Юность

Гетто Виктория

– Дочь герцога дель Саура. Лондра…

– Лондра?!

Краска сменяется бледностью на моём лице. Значит, времени у меня совсем не осталось? И Тайные Владыки решили не откладывать свои дела до весны и приступили к устранению ключевых фигур немедленно? Это плохо. Это очень и очень плохо…

– Атти?

Матушка вскакивает, намереваясь бежать, но я останавливаю её:

– Не суетись. Это мой долг перед Урмом. И мне надо рассчитаться по нему… – Поднимаюсь из-за стола, чмокнув Ооли в макушку: – Ты позволишь мне уйти, милая?

Её лицо становится суровым.

– Со щитом или на щите, мой супруг.

Киваю, возвращаюсь в спальню, где, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дочь, быстро надеваю форму воина Парды, с сожалением бросив взгляд на сундук с обычной одеждой. Увы, не скоро мне придётся, похоже, облачиться в неё.

Выхожу в зал, киваю всем моим женщинам. Затем покидаю покои, сразу обращаясь к слуге, ждущему за дверью:

– Немедленно вызвать лекаря Долму. Того, что приехал со мной. Скажете ему, что есть раненый. И – гонцов в мой кабинет.

Тот бесшумно уносится со всех ног, а я быстро спускаюсь следом, на ходу застёгивая плащ.

В дворе – воз, в который запряжена понурая лошадь. Возле неё толпа суетящихся слуг, и я замечаю высокую шапку старого тушурца. Ого! Молодец, старик! Сервы раздвигаются при моём появлении, давая мне подойти вплотную. Слуг у девушки двое. Средних лет женщина и мужчина. Они торопливо кланяются, а я всматриваюсь в восковое лицо Лондры, покрытое крупными каплями пота.

– Сьере Долма, что с ней?

– В неё попала стрела. Наконечник извлекли, но началось заражение. Я не в силах остановить его…

– Понимаю. Пусть девушку отнесут в баню, там тепло, и вы сможете обработать рану спокойно.

– Но она же всё равно умрёт!

– Нет. Только если от раны. В моей стране есть лекарство, которое очистит кровь.

Его лицо просияло улыбкой.

– Тогда надежда есть!

Слуги аккуратно поднимают девушку на руки и очень осторожно несут к зданию бани. Я обращаюсь к управляющему:

– Быстро послать в мои покои за аптечкой.

Тот пытается повторить русское слово, но безуспешно.

– Скажешь, пусть дадут ящик с крестом!

Мужчина кивает, но я не отпускаю его:

– Этих двоих обогреть, накормить и расспросить, что случилось. Потом явишься ко мне в кабинет. Расскажешь. И гонцов ко мне.

Лондру вносят в предбанник, кладут на скамью. Одновременно появляется запыхавшийся от быстрого подъёма на самый верх башни юноша и подаёт мне пластиковый корпус аптечки. Торопливо извлекаю из него инъектор с универсальным антидотом, подношу к обнажённой кисти девушки, по-прежнему лежащей без сознания, короткий щелчок, убираю инструмент обратно. Несколько мгновений ничего не происходит, потом замечаю, что потовыделение прекращается. Теперь её личико просто мокрое. Киваю застывшему в изумлении лекарю:

– Ваша очередь, сьере Долма. Яд на неё больше не действует.

Тот спохватывается, начинает торопливо разматывать грязные тряпки, намотанные прямо поверх одежды, ругаясь вполголоса на своём языке. Больше мне пока нечего делать здесь, и я иду в свой кабинет, где меня уже должны дожидаться гонцы и управляющий. Распахиваю двери. Сидящие в коридоре люди вскакивают при моём появлении. На их лицах радость. Мне не хочется гасить её, но, увы…

– Послать за сьере Ушуром, Дожем, Аланой, Ролло, Кери и Вольхой, немедля.

Пять человек сразу вскакивают и выбегают наружу.

– Остальным – один человек отправляется лагерь. Вот приказ…

Подхожу к столу и торопливо пишу распоряжение, отдаю гонцу. Тот кивает и тоже исчезает. Спрашиваю управляющего:

– Что удалось узнать?

Тот сразу выпаливает:

– Её ранили во время осады замка. Две недели назад…

Так… Получается, когда мы были в Ганадрбе с докладом? Точнее, сразу после этого. Быстрая реакция.

– Один из соседей, маркиз дель Сехоро, подступил с войском к её замку и потребовал освободить владения герцога и убираться на все четыре стороны. Когда доса дель Саур отказалась выполнить это в высшей мере оскорбительное и унизительное требование…

– Комментарии потом. Меня интересуют детали.

Сообразительный. Сразу всё понял. Пожал плечами:

– Был штурм. Стрела попала ей в плечо. Воины остались защищаться, а девушку вынесли ночью по тайному ходу. Эти двое – её кормилица вместе с мужем.

Киваю в ответ:

– Свободен. Пусть слуги пока отдыхают. И присмотри за ними.

Мужчина уходит. Нижайший… Мне позарез нужен контрразведчик. Опытный, не брезгливый, не боящийся крови. Но кто? Кого я могу назначить на эту должность? Ни одной кандидатуры среди своих людей я не вижу. Просто никого. Все либо слишком молоды, либо – идеалисты. А такая работа – по колено в грязи, дерьме и крови… Если только… Внезапно я вспоминаю старика Ольма. Того самого безземельного рыцаря, который перешёл под мою руку после гибели своего лорда, прикрывавшего меня в рубке с королевскими гвардейцами своим щитом. Сейчас он отдыхает в нашем зимнем лагере, в долине, среди моих воинов. По возрасту мужчина нагрузки на солдат не потянет, но! Жизнь повидал. Отправился в Рёко сам, простым воином. Значит, особых амбиций не имеет. Ещё – острый глаз и трезвый ум. На это я обратил внимание, когда при допросе пленников старик поймал пленного на вранье. Рискнуть? Ну а почему бы и нет? И тут мне в голову приходит одна мысль, я улыбаюсь: ну, Ольм, ты попал…

Двери кабинета раскрываются, и в помещение входит Ооли. Я вскидываю голову, потом до меня доходит, что гневаться на вторжение не стоит. Жена улыбается, потом её личико становится серьёзным, она быстро подходит к шкафу у стены, распахивает его, достаёт оттуда толстую земную тетрадь, кладёт передо мной и, предупреждая вопросы, произносит:

– Я на минутку. Скоро дочку кормить. Здесь – отчёт по всем делам, что происходили в графстве. По твоему и моему оружию. По войскам, производству товаров и движению средств. Пока читай, а вечером спросишь, что не ясно.

Наклоняется ко мне, потому что я сижу за столом, быстро целует в щёку, маняще улыбается и исчезает. Мне привиделось? Да нет, вот же она, толстая книжка, где чётким убористым почерком заполнены две трети листов. Причём – на русском! Надо будет спросить, откуда она так хорошо знает мой родной язык? Впрочем… Скорее всего, оттуда же, откуда и я. Испокон веков в школах в качестве иностранного изучали речь основного планируемого противника. Ну а тут враг не планируемый, а действительный… Знали бы наши полководцы… Едва раскрываю тетрадь, как в двери стучат.