

– К-каменный дом?!

– Разумеется, сьере Долма. У нас строят на века. Как там Гуль?

Старик улыбается:

– Ушла сегодня с Шурикой на речку. Она никогда не видела раньше льда и столько снега. Спасибо вам за подсказку, сьере граф…

– Да ничего… – невпопад бормочу я. – Главное, чтобы у девочки было всё хорошо. Сейчас разделаемся с неотложными делами, и я смогу уделить ей больше внимания… Кстати, не знаете, что сейчас делает Каан?

– Каан? – Старик удивлённо смотрит на меня. Потом отвечает: – Она пошла вместе с моими женщинами. За компанию. Бедняга напугана. Ведь больше её не подпускают к вашей дочери… И очень, очень боится, что её продадут.

– Не продадут. И к Аами тоже пустят. Пусть не волнуется об этом. Только чуть позже. Пусть сначала к дочери привыкнут новая мама и бабушка.

Долма кивает.

– Больше ничего? Простите меня. Но я очень занят…

Старик спохватывается:

– Простите, сьере граф. Забылся. Ведь за время вашего отсутствия накопилось столько дел…

Торопливо поднимается, я следом.

– Одну минуточку, сьере Долма. Проводите меня к досе Лондре.

Он кивает, быстро надевает на голову свою большую шапку из меха молодого барашка, и мы выходим во двор. Увы, в бане уже никого нет.

– Где? – спрашиваю я девушку, подметающую пол после того, как толпа натащила внутрь кучу грязи.

– Приходила ваша матушка с наперсницами и увела досу…

Оборачиваюсь к старику:

– Простите, что заставил вас тащиться за собой. Отдыхайте. Я знаю, где доса дель Саур…

Выхожу из предбанника, пересекаю двор и вхожу в башню. Стучусь в двери покоев матушки. Те распахиваются, и на пороге появляется Маура. Смотрит на меня с подозрением, но я просто отодвигаю её в сторону и вхожу внутрь. Негромкий визг, в следующее мгновение в меня летит подушка и негодующий голос матушки:

– Атти! Как тебе не стыдно?! Мы же тут переодеваемся!

Торопливо отворачиваюсь:

– Простите, доса Лондра. Никак не ожидал. Я подожду снаружи.

Выскакиваю из покоев, прислоняюсь к стене. Видел я не так много, всего лишь нижние юбки. Так что… Пока раскрываю тетрадку Ооли, прихваченную с собой, устраиваюсь возле светильника, тоже из наших, земных, из тех же контейнеров, начинаю читать… Ничего себе… Моя жена просто чудо! Не только красавица, каких очень и очень мало, но и редкая умница…

Глава 24

– Мы ещё не успели захоронить пепел отца, как вечером наш замок обложили солдаты маркиза дель Сехоро и прибывшие герольды передали его приказ покинуть наши владения, иначе меня казнят… Естественно, я отказалась выполнить это наглое требование. Тогда вечером войска маркиза начали штурм… – Лондра вздохнула и сделала глоток вина из бокала. Переведя дух, продолжила: – Они словно знали, что никто из соседей и вассалов за нас не заступится. На второй день осады в меня попала стрела. Больше я ничего не помню…

Девушка бледнеет. Мы все, собравшиеся за столом в уже новой трапезной, законченной накануне, молчим. Потом Ольм, которого я всё же решился назначить начальником графской контрразведки, негромко произносит:

– Странная стрела. Да ещё прилетевшая изнутри замка.

– Как изнутри? Вы хотите сказать, что мне кто-то выстрелил в спину? Из моих воинов?!

Мужчина кивает:

– Сьере Долма подтвердил, что выстрел был произведён сзади.

– Сьере… Долма?

Лондра с недоумением смотрит на меня, я поясняю:

– Наш главный лекарь, осматривавший вашу рану и производивший лечение. У вас в замке был шпион, герцогиня. И это меня не удивляет. Скорее всего, Саур уже пал, и все ваши владения под рукой дель Сехоро.

Девушка становится бледной, словно сама смерть, тихонько спрашивает сама себя, забыв обо всём:

– Но… что мне тогда делать? Как жить дальше?

Тишина. В ней чётко ощущаются её растерянность и безнадёжность. Того и гляди, впадёт в отчаяние, наделает глупостей.

– Доса Лондра, не волнуйтесь. Вы всегда можете найти себе пристанище здесь, в Парде, – мягко произносит матушка.

Ооли кивает. Но герцогиня их не слышит, погружённая в отчаяние.

– Доса Лондра… – произношу я.

Та молчит.

– Доса Лондра!

– А?

Она вздрагивает, когда я повышаю голос, вперяет в меня взгляд, полный отчаянной надежды.

– На всех нас, ходивших в Рёко, долг перед вашим батюшкой. И я готов уплатить его, вернув вам владения вашего отца, герцога дель Саура…

Звучит цинично и высокопарно. На самом деле за красивыми словами я хочу спрятать истинную цель будущего похода – начало моей войны с Тайными Владыками Фиори. Маркиз дель Сехоро станет первой жертвой. Затем к нему присоединятся дель Крауми, дель Тохео, дель Умграм и дель Мойшер. Вся пятёрка тех, кто управляет государством Фиори. Далее последуют наиболее высокородные лорды страны, ну а мелочь… Хе-хе, налоги на воздух, осадки и хорошую погоду ещё никто не отменял! Я пущу их по миру. Голыми. Но какой удачный повод, а?! На девушку, осиротевшую в результате похода в империю, решили напасть и обездолить те, кто в безопасности отсиживался за спинами героев! Умелая пропаганда заставит большинство владетелей Фиори остаться нейтральными, обеспечит мне поддержку церкви и даст незримое преимущество перед Тайными Владыками хотя бы тем, что простые люди будут сочувствовать нам.