Юность
Шрифт:
– «У нас теперь очень редко играет Саша Комаров! И вообще нет армейской команды! Надо бы нам кого-нибудь найти для начала играть за СКА Ленинград!» – обратился Платон с просьбой к товарищам.
– «Так давай возьмём Мишку Соркина!» – предложил его сосед по парте Борис Быков.
– «Давай! Я не возражаю! Пусть приходит! Нормальный вроде парень!?».
– «Да, нормальный!» – подтвердил его школьный товарищ.
– «Ты ему тогда всё предварительно расскажи, и, если он заинтересуется, то я его приглашу официально!» – согласился хозяин.
Он вообще в этой квартире действительно чувствовал себя настоящим хозяином. У него незаметно даже появились хозяйские повадки.
А периодически появляющийся в туалете стойкий запах не свежей селёдки выдавал единственную в квартире особь мужского пола, которой сейчас незачем и не с кем было бороться за лидерство.
Зато за власть продолжали бороться военные в Южном Вьетнаме, где 20 декабря произошёл очередной военный переворот, и власть в стране захватила группа молодых генералов во главе с Нгуен Ван Тхиеу.
Но если те силой распространяли своё влияние, то у Платона это получалось самым естественным образом за счёт интеллекта, доброты и изобретательности.
И вскоре он в этом невольно убедился.
Планово посетив в конце декабря парикмахерскую на улице Ленина, Платон был неожиданно и без очереди молчаливым кивком головы лучшего мастера Рафаила приглашён в его кресло.
– «Как будем стричься?».
– «Под полубокс!».
– «Тебе подойдёт! У тебя очень хороший волос – послушный! Потом можно попробовать другие стрижки!».
– «А я долго стригся под ноль!» – вспомнил он свои походы в парикмахерскую на Сретенке, особенно перед летними каникулами.
Наслаждаясь виртуозной работой больших и длинных, открытых по локоть, волосатых, ловких и лёгких рук всеми признанного большого мастера и от повышенного внимания к себе, Платон, всмотревшись в его лицо, вдруг понял, что это отец Миши Соркина.
– «Освежить?».
– «Не, спасибо! У меня тогда денег не хватит!».
Но Соркин старший с покровительственной улыбкой из пульверизатора освежил школьного товарища своего сына, крикнув в кассу прежнюю цену.
– «Ой, спасибо!» – провёл Платон ладонью по темени, ощущая приятный запах мужского одеколона.
И с взаимными улыбками раскланялся с мастером:
– «С наступающим новым годом, Вас!».
А перед самым новым годом Платону удалось у себя дома провести рекордный по числу участников турнир по бильярду-хоккею. На этот раз пришли все. Играли долго и каждый с каждым в два круга. К удовольствию Платона его товарищи вели себя скромно. Видимо из-за того, что Саша Комаров впервые увидел некоторых из них. И Платон, чтобы те не бездельничали, не шлялись по комнате, поручил самым опытным и бесцеремонным из них, Сталеву и Комарову, помогать с судейством и вести текущую статистику, посадив на записи аккуратного и надёжного Лазаренко.
При большом числе участников и итоговые места чемпионата распределились самым объективным образом: «Динамо», «Спартак», ЦСКА, «Крылья Советов», «Химик» и СКА.
Но в розыгрыше кубка «Химик» преподнёс небольшой сюрприз, в четвертьфинале обыграв «Крылья Советов» и выйдя на «Динамо». В другой части сетки ЦСКА разобрался со СКА и взял реванш у «Спартака». Но на финал сил у Саши Комарова уже не хватило.
В отличие от этого успеха, Платону нечем было похвастаться по итогам второй четверти. В конце её он, от вдруг обуявшей его лени, сильно сбавил темп, получив много троек по второстепенным для него предметам. В некоторых случаях итоговая четвертная оценка балансировала между четвёркой и тройкой, оказавшейся последней и потому перевесившей. Да и учителя иной раз специально занижали итоговые оценки за вторую четверть, чтобы подстегнуть ученика к успешной учёбе в третье четверти.
– «Вот Варя узнает, как ты учишься, тебе разве не будет стыдно?!» – пыталась воздействовать на сына мать.
– «А ты ей не говори! Я исправлюсь!».
– «Я надеюсь, что ты после нового года возьмёшься за учёбу серьёзней!?».
Но Платон подсознательно понимал, а скорее чувствовал нутром, что суетиться по поводу итоговых годовых оценок за девятый класс ещё рано.
Он пока никак не мог заставить себя больше времени уделять учёбе.
Его постепенно, но всё явственней охватывало надвигающееся необыкновенное ощущение себя начинающим молодым отцом. И он, ещё не насладившись детством, отрочеством и юностью, внутренне отчаянно сопротивлялся этому.
Словно его внутренний голос отчаянно кричал: «Не хочу!».
Но реальность была сильнее.
Наступал новый, 1965 год.
На этот раз его встречали вчетвером без бабушки, всё ещё задерживавшейся в деревне.
Как всегда стол, на этот раз заметно отличавшийся разнообразием блюд, в том числе из праздничных продуктовых заказов родителей, был сервирован лично Платоном.
Родители проводили старый год отцовской рябиновкой, а дети – давно любимым ими Ситро. А встретили новый год соответственно Советским шампанским и тем же Ситро.
Но главным их занятием в новогодний вечер был уже традиционный телевизионный «Голубой огонёк».
В первой части Платон выделил арию тореадора из оперы «Кармен» в исполнении Муслима Магомаева и финальную песню «За здоровье советских людей» в исполнении Тамары Синявской и Валентина Будилина.
Вскоре после пробития курантов, к Кочетам стали поступать телефонные звонки, на которые бегал отвечать в соседнюю комнату Платон. Первой позвонила сестра Эля, знавшая, что их общий отец опять встречает Новый год в Реутове, и они обменялись взаимными поздравлениями.
Улучшив момент он дозвонился и до Гавриловых, тепло поздравив всех и предав им поздравления от своих родителей.
Вторую часть «Голубого огонька» после паузы смотрели уже под чай с очень любимым Платоном большим маминым лимонным пирогом.
Пиком второй части «Голубого огонька» для Платона стали выступления Жана Татляна с государственным оркестром Армении под управлением Константина Орбеляна, опять исполнившего шуточную песню «Гитарово», и Муслима Магомаева с песней «Белла Бамбино».